"Этот год будет критичным для ЕС"

Для ЕС проблема беженцев перешла на качественно иную ступень: критическая масса переселенцев (по данным ООН, в 2015-м их число превысило миллион человек) вынуждает ЕС менять привычные установки

Светлана Сухова

Ветер переменился: о беженцах заговорили как о явлении временном. По словам канцлера Германии Ангелы Меркель, они вернутся на родину после того, как в их странах все успокоится. В противном случае в бюджете даже такой богатой страны, как Германия, образуется брешь. По прогнозу кельнского Института экономики, только в этом году на обустройство беженцев потребуется 22 млрд евро при условии, что их прибудет 1,5 млн человек, если же их станет 2,2 млн, потребуется еще 27,6 млрд. Отсюда и ставка на скорейшее прекращение конфликта в Сирии и отповедь в адрес России, чьи авиаудары, как заявил глава МИД Великобритании Филип Хэммонд, "побуждают людей искать убежище в Европе". Такая риторика, правда, популярна только за Ла-Маншем: в Шенгене все чаще говорят о том, что большинство мигрантов рвутся в ЕС просто за лучшей долей.

Такую оценку подтверждают и данные ООН: только половина мигрантов — беженцы из Сирии, остальные — выходцы из Афганистана, Ирака, стран Магриба и Африки. Они, с одной стороны, представляют реальную угрозу уже давно обосновавшимся в Европе репатриантам из этих же областей — те боятся потерять из-за возникающей конкуренции работу или пособия, а с другой, являются средством наживы для различного рода компаний, преступных синдикатов и даже окологосударственных структур.

Бизнес на мигрантах расцвел. Речь, конечно, не о финских автолюбителях, ожидающих начала распродажи своими пограничниками "Лад" и "Волг", брошенных беженцами после перехода границы. И не о водителях автобусов и такси, перевозящих беженцев внутри Шенгена. А о тех, что зарабатывают на них по-крупному. По словам главы полицейской службы Евросоюза Роба Уэйнрайта, доходы преступных синдикатов от доставки в ЕС беженцев составили 3-6 млрд долларов за год. И сопоставимы с выгодой от наркоторговли. Причем одной только переброской в Европу дело не ограничивается: устраивающиеся в ЕС мигранты обязуются перечислять на историческую родину суммы, идущие в том числе и на содержание их семей. Наживаются и предприимчивые дельцы в самом ЕС — они зарабатывают на прокрутке средств, выделяемых на обустройство беженцев. При этом ЕС готов не только платить Турции на обустройство лагерей для беженцев, но и идти на ускорение переговоров о вступлении страны в ЕС и ослабление визового режима. С каждым месяцем цена вопроса растет: с первоначального миллиарда евро она уже выросла до пяти, которые Реджеп Эрдоган потребовал от Брюсселя на прошлой неделе. Давление на власти ЕС идет не только извне, но и изнутри сообщества: ряд стран (например, Италия и Чехия) отказались перечислять свою часть средств, пока не убедятся, что турки действительно сдерживают поток.

И все это на фоне роста ксенофобии внутри европейского общества, напуганного разгулом преступности, терактами в Париже, нападениями в Кельне или попыткой захвата парома в Кале. Власти каждой из стран Шенгена чем дальше, тем чаще действуют без оглядки на Брюссель.

Так, например, Дания приняла закон, позволяющий местным правоохранительным органам конфисковывать имущество у беженцев в счет расходов государства на их размещение. Мигранты вынуждены сдавать при пересечении границы ценные вещи и деньги на сумму свыше 1340 евро. В Германии похожий порядок действует в нескольких землях: например, в Баварии ("порог" в 750 евро) и Баден-Вюртемберге (от 350 евро). А соседняя Швейцария даже опережает немцев по ужесточению условий для мигрантов: они не только оплачивают пребывание, но и впоследствии, когда устроятся на работу, должны будут компенсировать все расходы на их устройство.

