США недавно вновь назвали Россию в числе основных угроз своей национальной безопасности, а Пентагон запросил $3 млрд из бюджета для защиты союзников в Европе и с целью сдерживания России. О том, не планируют ли американцы вернуться к прежним планам создания системы противоракетной обороны в Европе и не намерены ли они наращивать там тактическое ядерное оружие, замгоссекретаря США Роуз Готтемёллер рассказала корреспонденту «Интерфакса» КСЕНИИ БАЙГАРОВОЙ — специально для “Ъ”.
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ
— Не планируется ли, случайно, восстановить и четвертую фазу ЕвроПРО (предусматривает размещение в Румынии и Польше суперсовременных перехватчиков SM 3 Block IIB)?
— Ни в коем случае. Мы приняли твердое решение по поводу европейского поэтапного адаптивного подхода (к созданию американского сегмента системы противоракетной обороны в Европе.— “Ъ”). Еще в 2013 году мы решили, что четвертая фаза не требуется, и мы ее отменили.
— А наращивать тактическое ядерное оружие в Европе США не собираются? Ведь на протяжении нескольких лет США эти вооружения активно модернизируют...
— Давайте я вам разъясню, что происходит вокруг нестратегического ядерного оружия в Европе, так как на этот счет сейчас очень много спекуляций.
Мы намерены заменить несколько видов ядерной бомбы B61 на единый стандарт вооружений В61–12. Вооружения типа B61–12 должны будут пройти программу по увеличению срока службы с тем, чтобы заменить устаревающие неядерные компоненты вооружений. Военный потенциал B61–12 не увеличится, а будет эквивалентен военному потенциалу старых видов B61. Количество американских вооружений, развернутых в Европе, также не увеличится, а скорее наоборот. У США появится возможность значительно сократить количество гравитационных бомб в своем ядерном арсенале.
— Россия не готова на дальнейшее сокращение наступательных вооружений до уровней ниже предусмотренных ныне действующим договором о СНВ. По мнению Москвы, для этого, в частности, надо рассматривать совместный потенциал не только США, но и Франции, и Великобритании. Что вы думаете о таком предложении?
— В июне 2013 года в Берлине президент Барак Обама заявил о том, что США готовы вести переговоры о сокращении одной трети развернутых стратегических вооружений от уровня, закрепленного в договоре СНВ. Это серьезное предложение до сих пор на столе переговоров. Президент также дал ясно понять, что США готовы работать со своими союзниками по НАТО с целью сокращения нестратегических ядерных вооружений в Европе, когда позволят условия.
Идея же учитывать ядерный потенциал Франции и Великобритании существовала и в советские времена. Мы постоянно ее отвергали, так как этот вопрос не имеет отношения к нашим двусторонним отношениям и к повестке сокращения вооружений между нашими странами.
Хочу напомнить, что США и Россия до сих пор имеют свыше 90% всего ядерного оружия в мире. Поэтому просить США включить потенциал Франции и Великобритании в эти переговоры неуместно.
— То есть раз согласия нет, то в ближайшие годы новых сокращений не будет?
— Я убеждена, что и для США, и для России было бы разумно пойти на дальнейшие сокращения трети развернутых стратегических вооружений по сравнение с договором СНВ.
Важно остановиться и подумать о том, какие выгоды такие сокращения могли бы принести нашим странам. Понятно, что ни одна страна не сядет за стол переговоров, пока не осознает выгоду сокращения вооружений для ее национальной безопасности. Но есть серьезные аргументы в пользу такого сокращения.
— Разве возможно достичь таких договоренностей при нынешнем уровне российско-американских отношений?
— С начала 1970-х мы вели диалог по контролю и сокращению вооружений как в плохие времена, так и в хорошие. Несмотря на нынешнюю негативную ситуацию в наших двусторонних отношениях, которая возникла из-за российских действий на Украине, все-таки контроль над стратегическими ядерными вооружениями — это та область, где диалог должен продолжаться, так как это не только в наших общих интересах, но и в интересах безопасности всего мира.
