"Кино не стало собеседником"

На экраны выходит сериал "Следователь Тихонов" (телеканал "Россия 1", ВГТРК) — экранизация произведений братьев Вайнеров. "Огонек" побеседовал с продюсером сериала Александром Роднянским

— Первый вопрос напрашивается: почти все произведения братьев Вайнеров про следователя Тихонова уже были экранизированы в советское время...

— Мы сделали 10 полнометражных фильмов по девяти произведениям Вайнеров, объединенным фигурой следователя Тихонова. Действительно, шесть из них уже были экранизированы в 1970-1980-е годы. Но, например, "Гонки по вертикали", "Город принял", на мой взгляд, сделаны не самым удачным образом. Лучшая вещь, наверное,— "Визит к Минотавру". Но и она воспринимается сегодня иначе. Теперь мы видим в произведении то, на чем не делался акцент в 1970-е, 1980-е годы,— отчетливый привкус ретро. Своего рода возвращение в иную жизнь, немного игра. Мы же играем, восстанавливая эпоху. У нас появляются необычные для советского времени персонажи, например наши хиппи. Мы аккуратно исследуем признаки ушедшего времени... Можно сказать, что в нашем сериале ослаблена детективная интрига. Большее значение имеют сами персонажи, их жизнь и среда обитания. Именно нереализованный человеческий, если хотите, гуманистический потенциал произведений Вайнеров и убедил нас — меня и моего друга, продюсера Сергея Мелькумова — взяться за них заново. Кроме того, эти повести еще никогда не были объединены в единое повествование...

— Это действительно подарок для современных авторов. Не надо насильно соединять, как часто бывает...

— Я всегда с огромным уважением относился к братьям Вайнерам. Лет двадцать с чем-то назад пришел к одному из них, Аркадию Александровичу, с идеей экранизации. Я только прочел "Петлю и камень на зеленой траве", на меня эта вещь произвела сильное впечатление. Он поддержал меня, но я так и не решился. Потом мы с Игорем Толстуновым экранизировали "Умножающий печаль". И вот теперь все сложилось вместе плюс добавилось еще понимание контекста. Аркадий Вайнер, как известно, начинал работать в МУРе. Всесоюзно любимый персонаж, Шарапов, имел реального прототипа — это тогдашний руководитель МУРа генерал Арапов. Мало кто в 1970-е годы обращал внимание, что следователь Тихонов у Вайнеров работает под началом своего учителя — генерала Шарапова, героя, ставшего позднее культовым в "Месте встречи изменить нельзя". В сериале будет несколько намеков и одновременно знаков уважения великим предшественникам, например черная кошка появится и у нас. А роль генерала Шарапова сыграет Сергей Шакуров, который 30 лет назад играл следователя Тихонова в "Визите к Минотавру".

— Все-таки трудно переубедить зрителей, которые уже привыкли к классическим образам...

— Мы не делаем вид, что до нас ничего не было. Мы твердо понимаем, что у части зрителей новая трактовка может вызвать несогласие и даже раздражение... Но тем не менее мы решились. Хотя это, конечно, небезопасная игра. Но у нас были чистые намерения и очень хороший актерский коллектив. Во-первых, сам следователь Тихонов... необычный. После всех сегодняшних молодых, юрких и физически совершенных следователей появится на экране такой... покрытый следами непростой жизни герой в исполнении Михаила Ефремова. Мы бились очень долго за главную роль, пробовали многих прекрасных актеров. И в итоге остались довольны выбором. С одной стороны, следователь получится достоверным персонажем. С другой — в нем есть такая внутренняя ирония, некое обаяние раздолбая... Ты сразу понимаешь, почему этот человек в возрасте все еще ходит в капитанах, но при этом он "важняк" (следователь по особо важным делам.— "О"). И почему к нему с таким теплым чувством относится генерал Шарапов... Герой, кстати, по ходу фильма становится майором. Ну, неважно. Он не делает карьеру. Кроме того, мы постарались восстановить быт: сборы партийных взносов, уличную лексику, очереди в магазинах. Это детектив, утопленный в производственный роман.

— "Город принял" по сценарию тех же Вайнеров — тоже производственный фильм.

— Мы учитывали и это. Пять первых фильмов — они в большей степени про жизнь, а не про поимку преступников... В них чуть более свободное дыхание. Единственное, что мы себе позволили додумать, исходя, естественно, из специфики аудитории телевизионного канала — усилили мелодраматическую составляющую, которая в книге лишь намечена. Но и там ясно, что с женой у Тихонова проблемы, что у нее роман на стороне. Мы это все лишь усилили. Плюс у него самого завязываются какие-то отношения... Как, впрочем, и в книге. Но это не противоречит ни стилю, ни духу Вайнеров.

— Сейчас заметна тенденция — отход от линейного образа главного героя-силовика, усложнение, отказ от победительства. То же самое происходило в советском кино 1970-х по сравнению с 1950-1960-ми. У героя появляются человеческие слабости. Например, у следователя в фильме "Визит к Минотавру" — роман с подчиненной. Это невозможно представить в 1960-е годы, чтобы у следователя была неустроенная личная жизнь...