Одновременно идет ужесточение законодательства в сфере задержания и депортации мигрантов. Власти ЕС уже пригрозили отозвать помощь, торговые сделки и визовые соглашения, если ряд стран Африки и Ближнего Востока откажутся принимать обратно своих граждан. Такие меры могут быть приняты к выходцам из Нигера, Эритреи, Афганистана, Ливии и даже Сирии — более чем 400 тысячам из них, прибывшим в ЕС в первой половине 2015 года, недавно отказано в предоставлении статуса беженца. Еще осенью Германия и Франция ужесточили законодательство, отказавшись предоставлять статус беженца выходцам из экс-Югославии. В Дании были приняты поправки в законы, позволяющие полиции задерживать кандидата на получение убежища для уточнения его личности и выдворять тех, кто не получил вид на жительство за 7 дней (а не за пару недель). 4 января на границе Швеции и Дании был введен режим пограничного контроля. Австрийцы уже давно приостановили действие Шенгена и строят заграждения вдоль границы со Словенией, дабы сдержать поток мигрантов, усилившийся после того, как от беженцев "закрылась" Венгрия. Словом, Шенген чем дальше, тем чаще становится условным понятием. Премьер Норвегии Эрна Сульберг заявила, что из страны будут депортированы "все афганские мужчины, путешествующие в одиночку", а также сирийцы, получившие право на временное пребывание в России или другой безопасной стране. Россия, впрочем, принимать мигрантов обратно не намерена (российско-норвежскую границу пересекли 5,5 тысячи беженцев).

Если власти стран Шенгена все чаще действуют по собственному почину, то что говорить об обывателях? В ряде клубов и баров Дании стали требовать от посетителей владение английским, немецким или датским языком, чтобы отсечь распускающих руки мигрантов, а в немецком Борнхайме беженцам запретили посещать городской бассейн из-за низкого уровня культуры поведения. Рост ксенофобии и, как следствие, повышение рейтингов правых и ультраправых партий — одно из следствий нынешнего кризиса. В ряде стран ЕС в ближайшем будущем предрекают смену политических режимов. "Огонек" решил поинтересоваться взглядом на проблему мигрантов изнутри ЕС — у депутата Национальной ассамблеи Франции Тьерри Мариани.

— Мэр острова Лампедуза (Италия) назвала миграционную политику Евросоюза "позорной и аморальной". Почему?

— У Евросоюза нет аморальной и позорной политики в отношении мигрантов и беженцев. Просто потому, что у него нет в этом вопросе вообще никакой политики. В этом-то и главная проблема современной Европы. На мой взгляд, то, что происходит сейчас,— переломный момент. Будучи главой комиссии ПАСЕ по миграции, я еще год назад говорил, что в 2015 году ЕС получит наплыв в миллион человек. И мы его получили. На этот год мой прогноз — еще 1,5-2 млн. Боюсь, и он сбудется. И все потому, что нет единой выстроенной политики. Целую неделю в ЕС обсуждали, как распределить 120 тысяч беженцев. Но это только те, что приехали за один летний месяц! А сейчас на дворе зима — время, когда корабли приходят редко, не сезон, так что, казалось бы, должна возникнуть передышка в потоке, но нет — наплыв продолжается. Я думаю, этим летом нас ждет катастрофа...

— Насколько серьезная?

— Или Европа попробует себя защитить, или она приговорена к смерти. Мне как политику с многолетним стажем очевидно, что в течение долгого времени французам, да и другим европейцам, вдалбливали, что Евросоюз — это прежде всего мирное сосуществование. И во многом такая политика увенчалась успехом, в это поверили. А что сейчас? Многие начинают всерьез думать, что могут вернуться былые времена разобщенности и внутри ЕС возникнут конфликты. Например, между Францией и Германией. Невозможно? Но то, что происходит сегодня на Украине, доказывает, что зарекаться от такого не стоит, все возможно. Хотя лично я в такой исход отношений между Францией и Германией не верю. Второй постулат, давший трещину,— экономическое благополучие ЕС. Сегодня это территория, где сильна безработица, а экономический рост самый слабый из развитых стран. Нам твердят, что Европа нас защитит, но пока этого не видно: как защищаться от миллиона тех, кто прибывает без оружия? А после Кельна и Кале уже всем стало очевидно, что вообще контроля над ситуацией нет.