— Есть ли подвижки в диалоге с Россией по Договору о ракетах средней и меньшей дальности (РСМД)?
— Хочу сообщить, что мы достигли прогресса по этому вопросу.
Мы продолжаем убеждать Москву в том, что в ее интересах вернуться к соблюдению Договора РСМД. И мы разочарованы тем, что Россия даже не готова признать сам факт наземного запуска крылатой ракеты, которая была испытана на дальность между 500 км и 5500 км, не хочет как-то реагировать на озабоченность США.
Тем не менее мы стремимся к прогрессу и рассчитываем на него в ближайшие месяцы.
— Значит, санкции в отношении России из-за РСМД отменяются?
— Мы по-прежнему рассматриваем возможные ответные меры экономического и военного характера в ответ на нарушение Россией Договора РСМД. Но мы также должны искать пути разрешения этой проблемы, и, безусловно, мы привержены нахождению развязок.
Мы постоянно взаимодействуем с Россией на высоком уровне в формате «один на один», происходят и некоторые встречи на экспертном уровне. То есть дискуссия продолжается, и я надеюсь, что у нас есть возможность урегулировать эту проблему в 2016 году.
— Весной в Вашингтоне пройдет четвертый саммит по ядерной безопасности. Россия отказалась от участия в нем из-за того, что, как заявил МИД России, его политическая повестка исчерпана. Испытываете ли вы в связи с этим сожаление и будете ли информировать российских коллег об итогах саммита?
— Нам жаль, что Россия приняла решение не участвовать ни в подготовительной встрече к саммиту 2016 года, ни в саммите как таковом. На наш взгляд, саммит по ядерной безопасности, на котором раз в два года собираются мировые лидеры,— это уникальный механизм, с помощью которого можно добиться продвижения вперед в такой важной сфере, как ядерная безопасность.
Хорошо помню, что первый саммит по ядерной безопасности в формате «большой семерки» плюс один состоялся в России в 1996 году. Тогда его принимал президент Борис Ельцин, и нам удалось достичь впечатляющих результатов. Надеюсь, что Россия до сих пор считает безопасность ядерных материалов и борьбу с ядерным терроризмом темами, которые стоят внимания мировых лидеров.
Рассчитываем, что на саммите в Вашингтоне нам удастся достичь не менее впечатляющих результатов, чем в Москве в 1996 году. С нетерпением ожидаем совместной работы с нашими партнерами на различных площадках для снижения угрозы ядерного терроризма. Это в интересах всех сторон, так что мы будем искать разные возможности, в том числе новые, для сотрудничества с Россией в этой важной области.
— Но ведь это же последний по счету саммит, так как учредивший этот формат президент США Барак Обама вскоре покидает свой пост…
— Мы хотели бы развить формат саммита, перенести его на другие площадки — в частности, МАГАТЭ, чтобы продолжить работу над ключевыми целями саммита.
— Ядерный саммит пройдет на фоне заявлений КНДР о том, что она провела испытания водородной бомбы (что не было подтверждено США), а также имеет боеголовки и заряды, чтобы стереть США с лица земли. На ваш взгляд, могут ли США пойти на возвращение своего ядерного оружия в Южную Корею? Какие еще меры военного характера могут быть приняты — может быть, в сфере ПРО?
— Нет, у нас нет планов возвращать ядерное оружие на Корейский полуостров. Хотела бы прояснить: США считают, что Северная Корея провела 6 января ядерное испытание. Но наш предварительный анализ не подтверждает заявления северокорейской стороны об успешном испытании водородной бомбы. Как и в предыдущие годы, мы решительно осуждаем нарушение Пхеньяном резолюции Совета Безопасности ООН и вновь призываем КНДР выполнять свои международные обязательства. Мы абсолютно ясно дали понять, что не примем Северную Корею в качестве ядерного государства, продолжим защищать и оборонять наших союзников в регионе, в том числе Южную Корею и Японию. Мы будем адекватно отвечать на все провокации Северной Кореи.
