Генеральный директор Hublot командует маркой с 2012 года, когда он принял ее из рук Жан-Клода Бивера, оставшегося председателем совета директоров. Рикардо Гвадалупе был рожден в одном из главных швейцарских часовых центров — в Невшателе. Его отец работал над созданием атомных часов. Рикардо Гвадалупе успел поработать в Bvlgari, затем Жан-Клод Бивер пригласил его в возглавляемый им тогда дом Blancpain, а потом и в свое новое предприятие — Hublot, марку, которая с 2004 года добилась невиданных в новом веке успехов.
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов
— Вашей главной выставкой остается BaselWorld в Базеле, и тем не менее вы уже не первый год показываете свои часы и в Женеве.
— BaselWorld — главное место часового мира. Это так. Не быть там нельзя. Но у Женевы свои преимущества. Потому что проводится SIHH в январе, это начало года, а Базель — в конце марта, а то и позже, то есть три месяца спустя. Оказаться в часовом сообществе, увидеть многих наших клиентов в начале года позволяет уточнить планы и выиграть три месяца. Это очень важно для мануфактуры. 50 процентов новинок вы представляете в Женеве, чтобы получить представления о том, каким будет год.
— И каким же будет этот год?
— Сейчас можно сказать спасибо 2015 году, потому что для нас он был отличным. Но декабрь прошел, счетчик обнулился. А 2016-й другой. Когда видишь, что происходит в мире, совершенно ясно, что этот год будет куда сложнее предыдущих. С биржами, Россией, Китаем, с ценами на нефть, от которых зависите не только вы. Все сложно. Но вначале мне было страшнее. А после пяти дней SIHH полегчало, потому что мы привезли отличные коллекции и получили хорошие отзывы и заказы. Ну и если удастся повторить 2015-й, будет уже неплохо.
— Что вы планируете предпринимать в России?
— Мы представлены там не напрямую, а через компанию Mercury. Они, как и все мы, встревожены. Мне они говорили, что прошлый год уже был достаточно сложен. У них похожая цель — не потерять уровня 2015-го. Так что мы действуем рука об руку. Был момент, когда в России было все дороже, потом стало дешевле — для иностранцев, правда. Так что установление точных цен при колебании курса становится одной из проблем. За этим приходится следить ежедневно.
— Но вы ведь не собираетесь прекращать свою бурную деятельность в Москве?
— Ни в коем случае. У нас новый магазин в ЦУМе, мы продолжаем инвестировать и ждем, что хорошие времена однажды вернутся. Даже если наступил кризис, он очень плодотворен для тех, кто силен. В сложные моменты надо занимать рынок. Это азбука бизнеса.
Hublot, Big Bang Broderie, 2016
— Какие события ожидают вас в 2016 году?
— Вся жизнь Hublot состоит из событий. Нас ждет прежде всего европейский футбольный чемпионат. Мы начнем с огромного праздника в Париже, побываем в Бордо и Марселе. Нас ожидают и кампании, связанные с нашими собственными часовыми делами. Мы будем развивать наш концепт All Black — в том числе и с помощью выставок, праздников. В Базеле мы покажем новую интерпретацию All Black. Вы будете поражены, уверяю вас.
— Как вы используете ваше положение в группе LVMH, самой мощной группе производителей роскоши во Франции и в мире?
— Мы готовим совместную акцию с другой маркой LVMH — Berluti. Наша идея — сделать часы на основе знаменитой патинированной кожи Berluti так, как мы делали их на основе джинсовой ткани. И конечно, добавить ремешок. Мы начнем с пресс-конференции во флагманском бутике Berluti в Париже и вообще будем много работать во Франции, чтобы больше ассоциироваться с легендарным французским art de vivre. И еще мы запускаем часы с корпусом из сапфирового стекла. Такие делались и раньше. Сейчас на слуху подобные модели у Ришара Миля, но я помню времена, когда в Blancpain вместе с Бивером мы создали прототип. Тогда, правда, возможности техники были ограничены. И мы решили, что если мы в Hublot к этому вернемся, нужно как следует разработать технологию, чтобы мы могли это делать в достаточных количествах, а не ограничиваться пятью экспериментальными часами. Лучше уж пятьсот. И это мы сейчас можем. Думаю, миллионы, которые мы инвестировали в научный процесс и строительство новой мануфактуры, нам очень помогли. Сапфировые корпуса у Hublot перестанут быть редкостью.
Hublot, LaFerrari Sapphire, 2016
— Собираетесь ли вы больше работать с часовыми коллегами по группе, например, в области механизмов.
— Мы это делаем. Мы выпускаем, конечно, свои калибры, но это долго и дорого, Unico потребовал пяти лет работы, так что для часов с тремя стрелками лучше взять замечательный механизм Elite, его выпускает дружественная нам мануфактура Zenith, и завершить его в духе Hublot. А мы оставим себе эксклюзивные механизмы. Необязательно на сто процентов мануфактурные, но особенные, не такие, как у других, полностью соответствующие нашему девизу — First, Unique and Different.