В среду президент России Владимир Путин прилетел на церемонию старта кампании по набору волонтеров для чемпионата мира по футболу-2018 и вместе с президентом FIFA Джанни Инфантино дал этот старт. А специальный корреспондент “Ъ” АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ рассказывает, что только после этой церемонии понял: чемпионат мира у нас точно никто не отберет. И что настоящий апофеоз наступил после того, как Владимир Путин улетел.
Президент FIFA Джанни Инфантино (в центре) быстро стал лучшим другом российского народа
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
Будущие волонтеры собрались в Москве на ВДНХ, в Зеленом театре и его фойе, которым являются пара гектаров леса, кустарника и песчаных дорожек вокруг него. Волонтеров было не меньше тысячи. Их поведением руководил диджей Руслан Нигматуллин. Кто-то поморщился бы, услышав, что знаменитого футболиста называют диджеем. Но здесь некоторые поморщились бы, услышав, что человек за пультом — футболист.
Волонтеры между тем демонстрировали друг другу свои навыки. То есть они стояли небольшими группами на скамейках, где им потом предстояло сидеть и слушать речь Владимира Путина, и то ли просто танцевали сами, то ли приветствовали будущих болельщиков ЧМ-2018. Причем было видно, что танцуют они уже давно и не по своей воле, а по воле обстоятельств. Они хотели быть волонтерами, и за это предстояло платить. Солнце в этот час было более или менее палящим, так что на моих глазах с дистанции сошли, истратив силы, которые им самим, наверное, еще час назад казались бесконечными, десятка два человек.
Остальные с улыбками, в которых ясно читалась мольба о помощи, продолжали аплодировать сами себе уже совсем не высоко поднятыми (а если точнее, приподнятыми) руками.
При этом я увидел, что по проходам с двумя флагами, FIFA и российским, методично ходит дедушка в волонтерской рубашке олимпийского Сочи. Он выбрал себе маршрут по квадрату трибун и с каждой минутой наращивал обороты. При этом держался в тени.
Я понимал, что ветеран волонтерского движения будет ходить так, когда лягут уже все, и не поймет, если ему скажут остановиться.
Я спросил одну девушку, которая показалась мне способной ответить, откуда эти организованные группы способных молодых аниматоров. Она оказалась членом одной из этих групп, из волонтерского центра «Синергия». Звали ее Полина. Полина рассказала, что записаться кандидатом в волонтеры можно сразу после мероприятия, и что она уже была волонтером в Сочи, и что быть волонтером — это волнующе прекрасно.
— А что важно для волонтера? — из вежливости поинтересовался я.— Английский язык? Наверное, главное?
— Английский — это действительно важно,— согласилась Полина,— потому что мероприятие международное. Но главное — это стрессоустойчивость. Все люди разные, у всех свои вопросы, у всех свои запросы…
— И какие вопросы? Какие запросы?
— Понимаете, все люди разные, у всех свои,— приветливо ответила Полина.
Я подумал, что в ней, конечно, чувствуется человек, на твердую четверку сдавший экзамен по коммуникабельности на массовых мероприятиях.
— А вы можете привести примеры, когда вам требовалась особая стрессоустойчивость? — спросил я.
Полина задумалась.
— Ну вот мы работали в Сочи на объекте «Русские горки», это джампинг-центр… как сказать… а, трамплин!.. так вот, там надо было подниматься по большой лестнице, а люди все разные…
— У всех свои запросы! — обрадовался я.
— Конечно,— подтвердила она.— Не всем приятно было долго подниматься… Они нам говорили об этом…
— А вы?
— А мы объясняли, что ничего не поделать, что такие русские горки. И что мы ничем не можем помочь.
— Как? — опешил я.— Но ведь им должно было еще неприятней подниматься после этого.
Полина не согласилась:
— Почему? Ведь мы все-таки разговаривали с ними. Мы улыбались. Мы готовы были еще разговаривать…
А, ну просто люди сами уже не стремились поддерживать разговор, догадался я.
Пройдя (а еще полчаса назад следовало бы сказать «протиснувшись») сквозь группу участников танцевального марафона на выбывание, я вышел на поляну, где шла презентация активностей волонтеров. Так, всех желающих приглашали сыграть в детский баскетбол. Но волонтеры, видимо, считали себя взрослыми.
