В Иране завтра пройдут выборы парламента и Совета экспертов — двух ключевых органов власти, определяющих внутреннюю и внешнюю политику страны. Первое после подписания ядерного соглашения и снятия с Тегерана международных санкций волеизъявление даст ответ на вопрос: одобряют ли иранцы курс президента-реформатора Хасана Роухани? Накануне голосования иранские консерваторы заявили о решимости дать бой президенту и его команде, призвав избирателей не отдавать сторонникам нового курса контроль над парламентом и Советом экспертов, избирающим духовного лидера страны. При этом аятолла Али Хаменеи — главное лицо в иерархии иранской власти — фактически поддержал ортодоксов, назвав главной задачей нового парламента противостояние "иностранным сверхдержавам".
Фото: Vahid Salemi, AP
Намеченные на пятницу прямые выборы в 290-местный иранский парламент и Совет экспертов, в который входят 88 человек, фактически станут общенациональным референдумом о доверии реформам, начатым в стране после сенсационной победы на президентских выборах 2013 года умеренного богослова Хасана Роухани. За депутатские мандаты будут бороться более 6,2 тыс. кандидатов, включая 586 женщин. В Совет экспертов конкурс два человека на место: 88 членов этого влиятельного органа богословов будут избраны из 161 претендента.
"Подать документы для регистрации кандидатом в члены парламента в Иране может любой — допустим, даже простой водитель автобуса. Однако, чтобы принять реальное участие в прямых выборах, нужно пройти предварительный отбор в наблюдательном совете, члены которого решают, достоин ли тот или иной претендент стать кандидатом. Подавляющее большинство соискателей отсеивается уже на этом этапе, поэтому выборы имеют огромное значение даже для тех иранцев, у которых нет шансов быть избранными в парламент. Само по себе одобрение наблюдательного совета — это некий знак качества в глазах общества, признак успешности и благонадежности",— объяснила "Ъ" особенности иранской избирательной системы, наиболее сложной и необычной на всем Ближнем Востоке, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН Лана Раванди-Фадеи.
По словам госпожи Раванди-Фадеи, наблюдающей за ходом избирательной кампании из Тегерана, нынешние выборы станут для Ирана моментом истины. "До победы Хасана Роухани на президентских выборах 2013 года в руководстве страны на протяжении восьми лет доминировала консервативно-радикальная линия во внутренней и внешней политике, умеренные или либерально настроенные политики были вытеснены из всех трех ветвей власти. Однако приход к власти Роухани привел к расколу правящей элиты. Размежевание произошло даже внутри такого консервативного института, как Корпус стражей исламской революции",— говорит она. Практики обнародования соцопросов в Иране нет, однако мнения, высказываемые в СМИ и в ходе дискуссий, свидетельствуют о том, что борьба будет упорной. При этом, как считает Лана Раванди-Фадеи, по итогам пятничного голосования реформаторы имеют хороший шанс укрепить свои позиции.
Опрошенные "Ъ" эксперты обращают внимание на то, что закрытие иранского ядерного досье после подписания соглашения с шестеркой мировых держав летом прошлого года, которое привело к снятию с Тегерана международных санкций и началу процесса нормализации отношений с Западом, стало главным, но пока единственным достижением президента-реформатора. Ситуацию на местах в Иране кардинально не изменило даже происшедшее уже при Хасане Роухани назначение новых губернаторов, которым было поручено проводить линию президента.
Учитывая, что инициативы Хасана Роухани постоянно наталкивались на сопротивление консервативно настроенного парламента, в области внутренней политики в Иране никаких по-настоящему серьезных изменений в период его правления так и не произошло. "Предметом острых дискуссий стали вопросы регулирования экономики, испытавшей сильное негативное воздействие санкций, а также будущее национальных и конфессиональных отношений. В то время как реформаторы готовы предоставить живущим в стране меньшинствам определенную культурную и экономическую автономию, консерваторы категорически отвергают подобную идею. В этой ситуации напряжение внутри иранской политической системы продолжает нарастать",— пояснил "Ъ" директор центра стратегических исследований "Восток--Запад" Владимир Сотников. По мнению эксперта, в условиях, когда до очередных президентских выборов в Иране осталось чуть более года, нынешние выборы должны дать ответ на главный вопрос: обратимы ли реформы и могут ли консерваторы взять реванш?
В этом смысле огромное значение приобретают и выборы Совета экспертов, которые будут проходить после десятилетнего перерыва (последние выборы состоялись в 2006 году, в период правления президента-консерватора Махмуда Ахмадинежада). Этот орган власти состоит из представителей высшего шиитского духовенства и контролирует самого рахбара — духовного лидера Ирана, стоящего на вершине властной пирамиды. Согласно конституции Исламской Республики, пост духовного лидера не предоставляется пожизненно: верховный аятолла может быть смещен коллективным решением входящих в Совет экспертов богословов и знатоков шариата.
Представители консервативного лагеря, рассчитывающие выиграть решающее сражение у реформаторов, дают понять, что главным вопросом нынешней избирательной кампании должна стать неутешительная, по их мнению, ситуация в иранской экономике. Учитывая, что она сильно пострадала от многолетней войны санкций, а их отмена еще не дала ощутимых результатов, консерваторы пытаются на этом сыграть. Они возлагают ответственность за высокую инфляцию, безработицу и другие экономические проблемы на ненавистных им либералов из сформированного в 2013 году правительства Хасана Роухани. Для многих иранцев именно экономические проблемы могут стать решающим фактором при голосовании.
Полем битвы остается и внешняя политика. При этом избранный верховным лидером в 1989 году аятолла Али Хаменеи фактически поддержал консерваторов. В обнародованном вчера обращении к нации он призвал "проголосовать за парламент, который поставит достоинство и независимость Ирана на первое место и примет вызов иностранных сверхдержав". Тем самым духовный лидер прибег к жесткой риторике времен президента Махмуда Ахмадинежада, сделавшего противостояние с Западом главным стержнем своей политики и исключавшего возможность любого компромисса по ядерному вопросу.