В четверг в Петербурге Владимир Путин встретился с участниками медиафорума «Общероссийского народного фронта» (ОНФ) и рассказал им, что гордится своим другом — виолончелистом Сергеем Ролдугиным. Более того, он объяснил почему. А специальный корреспондент “Ъ” АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ наблюдал за тем, как быстро медиафорум превратился в большую ежегодную пресс-конференцию Владимира Путина.
Президент России Владимир Путин
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
Медиафорум «Общероссийского народного фронта» проходит в «Ленэкспо». Так было и в прошлом году. В остальном этот форум на предыдущий не очень похож. Чтобы понять все это, достаточно оглядеть и услышать огромный вестибюль, в котором участники форума ждут приезда президента России. Дело не только в том, что их изнуряет это ожидание (они же не знают, что оно еще даже не началось). Дело в том, что нет ничего такого, что сразу чувствуешь, когда оказываешься среди людей, которые чего-то очень хотят и к чему-то еще стремятся.
— Надо любить журналистов…— слышу я вспышку справа.
— Да ну, какой смысл им это говорить? Это все равно, что метать молнии в холодец…— вспышка слева гаснет, не вспыхнув.
— А мы написали жалобу…— делится журналистка за соседним столиком жизнеутверждающей информацией с коллегами.
Все это еще, может, и не называется унынием. Но что это тогда, если не уныние?
Рассказывают, что два предыдущих дня оживленно было только на площадке электронных СМИ. Там царили переживания по поводу наступления социальных сетей и мессенджеров на свободу слова на традиционных сайтах (то есть существуют опасения, что сайты перестают читать в связи с появлением более или менее новейших источников информации).
А на площадке печатных СМИ борются за обнуление НДС для прессы. Предложение высказал культовый замминистра связи и коммуникаций Алексей Волин, и оно, конечно, очень сладкое. Но нельзя же так искушать такую доверчивую аудиторию.
Неплохо было бы для начала сделать то, о чем участники такого же форума договаривались с господином Путиным год назад: вернуть льготы по ЕСН, остановить катастрофический рост цен на бумагу… Делегаты форума, еще по каким-то необъяснимым причинам не потерявшие вкус к жизни, рассказывали мне, с какой болью на форуме говорили о том, что не выполняются поручения президента, те, кто эти поручения должен выполнять: представители тех же Минкомсвязи, Минпромторга…
Впрочем, приезд господина Путина должен быть все-таки, по идее, хоть немного разволновать эту общественность.
Впрочем, этого, похоже, не было в планах Владимира Путина. Он предупредил, что, хотя Петербург называют городом трех революций, он рассчитывает, что результат усилий участников форума не станет четвертой революцией.
Ольга Тимофеева, активный член ОНФ, подвела итог кропотливой деятельности по выполнению поручений президента по результатам прошлогоднего медиафорума: вернули рекламу в кабельные каналы и обязали муниципальные власти не отказывать журналистам в аккредитации.
Первый же вопрос превратил мероприятие во внеочередную большую пресс-конференцию Владимира Путина. Все, кто не успел задать ему вопрос на прошлой такой пресс-конференции, имели, кажется, все шансы сделать это теперь.
Один делегат форума спросил, почему мировые СМИ замалчивают (в отличие, видимо, от российских региональных) успехи российских войск в Сирии.
— У вас задача вынести информацию на суд общественности, а там — принизить, замолчать, недоинформировать…— поставил диагноз журналистике больного постиндустриального западного общества Владимир Путин. Но все это, как говорят юристы, покушение с негодными средствами.
Для такого диагноза нужно тем не менее специальное образование. И Владимир Путин, видимо, уверен, что именно у него оно есть. И с этим даже нельзя поспорить: и правда есть. И даже не одно.
Журналистке районной газеты «Рассвет» было поручено поднять вопрос о возвращении такой системы выдачи государственных субсидий региональным изданиям, которая избавляла бы их от многочисленных проверок, и господин Путин пообещал это — и вот этим принес пользу.
Еще один журналист рассказал, как региональное отделение МЧС растиражировало по всем СМИ субъектов федерации фотографию, которую сделал еще один журналист их газеты, и начал задаваться вопросом, не нужно ли во благо самого отделения МЧС навести порядок в системе авторского права — чтобы такие организации не страдали потом от чудовищных штрафов, которые непременно наложит на них суд.