Что касается противоракетной обороны, то в последние годы мы существенно повысили возможности (обнаружения.— “Ъ”) баллистических ракет в регионе после того, как развернули два противоракетных радара в Японии (так называемые AN TPY 2) и увеличили число боевых кораблей ВМС США, оснащенных системой Aegis, а также развернули противоракетный комплекс THAAD на Гуаме. Мы будем продолжать поддерживать наших союзников — Южную Корею и Японию — в их усилиях по укреплению оборонного потенциала для противостояния ракетной угрозы из Северной Кореи. Наша система ПРО как раз и нацелена на это.
— Если ситуация выйдет из-под контроля, рассматриваете ли вы вероятность какого-то, возможно, ограниченного военного ответа?
— Как я уже сказала, мы будем адекватно реагировать на любые провокации со стороны КНДР. В тесном сотрудничестве с нашими союзниками в Южной Корее и Японии мы решаем, как именно отвечать, реагируя на провокации Пхеньяна. Но я хочу подчеркнуть, что речь идет именно об адекватном ответе, а не о какой-либо эскалации. Мы не хотим идти в направлении эскалации. Поэтому мы работаем с нашими партнерами по шестисторонним переговорам и с международным сообществом с целью продвинуться на дипломатическом фронте и помешать КНДР реализовывать свою незаконную программу. Цель должна заключаться в том, чтобы вернуть Северную Корею за стол переговоров и достичь проверяемой денуклеаризации Корейского полуострова мирным путем.
— Считаете ли вы уместной идею организовать какой-то иной переговорный формат, например аналогичный иранскому, для решения этой проблемы?
— Нет, мы не видим причин отодвигать шестисторонний формат.
— Насколько велики шансы, на ваш взгляд, возобновить шестисторонние переговоры?
— Мы привержены цели денуклеаризации Корейского полуострова, и считаем, что КНДР должна четко обозначить международному сообществу намерение выполнять свои международные обязательства, включая выполнение резолюций Совета Безопасности ООН. Мы должны продолжать идти вперед по этой повестке.
— На прошлой обзорной конференции по Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) США стали одной из стран, заблокировавших принятие итогового документа из-за разногласий по зоне на Ближнем Востоке, свободной от оружия массового уничтожения (ОМУ). В Москве считают, что это решение подточило Договор о нераспространении. Считаете ли вы, что до 2020 года есть все-таки шанс созвать конференцию по зоне на Ближнем Востоке, свободной от ОМУ?
— Важно целостно смотреть на то, что произошло в мае в Нью-Йорке. Прежде всего США являются самым решительным сторонником Договора о нераспространении ядерного оружия, и мы по-прежнему считаем, что, несмотря на непринятие итогового документа, обзорная конференция по ДНЯО 2015 года наглядно продемонстрировала, что договор сохраняет широкую международную поддержку и играет важнейшую роль в глобальной безопасности.
Мы не могли поддержать проект заключительного документа, представленного на конференции по обзору, потому что язык этого документа не позволял достичь консенсуса по вопросу о зоне, свободной от ОМУ на Ближнем Востоке, среди всех региональных государств. Такие предложения шли вразрез с общепринятыми международными нормами, в соответствии с которыми любые зоны могут учреждаться на основе добровольных договоренностей абсолютно всех региональных государств, а не на основе решения только их части.
Мы привержены цели создания на Ближнем Востоке зоны, свободной от ОМУ и средств его доставки. Но мы также ясно даем понять, что все страны региона должны проявить политическую волю для возобновления прямого и основанного на консенсусе диалоге об организации конференции. США будут сильнейшими сторонниками таких переговоров, и мы, безусловно, готовы активно работать в этом направлении, как и Россия, насколько мне известно.
