11 декабря на сцене Московского международного дома музыки даст первый в своей жизни российский концерт американская певица Мелоди Гардо, одна из самых молодых звезд джаза на планете. Она открыла в себе музыкальный дар, лежа на больничной койке после автокатастрофы, и придумала собственный стиль, в котором смешались традиция и этнические влияния. БОРИС БАРАБАНОВ позвонил МЕЛОДИ ГАРДО, чтобы выяснить, чего ждать от ее дебюта на московской сцене.
Певица Мелоди Гардо
Фото: Keystone/Jean-Christophe Bott, AP
— Privet!
— Ничего себе, это уже два русских слова в вашем исполнении, которые я слышал: «спасибо» в рекламном ролике вашего концерта и вот сейчас «привет».
— Еще я знаю «na zdorovie».
— Откуда такие познания?
— Моя бабушка была полька, но хорошо знала русский язык. Так что за столом мы всегда говорили «na zdorovie». Еще я знаю «da» и «net». Теперь у меня к вам просьба: как сказать «give me good vodka»?
— Дайте мне хорошей водки.
— Ок, я записываю: «Dai-te mne haroshi vodki».
— 11 декабря, в день вашего концерта, эта фраза может пригодиться, но пока у нас тепло. Давайте поговорим о вашем новом альбоме «Currency Of A Man». Что объединяет эти песни?
— Каждая из них рассказывает историю преодоления. Их герои попадают в критические жизненные ситуации, здесь есть война, бедность, голод, нарушения гражданских прав. Я бы сказала, что герои этих песен — аутсайдеры в поисках лучшей жизни.
— Программа московского концерта будет построена вокруг альбома «Currency Of A Man»?
— Нет, мы сыграем композиции из всех четырех альбомов. Каждый из них мы пытались собрать на основе какой-то объединяющей идеи, и хочется познакомить публику со всем, что нас волновало в эти семь лет.
— В вашей жизни было много боли. Что является отправной точкой, когда вы пишете песню? Обязательно ли это должен быть какой-то болезненный момент жизни или, может быть, конфликт? Или, наоборот, момент счастья?
— Человеческий опыт, безусловно, очень важен для того, чтобы добиться эмоционального контакта с аудиторией. Конечно, такая отправная точка есть, и не важно, был ли это момент со знаком плюс или минус. В моем случае писать песню — это как будто перелистывать страницы записной книжки, где ты зафиксировал этот момент.
— Вы согласны, когда о вас говорят прежде всего как о джазовом музыканте?
— Я предпочитаю не носить всегда одну и ту же шляпу. Мне нравится меняться, по-моему, это свойство любого нормального художника. Самый очевидный пример — Майлз Дэвис, который начал с прямолинейного би-бопа, затем импровизировал на тему джаза и классики в «Sketches Of Spain» и в конце концов пришел к эйсид-джазу и электронике. Мне кажется, это тот случай, когда уже не так важно, как это называть, джазом или нет. Он повлиял на всю музыку в мире. И наоборот: джаз сейчас так разветвился, само понятие так расплылось, что вы можете назвать джазом что угодно. Джаз — это школа, которую будет полезно пройти любому музыканту. В поп-музыке нет такой свободы, там все четко, есть определенный хронометраж, ну, скажем, четыре минуты, и в определенном месте должен быть припев и бридж. В джазе ты сам сочиняешь формулы для своей музыки. Сейчас в джазе есть африканские влияния, индийские, на джазовых фестивалях играют артисты в диапазоне от Эрики Баду до Майкла Бубле, все это вышло далеко за рамки свинга, изобретенного в 1920–1940-е годы. В общем, понятие «джаз» — это зонт, под которым всем найдется место.
— То, что принято называть джазом, сейчас прекрасно себя чувствует в плейлистах рядом с роком, опера, электроникой.
— Это результат прогресса. Музыка универсальна. Мы пишем саундтрек своей жизни, руководствуясь рекомендациями из интернета, идя на поводу у маркетинга и промо-кампаний. С другой стороны, музыка остается в памяти в связке с ситуацией — с путешествиями по незнакомым странам, c приятными знакомствами или грустными событиями, то есть сама жизнь выбирает музыку, которая останется у нас в памяти и к которой нам захочется возвращаться.
— Что для вас важнее на сцене — точно сыграть и спеть или же все-таки выполнить актерскую задачу, перевоплотиться?
— Я предпочитаю избегать излишнего актерства. Ты должен быть самим собой, вот и все. Если ты выполнишь эту задачу, ты дашь прекрасный концерт. Сегодня артиста на сцене окружает столько дополнительных приборов — декорации, свет, экраны. Но в центре всего этого должно быть нечто подлинное и одухотворенное.