— Я думаю, здесь самое главное — качество материала. Когда сталкиваешься с такой литературной основой, привычные линейные персонажи нынешнего телевидения просто не вписываются, выталкиваются. Потому так важен был выбор актера на главную роль. Мы пробовали на роль Тихонова многих, но всех их материал отторгал. Телеканал предложил нам Михаила Ефремова. Он блистательный артист, но до недавнего времени был мастером эпизода. А тут — главная роль, да еще какая. В общем, мы поначалу волновались, но попробовали и вдруг поняли, что у этого актера при абсолютной внешней обыкновенности, что ли, такое обаяние, такая многослойность, что он сразу располагает к себе. Вообще, телеканал много чем рисковал, берясь за эту работу, мы благодарны Антону Златопольскому (генеральный директор телеканала "Россия 1".— "О"), который поддержал проект и включился в него.

— Советский детектив строится не на стрельбе, а на диалогах. Они потрясают глубиной актерской работы. В "Противостоянии" Семена Арановича каждый диалог — по-своему гениальная работа. Почему эта аура диалога была и почему исчезла сегодня?

— Вы правы. На самом деле лучшее, что было в советском кинодетективе,— это эпизодические сцены, диалоги со второстепенными персонажами. Я вспоминаю каких-то киновалютчиков, которых играли, например, Менглет или Калягин. Я уже не говорю о "Противостоянии" — это выдающийся сериал. Он и "Место встречи изменить нельзя", без сомнения, лучшее в советском телевидении. Это мастерство диалога — боюсь, тут я не открою никакой тайны — следствие серьезного отношения авторов и актеров к материалу. Раньше, бесспорно, на производство тратилось больше времени и сил. Но была еще и колоссальная редакторская экспертиза. Я говорю сейчас не о политической цензуре, а о творческой работе: каждый сценарий проходил через сито редакторского обсуждения, внутри студии. Это история, конечно, про абсолютную внутреннюю концентрацию, когда ты не позволяешь себе торопиться и халтурить. Не случайно же мы так активно обсуждаем сегодняшние замечательные американские сериалы, где сделана ставка на качество драматургии и психологическое усложнение героев...

— Психологизм американского сериала возник, вероятно, из-за того, что нет изначального деления героев на хороших и плохих. Человек есть скопище плохого, хорошего, разного. Нам сложно отойти от этого маркирования — это какое-то проклятье нашего кино.

— Знаете, какая главная беда нашего сценарного материала? Абсолютная предсказуемость, с первой секунды — того, что случится с героями. Американские современные сериалы — противоположный пример. Скажем, двойственный, не рассматривающий человека как однозначно положительного или негативного, сериал "Игра престолов". Любой предатель может оказаться способным на благородный поступок, и, наоборот, самый близкий человек может ударить кинжалом в спину. Так же сложны творчески и бескомпромиссны "Декстер", "Безумцы", "Во все тяжкие", "Карточный домик". Но надо понимать, что все они сделаны для кабельного платного телевидения, а не для эфирного. Кабельное ТВ не регулируется жесткими законодательными рамками, которые всегда есть в эфирном телевидении любой страны — там строгое ограничение на показ насилия, наркотиков, сексуальных сцен. Эфирное телевидение адресовано многомиллионной аудитории, включая детскую, и не может себе позволить противоречивых героев, жесткой интонации, непривычного киноязыка... А кабельное ТВ — будь это канал Showtime, HBO или VOD-ресурс Amazon Prime — ориентировано на меньшую в разы аудиторию, как правило, более образованную, не связано с рекламной моделью и открыто эксперименту. Могу при этом добавить, что канал HBO делает всего 120 часов премьерного контента в год. Чтобы было понятно: любой из наших федеральных каналов-лидеров делает в несколько раз больше премьер. Из американских драматических ТВ-сериалов, сделанных для эфирного телевидения, пожалуй, успешен был только один, это сериал The Good Wife. Все остальные заметные проекты были сделаны в платном сегменте, для стриминговых ресурсов или платных кабельных каналов, скажем для HBO, там позволено рассказывать сложные истории, с объемными противоречивыми характерами. И практически нет хеппи-эндов. По этой причине не только в России, но и во Франции, в Германии, странах с доминирующим эфирным телевидением нет такого феномена качественного сериального телевидения. В России самыми качественными сериалами оказываются те, что основаны на классических литературных произведениях. "Тихий Дон", "Идиот", "Бесы", "Жизнь и судьба", "В круге первом". "Ликвидация" — исключение, уникальный случай. Литературная основа сериала — индульгенция для телевидения; за классиком признается право на сложность, противоречивость персонажей. Все остальное — поточное телевидение. Массовая аудитория любит легко опознаваемых героев, предсказуемые повороты сюжета, счастливые финалы. Были попытки и в этом сегменте рассказывать более сложные истории, но они, как правило, терпели поражения. Эти эксперименты может позволить себе сегодня разве что телеканал "ТНТ", осторожно размещая подобные проекты внутрь своей очень успешной программной сетки. Так были сделаны "Измены", "Сладкая жизнь", "Озабоченные". Но такие проекты все равно имеют значительно более низкие зрительские показатели, чем привычный конвейер. Риск, да. Аудитория не сразу и далеко не всегда открывает или поддерживает то, что свежо и непривычно.

