Депутаты Госдумы предложили поставить мемориал на месте крушения самолета A321 на Синае и в Санкт-Петербурге. Например, на одном из петербургских кладбищ. Журналист Дмитрий Губин предлагает свой вариант того, как сохранить память о произошедшей трагедии.
Фото: Фото из личного архива Д. Губина
Могу понять чувства всех, кто требует увековечить память жертв египетской авиакатастрофы. Однако не могу принять форму, в какой это предлагают сделать. Потому что почти все предложения сводятся к памятнику, обелиску, в аэропорту Пулково или на Синайском полуострове, в общем — к мрамору, бронзе, граниту.
Сильные чувства всегда искренни, а вот форма их материализации почти всегда автоматична, она использует привычный культурный шаблон. Российский культурный шаблон памяти — по сути своей советский, официальный и, с моей точки зрения, невероятно казенный, отсталый. Установить доску, памятник, стелу. Сделать в долговечных материалах запись. На деле это редко что увековечивает, потому что никак не используется живыми. Сергей Носов, автор книги «Тайная жизнь петербургских памятников», доказывает, что и срок жизни памятника в среднем куда короче человеческой жизни. Кроме того, и мемориальную функцию памятник как вид искусства перестал выполнять давно. Это верно не только по отношению к России. Все знают, например, что на Трафальгарской площади в Лондоне стоит колонна Нельсона. Однако мало кто помнит, сколько еще на этой площади статуй, и уж совсем никто, включая мэра Лондона, не знает, в честь кого они сооружены.
В англо-саксонской культуре давно возник другой, куда более человечный знак памяти — мемориальный парк, мемориальный сквер, мемориальная скамейка. Это есть теперь и в России — так, в Парке Горького в Москве в этом сентябре появилась скамейка Артема Боровика, тоже погибшего в авиационной катастрофе. Но по-настоящему я был потрясен в Лондоне, когда в сказочной красоты ботаническом саду Kew Gardens присел отдохнуть под гигантским пятиохватным дубом. Вокруг него кругом шли скамейки с табличками — это был мемориал погибшего экипажа Boeing 747, взорванного в 1988 году над городом Локерби по приказу Каддафи.
Памятник для выражения чувств и сохранения памяти экипажа и пассажиров А321 непременно вызовет споры. Где его ставить? Если в районе катастрофы, то как туда доберутся родственники погибших? Если в Петербурге в Пулково, то как он будет влиять на боящихся летать пассажиров?
Между тем Ботанический сад Петербурга находится в крайне плачевном состоянии, там который год тянутся невнятные реконструкция и ремонт. Создать новую часть этого сада — так, чтобы в память каждого погибшего росло дерево, и чтобы было где присесть — могло бы стать достойным делом. В Петербурге живет большинство родственников погибших. Породы деревьев можно подобрать так, чтобы в последний день октября, когда все вокруг голо, этот сад выделялся горящей листвой.
И даже когда умрут все, кто катастрофу А321 помнит, деревья будут расти.