— Что надо делать?

— Нужна единая стратегия, которой нет. Вместо этого европейские политики погрязли в бесконечных дискуссиях на тему идеологии. Нынешняя система насквозь фальшивая: въезжать разрешено всем, а потом эти потоки начинают "фильтровать", отчего число тех, кто еще недавно доверял властям, уменьшается. С другой стороны, мадам Меркель говорит мигрантам, чтобы приходили, благо имеется квота. Но это обман, сотрясание воздуха: квота означает, что у каждого мигранта есть шанс приехать. Но так ли это на самом деле? Нет. Я думаю, история в итоге оценит Меркель как трагический персонаж.

Плюс повсюду наблюдается рост расизма и ксенофобии. Наиболее яркая реакция такого рода была проявлена в Кале. Не знаю, видели ли вы фотографии, где нелегалы берут штурмом корабли... Но как, скажите, как местным жителям на это реагировать? Я встречался с полицейским, принимавшим участие в операции (24 января мигранты из лагеря беженцев в Кале сделали попытку проникнуть в порт для того, чтобы занять паромы и перебраться через Ла-Манш, полиции пришлось применить силу.— "О"). Он справедливо замечает, что понимает этих отчаявшихся, для которых государство не сделало ничего. Глядя на такое, я осознаю, что Европа готовится совершить самоубийство, и это не радует.

— Каковы симптомы "болезни"?

— От любого государства в первую очередь ждут защиты, а не директив о том, как готовить сыр. Но сегодня уже очевидно, что европейские власти не способны никого защитить. А между тем наступивший 2016 год будет очень опасным, я бы сказал, критическим для ЕС. Нас ждет референдум в Голландии, о котором уже все забыли, а он намечен на 16 апреля. На нем граждане Нидерландов выскажутся по поводу договора об ассоциации между ЕС и Украиной. Как показывают последние опросы общественного мнения, голландцы в большинстве своем настроены весьма критически и намерены сказать "нет". А это уже станет недвусмысленным сигналом: европейцы осознали, что они не в состоянии платить за всех, и сыты по горло этой "политикой без границ". У всех перед глазами пример Великобритании, которая наглядно демонстрирует, что за пределами Шенгена можно выжить. Нынешний миграционный кризис явил со всей наглядностью, что власти ЕС ничего не контролируют. Увы, в такой ситуации приходится применять силу и методы, которые не всегда популярны. Но единственной страной ЕС, оказавшейся способной закрыть границы и защитить себя, стала Венгрия. А ведь даже такой светоч демократии, как США, построили одну из самых мощных стен на границе, отгородившись от Мексики. Выходит, защищаться надо!

— Может, нужны единые погранвойска по периметру?

— Вы знаете, что я представляю в Национальной ассамблее интересы французов, живущих за пределами исторической родины? Я с ними общаюсь, и вот что интересно: французы из Австралии, например, вообще не понимают, из-за чего сыр-бор. У них там, в Австралии, все ясно и четко — каждый, кто нелегально оказывается на острове, подлежит депортации. Может, не стоит создавать лагеря и центры, чтобы там мучить беженцев, а просто их высылать? Нужно заключать договора с соседними странами. Австралия, например, имеет такое соглашение с Камбоджей и с соседними государствами. При этом она оставляет право на политическое убежище, рассматривает соответствующие запросы, но нелегалам там не место.

— Сработало?

— Зимой 2013 года, если меня не подводит память, было несколько сотен смертей в море (нелегалов, пытавшихся добраться до Австралии.— "О"), а уже в апреле — ни одной. А все потому, что страждущие осознали, что у них никаких шансов осесть на континенте. Австралийская политика закрытости оказалась куда гуманнее европейской, приводящей к тому, что в Средиземном море еженедельно гибнут люди. Мы входим в адову спираль, из которой, на мой взгляд, ЕС может и не выбраться.

— Но Европа не может иначе: столько лет проповедовалась святость прав человека...