— А в этом сериале как вы пытались решить проблему психологической сложности героев?

— Все это опять же заложено у самих Вайнеров. Со следователем все понятно — он хороший, но несовершенный человек. Вроде бы тонкий и психологически чуткий ко всему, что касается преступников, но не понимает совершенно очевидных вещей в жизни и в личных отношениях. Что касается преступников, самое главное — у Вайнеров это персонажи с историями. Они не обречены, не назначены судьбой быть преступниками. На них нет клейма прирожденных злодеев. У них так случилось в жизни. Даже самые, что называется, рецидивисты — за ними все равно есть какая-то человеческая история. А Тихонов стоит на страже закона, но он не борется с конкретным человеком. У него к преступнику, как говорят в бизнесе, ничего личного. Более того, он даже в противнике видит, за редким исключением, человека. Он всего один раз в сериале стреляет и убивает. Во всех остальных случаях он если и не входит в положение, то готов каким-то образом облегчить судьбу преступника.

— В советском детективе — вспомним еще "Следствие ведут знатоки" — любой преступник всегда интереснее следователя. Так получалось почти бессознательно...

— В песне "Наша служба и опасна и трудна" есть великая фраза, которая вошла в каноны юмористики: "Если кто-то кое-где у нас порой..." В этом главная психологическая проблема всего советского жанрового кино: этот "кто-то кое-где" гораздо интереснее. Образы преступников в "Знатоках" объемнее, благодаря им и возникал на экране реальный поединок, конфликт. В ролях преступников, аферистов или валютчиков были, как правило, выдающиеся артисты. Мы в детстве, помню, часто ловили себя на том, что образ преступника интереснее, живее, ярче экранного милиционера. И вызывает больше сочувствия. И только у Вайнеров благодаря честному несовершенству, а значит, абсолютной убедительности следователя Тихонова у зрителя больше возможности слиться с ним, идентифицироваться.

— Почему сегодня телевидение в основном предпочитает иметь дело с ретро, с советским периодом? Почему нет на экране современности?

— Я бы сказал, подлинной современности. Узнаваемой и сложной. Думаю, это связано с инфантилизмом общества. Я повторю фразу, которую прочел в вашем журнале: "Наше общество — это больной, который не ходит к врачу". Был такой термин, пришедший к нам из польского кино 1970-х,— "кинематограф морального беспокойства". Речь идет об остросоциальных картинах, как получилось с нашим "Левиафаном", которые должны были бы побуждать к дискуссии на острые социальные темы в обществе, ведь в этом и состоит одна из важнейших функций кино! Но это у нас сегодня не работает. Зритель уходит от такого разговора, отворачивается. Он не востребует в кино терапевтическую функцию, не желает использовать кино и телевидение в качестве содержательного собеседника. Это важно. Да, кино у нас — великий утешитель. Да, кино у нас — вполне эффективный развлекатель. Но кино у нас, увы, не является честным собеседником. Его не воспринимают в таком качестве — в качестве того, с кем на равных обсуждаешь сложные жизненные обстоятельства. А поскольку этой потребности у зрителя нет, ты всякий раз наталкиваешься на его, зрителя, неприятие. Поэтому нет и потребности в сложных героях, острых жизненных обстоятельствах. Я с юности слышу одну и ту же фразу от зрителей: "Не надо нам сложностей на экране. У нас и так в жизни проблем достаточно". Но я все же верю в необходимость честного разговора. Знаю, во-первых, что аудитория разная: есть и те, кому интересно "беседовать", "спорить" с фильмом. Их немного, но это активный сегмент общества. А во-вторых, было бы наивно думать, что нынешнее деление аудитории — на меньшинство и большинство — сложилось раз и навсегда. Верю, что в каждом человеке заложено много ипостасей, в том числе и зрительских. И эта температура внутри общества может меняться. Сегодня люди нуждаются в кино только как в источнике внутреннего комфорта. Но если мы вспомним, скажем, перестроечный период, тогда от кино именно зрители требовали совсем другого: раскрыть глаза на сложности собственной истории, на социальные язвы, на коррупцию... И появлялись "Маленькая Вера", "Покаяние", "Легко ли быть молодым". Сегодня мы, общество, во многом закрываемся, и это чувствуется. Тут можно искать разные социологические объяснения. Я полагаю, что они очевидны. И телевидение является лишь одним из индикаторов общего состояния умов. Подчас даже не самым главным.

Беседовал Андрей Архангельский