Господин Путин близко к сердцу принял проблемы МЧС:
— А противопожарные мероприятия у вас проводятся? — поинтересовался он у журналиста, и больше у того вопросов не возникло.
Встреча только началась, а одна девушка, сидевшая через ряд за Владимиром Путиным, уже надежно заснула. Ее, правда, пытались будить. Но пока она побеждала.
Другая журналистка, до сих пор бодрствующая, призналась, что ее мечта — это министерство демографии (это при том, что она по всем признакам была уже сильно беременна, причем, как ей казалось, пятым ребенком, и ей самой по идее такое министерство уже ни к чему).
— А оно чего будет делать? — поинтересовался господин Путин.
— Заниматься демографией,— прошептала молодая до сих пор мать (хотя после этого вопроса могла и сразу поседеть.— А. К.).
— Надо подобрать туда достойных людей,— озаботился Владимир Путин.
Тут, конечно, не каждый подойдет.
После этого Владимир Путин неожиданно ответил на вопрос о Панамском досье и о Сергее Ролдугине в частности. Вопрос дали задать пользователю Instagram (выбор в этом случае был, таким образом, единственно верным) Константину, если я не ошибаюсь, Ткаченко.
— Здесь надо начинать с 90-х годов…— Владимир Путин готовился к ответу (и может, даже не один день.— А. К.),— мы стали самодостаточными… Когда наша страна была в очень тяжелом положении и лежала в руинах, тогда в принципе очень всем нравилось посылать нам картошку, другую гуманитарную помощь и диктовать то, что они считают нужным в отношении России… Все началось, если вы помните, с Югославии, когда впервые западная пресса обрушилась на первого президента России Бориса Николаевича Ельцина, когда он прямо заявил о нашей позиции неприятия бомбежек Белграда и силовых действий в отношении этой страны. Дальше — больше, дальше появились проблемы на Украине, переворот, желание жителей Крыма присоединиться к России…
Было давно очевидно, к чему клонит Владимир Путин. К Панамскому досье дело шло много лет, и оно, конечно, стало результатом усиливающейся неприязни к России со стороны западного мира (в котором, счел нужным добавить Владимир Путин, все-таки есть люди, с которыми можно иметь дело.— А. К.).
— Но больше всего,— добавил он,— наших оппонентов беспокоит единство и сплоченность нашей нации…
И, наконец, он перешел к тому, чего от него все эти дни так ждали, то есть к деталям:
— Вашего покорного слуги там (в Панамском досье.— А. К.) нет!.. Что-то там поковыряли и что-то слепили! Я смотрел эти картинки…
И тут настала очередь появиться Сергею Ролдугину (нет, не в этом, конечно, зале). Выяснилось, что у Владимира Путина есть новая информация по его поводу:
— Есть какой-то друг господина президента России, он чего-то там сделал, наверное, это имеет какую-то коррупционную составляющую. Какую? Да никакой там нет… Теперь что касается Сергея Павловича Ролдугина. Он не просто какой-то музыкант, он народный артист России, блестящий музыкант, думаю, что один из лучших в стране. Он был членом жюри на международном конкурсе Чайковского, начинал работу здесь, в Ленинграде, Петербурге, у Мравинского, долгое время работал у Гергиева, был ректором Петербургской консерватории, он человек очень творческий. Многие творческие люди в России, я не знаю, каждый второй, может быть, если вы обратите внимание, пытаются заниматься бизнесом, и, насколько мне известно, Сергей Павлович тоже.
Очевидно, что попытка оказалась удачной.
— Но какой его бизнес? — продолжил президент.— Он является миноритарным акционером в одной из наших компаний и там какие-то деньги зарабатывает. Это, конечно, не миллиарды долларов, чушь, нет ничего подобного, какие-то зарабатывает. Что любопытно и интересно, я горжусь такими людьми, как Сергей Павлович, и в числе своих друзей, и вообще в целом. Почти все деньги, которые он там заработал, он истратил на приобретение музыкальных инструментов за границей и привез их в Россию, дорогие вещи. Мы всегда приветствуем, когда кто-то делает что-то подобное. Но он идет еще дальше, я знаю, что он уже несколько месяцев занимается — чем? Оформлением этих музыкальных инструментов в собственность государственных учреждений. И на протяжении многих лет занимается, не выпячивая себя, организацией концертов, продвижением русской культуры за границей, фактически оплачивает из своих средств. Чем больше у нас будет таких людей, тем лучше. Я горжусь, что у меня есть такие друзья!