Почему бы странам региона не собраться и не продолжить серьезную дискуссию по существу, а также достичь согласия по организации конференции. Но еще раз повторю: в этот процесс должны быть вовлечены абсолютно все страны региона.
— Критики позиции США указывают на то, что Израиль, не являясь членом ДНЯО, через США напрямую влияет на то, какие решения принимает обзорная конференция ДНЯО...
— Желание достичь прогресса в организации конференции по зоне на Ближнем Востоке, свободной от ОМУ, очень острое. Но если Израиль не будет участвовать в такой конференции, то она попросту не будет иметь никакого смысла. Поэтому важно, чтобы все государства региона не оставались в стороне.
— Нет ли у вас опасения в связи с тем, что в Саудовской Аравии все чаще слышны призывы начать разрабатывать ядерное оружие, тем более на фоне усугубляющейся конфронтации между Эр-Риядом и Тегераном?
— Саудовская Аравия является добросовестным участником Договора о нераспространении и взяла на себя обязательство не приобретать ядерное оружие. Кроме того, Саудовская Аравия взяла на себя обязательства применять гарантии МАГАТЭ на любую деятельность в атомной сфере. Мы придаем большое значение постоянной приверженности Эр-Рияда этим обязательствам.
Соглашение по иранской ядерной программе, достигнутое группой «три плюс три», по нашему мнению, снижает стимулы для распространения ядерного оружия в регионе. Ведь механизм реализации Совместного комплексного плана действий предполагает значительные ограничения на ядерную программу. На страну ложится бремя и дополнительных инспекций, которые проверяют, как Иран выполняет свои обязательства. Не думаю, что другие страны региона захотят пойти на такие сложности и проводить губительную для них ядерную программу, которая приведет к негативным политическим и экономическим последствиям, а также навредит их региональному и международному статусу.
— Недавно США ввели санкции в отношении Ирана из-за испытания Тегераном ракеты. Не опасаетесь ли вы, что эти санкции могут повредить реализации договоренностей по ядерной программе Ирана?
— Когда мы говорили о ядерной программе Ирана, мы всегда четко объясняли, что урегулирование проблем, связанных с иранской ядерной программой, не решит все другие проблемы в отношениях с Ираном. Об этом говорили и президент Обама, и госсекретарь Керри. Мы ясно давали понять, что продолжим отвечать на угрозы в наш адрес и в адрес наших партнеров, которые возникли в связи с иранской ракетной программой. Те санкции, которые вообще не связаны с иранской ядерной программой, а также те, которые были введены из-за ракетной программы Ирана, никуда не денутся и после имплементации Совместного плана действий, и мы внимательно будем следить за их выполнением, что уже происходит и сегодня.
— Почему США не поддерживают инициативу Москвы распространить мандат механизма Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО) по применению химоружия на территорию Ирака?
— Ирак является “страной с хорошей репутацией” в ОЗХО. Правительство Ирака ясно заявило о своем намерении расследовать обвинения в использовании химического оружия, получило от ОЗХО техническую помощь. В том, что касается самого расследования, Ирак был прозрачен, предоставлял последнюю информацию на встречах исполнительного комитета ОЗХО, а также на ежегодной конференции стран—участниц ОЗХО. Мы высоко это ценим и ожидаем от Ирака окончательных выводов. То есть нужные механизмы существуют в рамках ОЗХО, и в случае с Ираком они использовались грамотно и последовательно. Если возникнет какая-либо необходимость, можно рассмотреть дополнительные вопросы в ОЗХО. Но распространение мандата миссии ОЗХО для установления фактов использования в Ираке химического оружия не является оправданным или необходимым.
Давайте не мутить воду и не путать Ирак с Сирией. Миссии ОЗХО в Сирии было поручено расследовать заслуживающие доверия и неоднократные сообщения об использовании химического оружия правительством Сирии против собственного народа. Так что ситуации в Сирии и Ираке нельзя смешивать, они кардинально различаются.