Гертруда Стайн
«Ида»
Русская библиография Гертруды Стайн еще недавно ограничивалась парой книжек, но в последние годы стремительно расширяется усилиями переводчика Ильи Басса. Теперь дошла очередь и до этого вроде бы не самого важного, но абсолютно прекрасного романа 1940 года.
Поводом для начала работы над "Идой" послужил скандал с отречением английского короля Эдуарда VIII от престола ради союза с разведенной Уоллис Симпсон. Но Стайн не интересуют монаршие страсти — ничего бульварно-исключительного. Миссис Симпсон лишь смутным намеком просвечивает сквозь ее героиню. В ней мерцает и сама Стайн, а в общем-то — любая обеспеченная женщина начала прошлого века. Повествование заполняют мелочи биографии, но в своем переборе они трудноразличимы, детали и черты ускользают от внимания читателя, но не вполне принадлежат и героине — Иде. Даже имя это не слишком надежно. Оно постоянно готово слететь, быть сорванным дуновением ветерка. Героиня придерживает его небрежным движением — как светская дама шляпку.
Из такого рода изящных жестов и состоит этот роман. Ида принимает гостей, постоянно "отдыхает", вспоминает знакомых собак, флиртует с мужчинами — в основном офицерами (эти "офицеры" здесь — вроде собачьей породы), оказывает небольшие услуги, улыбается, переезжает из города в город, несколько раз выходит замуж, последний раз — за некоего Эндрю, "Эндрю Первого", в котором при желании можно угадать английского короля.
В этих метаниях нет никакой страсти — Ида не "роковая женщина",— но нет и разоблачения поверхностной светской жизни. Есть нечто более удивительное. Сама Стайн говорила, что ее роман — о "публичных святых": персонажах, приковывающих внимание публики, ни на что в мире не влияя,— о тех, кого просто "знают". Эта известность, не имеющая под собой основы, создает странное мистическое мерцание. Оно заполняет роман Стайн. Перечисление неясных движений и пустяков выглядит священным текстом, исполненным необъяснимой значительности.
Однако задача святого — обнаруживать предел, существующий в любом человеке. И интересующая Стайн святость совсем не монументальна. В самом сердце ее романа — трепет несовпадения. Это не отслоение "настоящего" человека от его "публичного образа", но нечто гораздо более глубинное. Скорее вся конструкция человеческой личности выглядит здесь коллажем случайного. Ида на каждой странице говорит "да" — "да" своей жизни и всему, что та ей предлагает. Это не требует от нее никакого труда. Но в самой необходимости этого жеста вскрывается его сущностная необязательность. Всегда остается возможность сказать "нет", уйти. И может быть, главное содержание "Иды" — именно эта, покупаемая ценой бессвязности и видимой безосновательности жизни, тайная свобода.
Kolonna Publications
Тьерри де Дюв
«Невольники Маркса»
Небольшая книга бельгийского арт-критика и теоретика искусства Тьерри де Дюва написана в конце 80-х. Поводом для нее послужила выставка четырех на свой лад главных (по крайней мере, претендовавших на главенство) художников западного искусства XX века — Марселя Дюшана, Йозефа Бойса, Энди Уорхола и Ива Кляйна. Эта книга была заказом, но вежливость, благонамеренность заказной работы подчеркнуто отвергала и не была принята. "Невольники Маркса" — вроде бы небрежное высказывание по поводу, но одновременно почти фундаментальный, насыщенный и провокативный проект теории искусства. В основе его — идея наложения полей эстетики и политической экономики, предположение о том, что стратегия художника — это не только стиль и отношения с традицией, но и способ производства. Легко догадаться, что в основе анализа тут — экономическая теория Маркса. Но де Дюв использует ее не как тотальную, все объясняющую концепцию, а как систему координат эпохи модерна. Эту эпоху, каждый по-своему, закрывают все герои книги — авторы своего рода "последних" утопий, крайне амбициозных, но при этом лишенных преобразовательской веры авангарда. Речь в книге не идет буквально об отношениях художника и рынка искусства. Скорее — о символической позиции творца во всей политико-экономической системе общества. Так, Бойс в анализе де Дюва оказывается идеальным пролетарием, Уорхол — машиной, Кляйн — продавцом, а любимец автора Дюшан иронически возвышается над системой модерна фигурой гротескного "фенансиста". Стоит сказать, эта книга — совсем не догматическая левая арт-критика. Она сама похожа на художественный проект: игривый, циничный и благородно-жульнический — как и все описываемые де Дювом стратегии.
Ad Marginem — Гараж
Дэниел Клоуз
«Пейшенс»
Новейший графический роман Дэниела Клоуза, автора замечательного "Призрачного мира" (и сценариста одноименного фильма со Стивом Бушеми и Скарлетт Йоханссон). Манера и тема здесь примерно те же: одноэтажная Америка как клаустрофобический морок, маленькие типичные судьбы как трагический рок, от которого не скроешься, как ни пытайся, циничный гуманизм, потертый поп-арт без глянца. Но — другой жанр. "Пейшенс" — своего рода мелодраматическая фантастика. Джек и Пейшенс — молодые супруги, она беременна, у них нет денег и много других проблем. Однажды Пейшенс убивают неизвестные, Джек остается страдать и доживает до 2029 года. Он ненароком крадет у одного неприятного гения машину времени и отправляется в прошлое, чтобы предотвратить убийство и позволить своему сыну родиться. Дальше действие разворачивается вполне в соответствии с законами жанра: машина дает сбои и забрасывает героя в детство, предотвращенные преступления порождают новые, пространство и время расслаиваются, вываливая из щелей разнообразные темные тайны, герой понемногу сходит с ума, но не может остановиться. Несмотря на все катастрофы, он ждет момента желанного подвига (второе значение названия книги — "Терпение"). Ни с жанрово-фантастической, ни с этической, ни с социальной точки зрения "Пейшенс" не кажется вещью особенно оригинальной. Она ходит по очень узнаваемым маршрутам. Но идеи здесь и не главное. Важнее — замечательно получающееся у Клоуза чувство безысходной нежности.
Бумкнига