— Вот почему я доволен, что более не являюсь главой комиссии ПАСЕ по мигрантам — это была крайне неудобная для политика миссия. Да, тут все говорят о правах человека, но при этом забывают, что должны защищать в первую очередь права большинства, а отнюдь не меньшинства. Я бы хотел сказать, что беженцы имеют право на приют, когда им что-то угрожает, но мы не можем приютить всех. А в Европе уже сложилась традиция — защищать меньшинство. Не важно, какое меньшинство — мигрантское, сексуальное или еще какое. У обывателя складывается ощущение, что власть — это лобби, защищающее меньшинства. Это приводит к растерянности, потому что защиты сегодня как раз требует молчаливое большинство в ЕС.

— Власть этого не видит? Почему бездействует?

— Потому что Европа тотально и идеологически слаба. Я согласен: необходимо защищать права человека вообще, но нужно также думать о том, чтобы уважать права молчаливого большинства, о чем во Франции, похоже, сегодня совсем забыли. Я был в Кале наутро после известных событий. Тамошние жители хотели митинговать, они были недовольны, и это недовольство требовало выхода. И оно его нашло. Сегодня столько шума вокруг роста рейтинга "Национального фронта" (ультраправая партия во главе с Марин Ле Пен.— "О"), набирающего очки чуть ли не ежедневно. Но это легко понять, если поставить себя на место этих людей из Кале — хороших, совестливых, привыкших экономить, занятых своим небольшим бизнесом, которых пугает все происходящее вокруг и в непосредственной близости от них.

— Миллиарды евро на турецкие лагеря беженцев спасут ситуацию?

— По мне, так эта идея — глупость несусветная. Все прекрасно знают, что турки работают с исламистами, а им еще дают 3 млрд и ускоряют переговоры об их вхождении в Европейский союз! Наблюдая за происходящим, я уже не так уверен в том, что нынешняя политическая Европа заслуживает того, чтобы жить. Но только сами люди, граждане ЕС, способны заставить политиков поменять тактику и выстроить новую стратегию. И шанс на такой исход есть: близятся референдумы, граждане начинают задавать вопросы или отвечать на них. Я — представитель правой партии, республиканец, и вот уже два года для меня очевидно: то, что говорят с нашей партийной трибуны, люди повторяют на улицах. В реальности же миграционная политика сводится к тому, чтобы вернуть границу и выдворять тех, кто проникает нелегально.

— Каково сегодня влияние проблемы мигрантов на расстановку сил в политике ЕС?

— Во-первых, резкий взлет популизма. Забавно, но когда представители левых партий врут, их считают прогрессистами, а когда правые — популистами. В любом случае размах популизма приводит к тому, что граждане стараются сохранить свою идентичность, привычный образ жизни. Во-вторых, рост ксенофобских настроений и есть риск того, что люди начнут предпринимать попытки защититься сами. Проблема в том, что нынешняя Европа разоружилась повсеместно и тотально — и по части границ, и экономически, и с персональной точки зрения.

Господин наблюдатель

Визитная карточка

Тьерри Мариани родился 8 августа 1958 года в городе Оранж (департамент Воклюз, Франция). В 1989-2005 годах — мэр города Вальреас (Воклюз), позднее — вице-президент Генсовета департамента Воклюз. В 2009-2010 годах — спецпредставитель Франции по Афганистану и Пакистану, с ноября 2010 года — госсекретарь по транспорту при министре экологии, потом (2011 год) — министр транспорта. В июне 2012 года избран депутатом в Национальную ассамблею Франции по 11-му избирательному округу, представляющему французов, проживающих вне Франции (Восточная Европа, Россия, Азия и Океания). Член Комиссии по международным делам и вице-президент Группы дружбы с Россией, член французской делегации в ПАСЕ и до января сего года — глава Комиссии по вопросам миграции, беженцев и перемещенцев ПАСЕ. Член французской делегации в Парламентской ассамблее ОБСЕ, является также ее специальным представителем по Средней Азии. В июле 2015 года во главе делегации французских парламентариев посетил Крым с целью убедиться в добровольности его присоединения к России.