Таким образом, очевидно, что Владимир Путин решил именно сам высказаться в защиту Сергея Ролдугина: ведь эти новости можно было при желании обнародовать и раньше, но Владимир Путин, видимо, решил, что это — его личное дело.
При этом все-таки понятно, что Сергей Ролдугин так или иначе пользовался услугами заранее благодарных ему российских банков и организаций. В этом, судя по всему, нет никакого состава преступления, и нимб над головой этого человека не вызывает никаких вопросов (наоборот, все встало на места: как-то не вязалась вся эта история с его на самом деле светлым образом). Но ясно, что режим наибольшего благоприятствования ему был обеспечен.
Владимир Путин согласился с тем, что «надо прекращать квазипреступную деятельность коллекторов», но «нормальную работу надо продолжать». Проблема, конечно, в том, что одна работа от другой деятельности в какой-то момент и перестает отличаться.
Новости были оглашены и в ответе на вопрос, приглашали ли вообще Владимира Путина на саммит по ядерной безопасности, куда он отказался поехать.
Президент признался, что приглашали, что это сделал его коллега (значит, Барак Обама) и что он сам «даже не против был поехать», но его отговорили другие коллеги, из МИДа России и из ведомства по контролю за ядерной безопасностью.
— Там все было разбито на пять групп,— рассказал Владимир Путин,— и нам предложили работать только в одной. Это значит, что мы не могли влиять на выработку конкретных решений.
Кроме того, выяснилось, что США, по словам Владимира Путина, отказались соблюдать подписанное соглашение об уничтожении избыточного плутония: не построили предусмотренный этим соглашением завод по утилизации 34 тонн плутония, а решили «создавать возвратный материал», из которого плутоний в случае необходимости можно вернуть в первоначальное состояние.
Так что и решили не ехать, раз все равно никто не слушает (и тем более не слушается).
— Это, видимо, вызовет поиск новых офшоров,— констатировал Владимир Путин.
Разгорячившись, российский президент припомнил американцам все… до линчевания негров не дошло, а вот до базы Гуантанамо — конечно.
— Они сказали, что Гуантанамо закроют. Ну и что? Закрыли? Нет. До сих пор там люди в кандалах ходят без суда! Средневековье какое-то! Можно представить, чтобы у нас такое было!
Журналистка Светлана Горбачева, которая уже год назад спрашивала, почему растут цены на бумагу, спросила об этом и еще раз. Федеральной антимонопольной службе (ФАС) было предписано проверить производителей бумаги, и ФАС выяснила: рост — в пределах инфляции. На самом деле, утверждала Светлана Горбачева, цены прежде всего растут у посредников, которых она теперь тоже попросила проверить.
Я понял, что решение вопроса откладывается по крайней мере до следующего видеофорума: пока ФАС проверит всех посредников и сообщит, что их услугами не стоит пользоваться вообще.
Но надо сказать, что глава ФАС Игорь Артемьев сообщил об этом сразу же. Он предложил газетам и журналам покупать бумагу не у типографий и посредников, а прямо у производителей, то есть для начала надо поломать всю существующую систему, которая выстраивалась не годами даже, а и десятилетиями, и попробовать начать строить другую систему, и в это же время пытаться объяснять типографиям, почему они должны брать в производство купленную журналом, к примеру, «Русский пионер» бумагу. Кроме того, журнал «Русский пионер» должен везти эту бумагу от производителя и где-то хранить ее… И даже еще зачем-то в это же время стараться написать сам журнал…
Впрочем, Владимиру Путину идея, по-моему, понравилась.
Журналисты при этом уже не выглядели так обреченно, как в вестибюле перед началом встречи. Перед каждым участником медиафорума маячила теперь величайшая цель: задать вопрос. И весь форум обрел, наконец, смысл и сам свелся к одному единственному вопросу: «Если не я задам этот вопрос, то кто? Ведь не сосед же мой?!»
Увы, не зря жизнь пока прожили, как правило, соседи.
Но подняться до высот, или хотя бы высоток (Сирии или Панамы) журналистам уже не удавалось, и Владимиру Путину они такой возможности предоставить уже тоже не могли.
Но все-таки напоследок ему удалось рассказать присутствующим о патриотизме. Он сейчас, конечно, нужен как никогда многим, а скорее всего всем.
Последний рубеж. Последняя защита. Последнее прибежище.