Премьера кино
Фото: outnow.ch
В прокат вышел фильм "Финансовый монстр" (Money Monster) — четвертая, не считая сериальных опытов, режиссерская работа Джоди Фостер. Несмотря на свою отчаянную предсказуемость и даже не вторичность, а "третичность", софт-антикапиталистический триллер пробудил в МИХАИЛЕ ТРОФИМЕНКОВЕ печальную марксистскую симпатию.
"Мы не занимаемся желтой журналистикой. Мы вообще не занимаемся журналистикой": умри, Джоди, лучше не скажешь. Это Патти (Джулия Робертс), старая, боевая телевизионная лошадка, режиссер бизнес-шоу "Финансовый монстр", успокаивает Дайану (отличная Катриона Балф), пресс-атташе афериста Уолта (Доминик Уэст), списавшего на компьютерный глюк пропажу $800 млн: не волнуйся, детка, никто от тебя правды домогаться не будет.
Афоризм Патти — одна из тех декоративных мелочей, ради которых только и стоит смотреть "Финансового монстра". В одном ряду с ней молниеносное и ослепительное явление опытного "переговорщика" нью-йоркской полиции: одного тембра его голоса достаточно для того, чтобы вынудить самого миролюбивого террориста пристрелить заложника. Или оригинальная мизансцена: заложник покидает здание, прикрываясь, как живым щитом, террористом. Или кажущееся сначала монтажным глюком появление на экране двух укуренных пингвинообразных исландцев, о которых ни за что не скажешь, что им суждено сыграть немаловажную роль в действии.
Все прочее, все, что и составляет, собственно говоря, "тело" фильма, кажется виденным не раз и не два. Мало ли промелькнуло на киноэкране (ненависть кино к телевидению неизбывна) таких лощеных, глупых и алчных мерзавцев, как Ли Гейтс (Джордж Клуни). В своем ежевечернем шоу, в рекламных паузах между плясками, шутовскими боксерскими поединками с афроамериканскими девахами и шуточками о яйцах, он дает зрителям "стопудовые" рекомендации, куда вкладывать последнюю копеечку.
Если бы он настоятельно рекомендовал инвестировать именно в Уолта, потому что Уолт его купил, это было бы еще полбеды. Но рекомендовал-то он от всей своей свято верящей в незримую руку рынка души. Потому-то авторы сценария, обидевшиеся, как свойственно американским либералам, на Уолл-стрит только тогда, когда слишком громко лопнули очередные финансовые мыльные пузыри, прислали к нему в студию Немезиду. Точнее говоря, честного водилу Кайла (Джек О'Коннелл) с пистолетом, двумя коробками "жилеток шахида" и нездоровым блеском правдоискательства в глазах. Ну уж таких, как Кайл, киноэкран видал даже побольше, чем Гейтсов: от унылого паяца Папкина в "Короле комедии" (1982) Мартина Скорсезе до простодушного убийцы Сэма в "Безумном городе" (1997) Коста-Гавраса.
Может показаться, что Фостер реанимировала пафос политического кино 1970-х с его моралью обреченности индивидуального бунта. Но это ложное узнавание. "Финансовый монстр" венчает по большому счету хеппи-энд, в политическом кино возможный лишь в исторической перспективе: дескать, на смену героически павшему, но заблуждавшемуся одиночке придут идейные борцы. Здесь все получают не то, что заслужили, а то, чего хотели. Правдоискатель — правду и девять граммов свинца. Патти — шанс на бабье счастье. Отвратительный самому себе шоумен — нежность Патти, китайский фастфуд на вынос и, что самое главное, глубочайшую симпатию к самому себе: экий же я, право, в глубине души человечный.
Вор получит мокрые штаны и, как ни странно, подтверждение своей воровской правоты. В том, что он плохиш, Уолт признается лишь под страхом смерти — это не считается. А вот с тем, что правда капитализма, заключенная в антизаповеди "соблазняй малых сих", на его стороне, не поспоришь: тут, как говаривал репрессированный сантехник из советского анекдота, "всю систему менять нужно". В той же "Телесети" (1976), великом антителевизионном памфлете Сидни Люмета, миллионы американцев по призыву сбрендившего телеведущего высовывались в окна и кричали: "Я зол как черт и больше не собираюсь всего этого терпеть". Напомню, что происходило это ровно 40 лет назад. И что, что-то изменилось, кроме концентрации в атмосфере выпущенного пара? Впрочем, "Финансового монстра" ставил не мудрый сантехник, не Маркс, не Люмет и даже не Оливер Стоун, а Фостер, которую мы любим совсем не за это.