Премьера кино
Без сомнения, лучшая европейская кинокомедия года — "Новейший завет" бельгийца Жако Ван Дормеля — в России смотрится совсем по-другому, чем в Европе. Разницу в восприятии прочувствовал АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
Это был также едва ли не лучший фильм Каннского фестиваля, попасть на него оказалось проблемой. Всех очаровала хлесткая пародия на ущербный миропорядок, который придумал и которым заправляет деспотичный, мстительный и сварливый бог (Бенуа Пульворд) — довольно-таки мелкая душонка. Творец всего сущего обосновался в Брюсселе, как типичный диктатор укрылся в бункере, оформленном под мещанскую квартиру, третирует свою жену (Иоланда Моро), которую превратил в неоплачиваемую домработницу, и десятилетнюю дочь. Он недоволен результатами своей деятельности, исправить сконструированных на компьютере человечков не в силах — и остается забавляться тем, как бы придумать для них как можно больше мелких пакостей. Типа закона падающего бутерброда — всегда маслом вниз.
Божья дочка Эа (Пили Груан), едва вступив в возраст пубертатного протеста, вырывается из заточения, напутствуемая старшим братом, который вот уже почти две тысячи лет как исчез из семьи и напоминает о себе только канонической статуэткой на шкафу, но перед сестрой оживает: та по-свойски назывет его JC (Jesus Christ). Перед бегством Эа вскрывает отцовский компьютер и оповещает эсэмэсками жителей Брюсселя о дате намеченной каждому смерти — представляете, какой заваривается в городе кавардак? Один, которому осталось куковать еще 62 года, без тени страха бросается с небоскреба, другой (его играет сам режиссер Ван Дормель) узнает, что в его запасе одна секунда и тут же попадает под грузовик. Трудно быть богом: Эа понимает это, как только в руках у нее оказываются ключи от человеческих жизней. Вслед за Иисусом она пытается создать более гуманистический мир — с помощью встреченного на улице бомжа пишет "Новейший завет" и собирает апостолов, чьи личные истории проходят перед нашими глазами.
Коммуникация между божественным и человеческим миром осуществляется через потайной тоннель: входом в него служит воронка стиральной машины, а выходом — городской канализационный люк. Почти все остальное в картине выполнено столь же остроумно, как придумана основная сюжетная канва и топография мироустройства. К игровым сценам и гэгам подключены элементы рисованной анимации: чем более она выглядит доморощенной, тем лучше работает на сатирический замысел. Как и цирковое прошлое Жако Ван Дормеля, чей путь в искусстве начинался под маской клоуна. В какой-то момент начинаешь вспоминать "Сотворение мира" Жана Эффеля, мысль уходит в сторону комиксов и карикатур и, разумеется, доползает до "Шарли Эбдо" с их скандальными изображениями пророка Мухаммеда. И вот тут понимаешь, насколько далеко ушла европейская цивилизация от своих восточных соседей, чьи религиозные чувства так инфантильны, что их ничего не стоит оскорбить. О мусульманстве не говорю — речь о православных. Едва ознакомившись на киносайтах с содержанием "Новейшего завета", самые робкие стали задавать вопросы: "А можно ли его смотреть верующим?" Видно, вера у них некрепка, чур-чур, подальше от искушения. А те, кто покрепче, уже прияли боевую стойку в ожидании нового кощунства и богохульства.
Между тем "Новейший завет" мало общего имеет с радикальным взглядом на религию и мораль — взглядом, который был органичной частью общественного дискурса еще полвека или даже четверть назад. Достаточно рассмотреть самую колоритную сюжетную линию фильма: пожилая дама, бывшая красавица, умирающая от скуки с бессмысленным мужем (Катрин Денев), вдруг обретает счастье в объятиях огромного самца гориллы. Это не только иронический парафраз "Кинг-Конга", но и реплика характерных мотивов Марко Феррери — его называли итальянским Бунюэлем, мастером саркастических антиклерикальных киноопусов. Один из них назывался "Женщина-обезьяна": героиню, поросшую волосами, играла Анни Жирардо. В фильме "Прощай, самец" герой Жерара Депардье водил дружбу с шимпанзе, а в "Лизе" Катрин Денев была женщиной-собакой. А другая гранд-дама европейского кино — Шарлотта Рэмплинг в ту пору уже играла роман с обезьяной в фильме "Макс, моя любовь". Во всех этих печальных антиутопиях господствовал скептический взгляд на христианскую цивилизацию эпохи ее заката, и сам этот скепсис был продуктивен. "Новейший завет" превращает печаль в иронию, а драму — в несколько сладковатую комедию, которая завершается апофеозом всеобщего счастья на планете с легкой женской руки.
Ван Дормель не так наивен, чтобы верить в спасительный потенциал феминизма. Впрочем, исчерпанность мужской цивилизации для него, похоже, очевидна. Возможно, именно по этой причине бельгийский режиссер не спешит ехать в Россию, куда его активно зазывают. К российской премьере "Новейшего завета", которая прошла на фестивале "Послание к человеку", он прислал письмо. В нем говорится: "Простите, я застрял в стиральной машине где-то на пути между Брюсселем и Петербургом. А мой друг, прекрасный образчик семейства приматов, уже готов был отправиться в Россию из Африки, но обнаружил, что у него нет визы, и решил не пополнять армию несчастных беженцев, наводнивших старушку Европу".