Выставка живопись
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
В Центральном павильоне ВДНХ открылась выставка куратора Дарьи Макаровой "Художники ВДНХ", призванная "положить начало масштабному изучению выставки". Очередную попытку деполитизировать соцреализм долгими нескончаемыми аплодисментами приветствует ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ.
История такая штука. Живешь себе, рисуешь что-то, пишешь, и кажется, будто ее нет, а есть только сама жизнь в ее бесконечном разнообразии. И вдруг в какой-то момент оказывается, что все это время что-то происходило, и хорошо, если понимаешь хотя бы вовремя, а не постфактум. Новости идут страшнее страшного: то театральные критики низкопоклонствуют перед Западом, то врачи, оказывается, не лечат, а убивают. А то выходит, что в стране на протяжении долгих лет был культ личности, и это недопустимо в рамках социалистической законности. И меняется если не все, то многое: кто-то стреляется, как писатель Александр Фадеев, не выдержав мук совести, кто-то больше не получает заказов, кто-то просто уходит на пенсию от греха подальше. Вообще, это полезное ощущение — жить с ощущением, что история как-то пишется, может выйти и так, что она не будет написана твоей кровью. Или хотя бы пролить ее придется за дело.
На выставке "Художники ВДНХ" мы снова сталкиваемся с примером исторической амнезии, только диагностируется она более комплексно, чем случай недоброй памяти "Романтического реализма" в Манеже. Казалось бы, здесь есть настоящие исследования — мультимедийные экраны с сотнями отсканированных картинок, биографии, редкие вещи из частных собраний и провинциальных музеев и даже треугольная стела с именами всех-всех художников, которые когда-либо работали на ВДНХ (от некоторых остались только фамилии). Но главный смысл выставки в дизайне, который вроде бы должен дать нам образ вместо осмысления эпохи. Тут неярко. Художники висят на серых треугольных стендах: один художник — один портрет в модной технике трафарета, даты жизни и творчества, работы. Треугольные стенды символизируют осколки империи, скудное освещение намекает, что перед нами искусство темных веков отечественной истории. Эти смыслы не читаются, конечно: очень все тонко сделано.
А главная мысль, как и на "Романтическом реализме", такая: можно ли смотреть на соцреализм просто как на искусство, вне всякой политики? Или, как восклицают иногда сторонники такого взгляда, "неужели надо каждый раз клясться в ненависти к сталинизму?" Нет, не надо мучиться. Мало того, и на политическую историю можно смотреть столь же широко закрытыми глазами. Не поверите, в 1930-1950-е годы были не только лагеря, репрессии, государственный антисемитизм, Великая Отечественная и депортации. У тех, кто был молод, была молодость, у тех, кто любил,— любовь, водились и деньги, и вера в светлое будущее. Да и вообще, весь сталинизм можно представить себе как огромную многотомную историю любви, сагу миллионов сложившихся и распавшихся семей, и там не будет ничего, кроме страстных слов и объятий. Только время от времени кто-то будет исчезать, непонятно почему. Красивая идея, жаль, уже есть такой сериал американский.
Столь же увлекательно можно было бы рассказать о соцреализме как искусстве. Берется болванка человека, рост мужчины около 190 см, женщины около 180 см, дети — улыбка не менее 20% общей площади лицевого покрова. Национальные черты, аксессуары — в зависимости от задачи. Делать искусство для главного архитектурного проекта сталинской эпохи было просто, но, наверное, утомительно, особенно если ты не какой-нибудь Александр Герасимов или Евгений Вучетич, долго добивавшийся выстраивания четкой административной иерархии художников с собой во главе, а, к примеру, Александр Лабас, и тебе охота летать, а не зарабатывать деньги раскрашиванием болванок по строгой инструкции. В целом получается такое дефиле в декорациях разной степени экзотичности. Художники тут не живописью или ваянием занимаются, а модным бизнесом в контексте тоталитаризма. В сущности, это мало отличается от некоторых образцов официального искусства Европы Нового времени, от фресок во флорентийских палаццо, где свидетелями библейских сцен оказываются все лучшие люди города-государства, до голландских групповых портретов. Разница — и существенная — в качестве. А еще в контексте. Историческом. И тут можно вспомнить много интересного из истории 1930-х, необязательно про СССР, например тот факт, что Лени Рифеншталь за "Триумф воли" удостоилась золотой медали на Всемирной выставке в Париже 1937 года. Еще можно вспомнить и архитектуру съезда НСДАП, который в фильме показан. В общем, вписать художников ВДНХ в более широкую картину. Но "Художники ВДНХ" не осмысление, а сказка, пусть мрачноватая, а сказку не стоит рассказывать с комментариями.
У замечательного филолога Евгения Добренко есть статья о ВДНХ как "стране-выставке". Там идет речь о товарах, которые создавались специально для павильонов, а не для народного хозяйства в его политэкономическом смысле. И автор справедливо замечает: "Созерцание" в этой культуре и есть "потребление". У нас сегодня построено общество потребления в общем и целом. Можем не только созерцать, но и покупать. Так вот, значит ли это потребительское отношение к соцреализму, что мы освободились от прошлого в пользу изобилия и относимся к прошлому как к необязательной декорации? Или подкрепленная государственными деньгами реабилитация "большого стиля" свидетельствует о том, что в условиях политического и экономического кризиса мы снова вернемся к созерцанию товаров, а не поеданию их? На самом деле большое спасибо кураторам "Романтического реализма" и "Художников ВДНХ". Иногда почувствовать себя в истории получается там, где ее всячески пытаются зарыть поглубже.