Роман Силантьев, заместитель председателя экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Минюсте, доктор исторических наук, доцент Московского государственного лингвистического университета.
Роман Силантьев, заместитель председателя экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Минюсте, доктор исторических наук, доцент Московского государственного лингвистического университета
Фото: Радонеж
— Объявление о выводе основной части группировки ВКС из Сирии как-то повлияет на настроения мусульманской уммы в РФ?
— Мне кажется, что скорее повлиять мог ввод войск, чем вывод. Традиционные мусульмане поверят объяснениям верховного главнокомандующего, ну а ваххабиты уже кричат о том, что Путин эту войну проиграл. Они воспринимают это как свою победу и считают, что Россия эту войну выиграть не смогла. Но радикальные мусульмане любое действие российских властей воспринимают как проявление слабости — в этом их оценка сходна с оценками либералов. На широкие массы мусульман это решение влияние не оказала. Тем более это не операция в Афганистане, когда на вывод войск потребовались месяцы. В случае чего Россия сможет вернуться в Сирию за два дня. Нормальные мусульмане поддерживают политику Путина, ненормальные не поддерживают. Главное, что Сирия и Иран к этому решению отнеслись с пониманием. Для многих этот уход был неожиданным. Но он уменьшает возможность провокаций против России. Непредсказуемость разрушает планы противника и позволяет выиграть время. Так что это игра, и довольно успешная. Мы нанесли серьезный урон противнику, переломили ход войны и повысили свой статус.
— Вы сказали, что начало военной операции в Сирии больше повлияло на российских мусульман, чем ее свертывание. Как меняются настроения суннитов в России?
— В целом настроения не так уж и сильно поменялись с началом операции в Сирии. Определенное ожесточение произошло у ваххабитского, или, как его еще называют, салафитского крыла, которое в России насчитывает около 700 тыс. человек. Но эта группа не растет, а наоборот, предпочитает уезжать из России, тем более что власти Турции поощряют переселение так называемых мухаджиров — людей, которые покидают страну, в которой, как им кажется, притесняют ислам. За последнее время несколько тысяч уехали в Турцию, более 3 тыс. уехали в «Исламское государство», около тысячи воюет на стороне других террористов в Сирии.
— Сместились ли в сторону радикализма те, кто держал нейтралитет по отношению к государству?
— В убеждениях тех, кто остался, особых перемен не произошло: они Россию и так ненавидели, и им всегда было что России инкриминировать. В частности, войну на Кавказе или войну с исламом как таковым. Война в Сирии их дополнительно озлобила, но чем-то принципиально новым не стала. Да и пропаганда «Исламского государства» направлена не на Россию, мы вторичная цель в их пропаганде. Они стремятся раскачать ситуацию в арабских странах — в Египте и Саудовской Аравии в первую очередь. Мы здесь идем вторым эшелоном. К тому же паттерны этой пропаганды хорошо работают на арабах-суннитах, а на наших мусульманах срабатывают значительно хуже.
— Можно ли считать, что благодаря пропаганде радикалов в России по-прежнему есть некоторое количество людей, готовых пойти на теракт, и можно ли оценить это количество?
— Среди сотен тысяч людей в России, исповедующих радикальный ислам — а из них минимум 200 тыс. сочувствуют ИГ,— есть немало людей разной степени невменяемости. Всегда существует вероятность, что благодаря пропаганде или подстрекательству со стороны ваххабитского окружения они способны совершить подобного рода теракт или, к примеру, взять в руки топор и выйти на улицу. Видимо, именно на таких людей вербовщиками сделана ставка. Смотрите, последний крупный теракт у нас был в Волгограде (декабрь 2013 года.— “Ъ”). Во многом это связано с тем, что эффективнее стали работать спецслужбы: только в прошлом году они отчитались о предотвращении около 30 терактов. Однако случай с убийством ребенка в Москве показал, что изменилась модель вербовки: психически неуравновешенные люди могут просто начитаться экстремистских материалов в интернете и пойти убивать случайных людей на улице. Убийство ребенка в Москве потрясло весь мир и по уровню воздействия на общественное мнение, а ведь целью террористов является именно запугивание людей. С этой точки зрения убийство на «Октябрьском поле» оказалось, возможно, эффективнее теракта в Волгограде.
— А в какой среде потенциальная опасность выше — среди российских мусульман или среди мигрантов из Центральной Азии?
— Исламисты полностью интернациональны, среди них представлены практически все народы, которые есть в России. Например, недавно в Благовещенске поймали исламиста-корейца. Среди них есть даже представители народов Крайнего Севера. Рост радикализма мы наблюдаем в основном среди новообращенных мусульман. Их еще называют «русскими мусульманами», но это неверно: русских среди них от силы половина. Высокий уровень радикализма новообращенных наблюдается и в других странах. К примеру, недавно бывший глава Латвийского культурного центра ислама Олег Петров уехал в Сирию, где присягнул на верность ИГ. Совершить теракт может примерно с равной вероятностью и условная студентка Варвара Караулова, и узбечка из Самарканда.
— Какие российские регионы самые тревожные с точки зрения опасности исламского радикализма? Пополнила ли Москва список, в котором мы давно видим Кавказ и отчасти привыкли видеть Поволжье?
— Самые проблемные регионы — это Дагестан с Кабардино-Балкарией. В Ингушетии непростая ситуация. Но в целом на Кавказе ситуация улучшается. А вот из Тюменской области за последнее время 200 человек уехало воевать на стороне ИГ. Исламисты присутствуют во всех регионах России, и в Москве ситуация довольно тяжелая. Не так давно группа ваххабитов напала на таджикского проповедника в Соборной мечети на проспекте Мира, когда он вел проповедь против ИГ. Московская соборная мечеть де-факто стала одним из центров вербовки в ИГ.
— Могла ли, по-вашему, суннитская идентичность российских мусульман на фоне событий в Сирии для некоторых из них оказаться важнее, чем, собственно, российское гражданство?
— Особых перемен не произошло. Главные лидеры суннитов в России поддерживают политику России в Сирии в полном объеме. Более того, значительная часть сирийцев, воюющих на стороне Башара Асада,— сунниты. Курды по большей части тоже сунниты. Трудно представить эту войну как войну некой коалиции против суннитского мира, и сами мусульмане это хорошо знают. Попытка представить операцию ВКС РФ в Сирии как войну против суннитов не сработала. Раньше исламисты всегда обвиняли Россию в том, что она воюет вообще против всех мусульман, а на фоне военной операции в Сирии стали обвинять в том, что она воюет против суннитов вместе с шиитами. Но этот подход даже сужает их целевую аудиторию: теперь у вербуемых появляются лишние вопросы, которые мешают эффективной пропаганде террористов.