Рядом фотографировали. Через мгновение фотография должна быть уже у тебя на почте. Я спросил, сколько это стоит, и две девушки, которые обслуживали автомат, счастливо рассмеялись. Им понравилась шутка. Я молча обругал себя за негибкость. Потом я подумал, что надо сфотографироваться: может, сгодится на паспорт, если я его опять потеряю. Они заверили меня, что не сгодится ни в коем случае, потому что это совсем другая фотография, и уже не смеялись, а смотрели на меня с некоторой подозрительностью. Но ведь я и сам на себя так смотрю, так что тут не было для меня никаких неожиданностей.
— Так, смотрите сюда, в глазок, а то придется переснимать, так как вы себе не понравитесь! — приободрила меня одна.
Я подумал, что я ведь и так себе не нравлюсь.
— Да, но я же в солнцезащитных очках,— спохватился к тому же я.
— Действительно,— согласилась девушка.— Так, не моргайте!.. А, ну да…
Процедура оказалась утомительней, чем я предполагал. К тому же я видел рядом уже томящуюся на солнце очередь волонтеров, желающих не моргать, и подумал, что ничего у меня так просто не получается. А иногда жаль.
В конце концов я получил фото с подписью: «Я волонтер. А вы?».
Так я стал волонтером.
Рядом тоже фотографировали, только это уже была, как объяснила новая девушка, гиф-фотография. Она предложила сделать гиф-фото, но я подумал, что наша встреча принесет ей, как и тем двум девушкам, гораздо больше страданий, чем она может себе представить, а мне тем более, и мягко отказался от ее услуг.
Рядом, в кафе «Оттепель» (название обещало многое, но очевидно, что не раньше лета 2018 года) дожидались начала церемонии ее участники, в том числе президент FIFA Джанни Инфантино и министр спорта Виталий Мутко, но я туда не пошел, хотя возможность представилась,— потому что я все равно их всех увижу через четверть часа, а хотелось еще походить по ярмарке (а именно так она официально называлась) — волонтерского тщеславия.
Впрочем, дальше все оказалось серьезно. Я увидел цепь стендов волонтерских центров. «Серебряный возраст», фонд «Старость в радость»… Можно было пошутить по поводу их участия в проекте ЧМ по футболу, но не стоило. Имелось в виду, что это все тоже волонтерские организации, поэтому они были здесь.
Я подошел к юноше, стоявшему под логотипом «Инклюзивный клуб добровольцев». Алексей Транцев подал мне левую руку, правой у него не было. Но и вместо левой был протез. Он рассказал, что люди с ограниченными возможностями вполне могут принимать участие в волонтерском движении, в том числе и на чемпионате мира.
— У кого бы что ни было,— добавил он.
— И даже, например, слепые? — спросил я.
— Незрячие? — переспросил он.— Ничто не мешает незрячему переводить. А человек в коляске может встречать гостей. Стоять с табличкой.
— Сидеть…— машинально пробормотал я, и хорошо, что он не услышал.
— Среди нас много волонтеров,— говорил он.— Мы многое можем.
Мне хотелось извиниться перед ним. Но он бы мог обидеться.
— Но если бы отряд добровольцев состоял только из инвалидов, это было бы неэффективно: он все делал бы медленней. Поэтому хорошо, что у нас инклюзивное объединение,— сказал юноша.
Вот этой командой точно будет гордиться страна.
Между тем на театре стихла музыка. Это означало, что начинается мероприятие. Сначала был видеомост со всеми городами-участниками. От Нижнего Новгорода, например, выступал губернатор Валерий Шанцев.
— Мундиаль,— объяснял Валерий Шанцев,— как огромная машина, двигателем которой наравне с болельщиками являются волонтеры!
И ничего, что он забыл про футболистов как по крайней мере коленчатый вал этого двигателя. Главное, что именно ему было с чем сравнивать: наша футбольная сборная тоже, наверное, будет похожа на нижегородскую «Газель».
— Здесь вас ждут добрые люди с открытыми сердцами! — говорил волонтер из Нижнего Новгорода и с восхищением смотрел на Валерия Павлиновича Шанцева.
А мог бы и не смотреть: и так понятно, что это все о нем.
