Сегодня в Москве пройдут российско-норвежские межведомственные консультации, в ходе которых стороны попытаются договориться о судьбе почти 5 тыс. мигрантов, пересекших в прошлом году российско-норвежскую границу в поисках убежища в Норвегии. О том, почему большинству из них будет в убежище отказано и что мешает вернуть их обратно в Россию, корреспонденту “Ъ” ГАЛИНЕ ДУДИНОЙ рассказал посол Норвегии в Москве ЛЕЙДУЛЬВ НАМТВЕДТ.
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ / купить фото
— В последние месяцы СМИ подробно освещали ситуацию на пункте пропуска Борисоглебск—Стурскуг, через который в Норвегию в поисках убежища с российской территории перебирались беженцы из третьих стран. Проблема по-прежнему актуальна?
— Смотря о какой проблеме мы говорим. С прошлой осени приграничные населенные пункты Норвегии оказались в очень тяжелом положении. Раньше через этот пропускной пункт изредка проходили десяток-другой беженцев. Принять возросшее число беженцев Киркинес — небольшая деревня с норвежской стороны границы — оказался не в состоянии: представьте себе, 10–12 тыс. населения и более 5,6 тыс. иммигрантов. Но если говорить о пересечении границы, то с 30 ноября прошлого года въезд иммигрантов в поисках убежища из России в Норвегию полностью прекратился.
— То есть до 30 ноября российские пограничники допускали к пересечению границы мигрантов, не имевших законных оснований на въезд в Норвегию?
— Я не буду говорить о том, что делала или чего не делала российская сторона. Но мигранты пересекали границу и оказывались с норвежской стороны КПП. Мы не знаем, почему так произошло, но с августа и вплоть до конца ноября прошлого года поток через границу внезапно увеличился в сотни раз — и затем прекратился 30 ноября.
— Что это за люди?
— Большинство из них — мужчины, без семей, много несовершеннолетних юношей. В основном это уроженцы стран Ближнего Востока и Африки, в том числе Сирии, Афганистана, Ирака. Мы обеспечиваем их крышей над головой, питанием, теплой одеждой и небольшим пособием. Они также могут самостоятельно готовить себе пищу и могут свободно выходить и возвращаться в места расселения.
— Что дальше происходит с ними в Норвегии?
— Часть из кандидатов на убежище мы распределили в лагеря для беженцев в других регионах страны, часть — потеряли из виду. Дело в том, что мы не заставляем их оставаться на месте, в каком-то месте содержания или заключения: они могут свободно передвигаться по территории Норвегии.
— Смогут ли они остаться в Норвегии?
— Виз на пребывание в Норвегии или транзитных норвежских виз почти ни у кого из них нет. В отношении некоторых начата стандартная процедура рассмотрения запроса на убежище, которая займет какое-то время — но остальные должны вернуться в Россию.
Что касается российских виз, у большинства из них были однократные или транзитные визы, которые они использовали, въехав и выехав из России. Мы считаем, что они оказались на территории Норвегии нелегально и что в их отношении должно действовать Соглашение о реадмиссии, заключенное между Россией и Норвегией в 2007 году. В нашей интерпретации его действие распространяется на держателей однократных виз. Но у российской стороны своя интерпретация соглашения.
Лишь малая часть из этих 5,6 тыс. человек имеет многократные российские визы или вид на жительство, позволяющие им легально находиться на российской территории. В отношении таких мигрантов было принято решение оперативно возвращать их в Россию. И мы приступили к их возвращению в Россию. В декабре мы депортировали в Россию 250 человек, и в январе — еще одну-две группы мигрантов, однако затем российская сторона известила нас о том, что прекращает принимать их. В последние две недели депортации прекращены, но на территории Норвегии еще остаются несколько сотен таких мигрантов.
— То есть возвращение тех мигрантов, у кого были российские визы или другие разрешающие документы, прекращено по инициативе РФ. Как Москва это объясняет?
— Соображениями безопасности — не уточняя, впрочем, что это значит. Нам заявили, что сейчас вопрос об их возвращении находится в рассмотрении. Мы рассмотрим этот вопрос в среду на консультациях на экспертном уровне между представителями компетентных ведомств, в том числе, МИДов двух стран.
— Как вы видите решение проблемы?
— Мы считаем Россию в целом безопасной страной, поэтому, в отличие от Сирии или Йемена, считаем возможным возвращать кандидатов на получение убежища в Россию, если они оттуда прибыли. Поэтому наша позиция заключается в том, что Россия должна принять обратно на свою территорию, во-первых, тех беженцев, у кого есть виза, временный вид на жительство. И во-вторых, тех, у кого была однократная виза, даже если эта виза истекла, так как границу Норвегии и, соответственно, шенгенской зоны, они пересекли нелегально. Мы считаем, что однократная виза является достаточным основанием для реадмиссии.
— Допускаете ли вы, что тех беженцев, например, из Сирии, которых вы депортируете в Россию, отправят обратно в Сирию?
— Это один из вопросов, которые мы изучаем: будут ли те кандидаты на получение убежища, у которых нет права на проживание в России, возвращены в Сирию и другие действительно опасные страны. Это непростой вопрос, но мы действительно не хотим способствовать возвращению беженцев в Сирию или Йемен.
— Кто финансирует возвращение беженцев в Россию?
— Выдворение 250 человек проводилось на наши средства. Например, мы организовали перевозку на автобусах тех беженцев, которые въехали в страну на велосипедах. (Пункт пропуска Борисоглебск—Стурскуг — автомобильный, поэтому в соответствие с российским законодательством его запрещено пересекать пешком, и мигранты въезжают в Норвегию на велосипедах.— “Ъ”). Вопросы логистики мы также готовы обсудить на переговорах в среду: будут ли мигранты возвращаться автобусами или, например, самолетом через международный аэропорт в Мурманске или в Москве.