Волонтерка из Сочи признавалась, что очень хочет еще раз стать «частью чего-то всемирного», и, по-моему, ей многие сейчас завидовали: даже в Сочи это ведь удалось не всем девушкам.
— Кто волонтер?!! — срывался на стон ведущий из Казани.
— Я волонтер!!! — стонала в ответ наслушавшаяся бестселлера Сергея Шнурова публика.
В какой-то момент я обратил наконец внимание на оформление Зеленого театра. Да, все, от чего нечеловеческими усилиями смогли уйти организаторы Олимпиады в Сочи, легло на сердце организаторам ЧМ: купола православных храмов, птица-тройка, увесистые матрешки… Не удалось им наступить на горло собственной песне.
Появились Владимир Путин, Джанни Инфантино, футболисты Карлес Пуйоль и Ринат Дасаев.
— Именно от вас, волонтеров чемпионата, будет во многом зависеть, какие впечатления о России увезут с собой на родину наши гости,— почти дословно повторил Владимир Путин то, что уже сказал Валерий Шанцев.
С себя они ответственность, таким образом, сняли.
Господин Инфантино стоял и слушал то, что говорил Владимир Путин, на первый взгляд, очень странно. То есть он стоял как карандаш, только под углом градусов в 30. И при этом ни на кого не опирался.
А это он прислушивался к переводчику.
Потом он заговорил сам. И я, например, понял, что к чемпионату он выучит русский язык. Он и сейчас-то говорит уже почти без акцента. И еще я понял, что чемпионат мира по футболу у нас теперь уж точно никто не отнимет: зря, что ли, в конце концов, человек будет учить русский язык несколько месяцев (а они уже идут), чтобы потом выяснилось, что это все без толку?
На самом деле было очевидно, что страна и лично Владимир Путин приобрели нового большого друга. Это теперь как господа Килли и Филли в Олимпиаду в Сочи. Стали нашими без остатка. Вообще никакого остатка.
В чем это, как говорится, выражается? Да во всем. Видно же, как человек к людям относится.
— Мир увидит,— говорил господин Инфантино,— дружелюбную, открытую Россию!
Его бы, как говорится, устами…
— Я благодарю вас от глубины моего сердца!..— воскликнул он наконец.
Он так и сказал по-английски: «Фром май харт!» Ну, может, акцент был чуть получше.
Виталий Мутко, сидевший рядом, мог бы гордиться им.
И, я думаю, гордился.
Владимир Путин, Джанни Инфантино, Ринат Дасаев и Карлес Пуйоль подписали мяч, отдали его волонтерам, и президент России покинул сцену. А волонтерам предстоял апофеоз. На сцену вышел Сергей Лазарев с песней «You Are The Only One».
И вот тут зал (а теперь это был именно зал) онемел. Ничье больше появление не могло произвести на него такое впечатление. Сам Сергей Лазарев, только что оттуда, с «Евровидения», пел им, а они так остолбенели, что не сразу даже вытащили телефоны. И никто не танцевал. И не потому, что выдохлись еще до церемонии, а потому, что боялись пошевелиться.
Вот в этот именно момент, я думаю, они только и поняли, что им и правда оказана великая честь быть волонтерами.
Уже за сценой, на волонтерской ярмарке Джанни Инфантино и Виталий Мутко, два любителя изящной английской словесности, тыча друг в друга пальцами и хохоча, давали интервью «Первому каналу»; уже они ходили по ярмарке, подходили к стендам, где готовились набирать волонтеров, и девушка говорила: «Я из Петербурга», а Виталий Мутко многозначительно поднимал палец и, обращаясь к президенту FIFA, говорил: «Питер… Это же любимый город ...»; а тот еще точно не знал, кажется, чей…
А у сцены уже образовался партер, и Сергей Лазарев делал свое дело:
— В самое сердце, на пораженье,
Что же ты медлишь с этой мишенью…
И хоть бы кто поднял голову на пролетающий над всеми ними в паре сотен метров вертолет, в котором президент России летел в Кремль вручать ордена «Родительская слава». Зачем? Все самое главное происходило здесь.
И вот он, овладевший ими, кричал им, понявшим наконец, зачем они сюда пришли:
— Все поют припев!.. Я хочу слышать!.. Громче!..
А громче-то было уже невозможно.