Брекзит стал для Европы потрясением: Впервые страна — член Евросоюза решила его покинуть. Но остаются вопросы: выйдет ли на самом деле? Единственной ли окажется?
Поникший европейский флаг и озабоченные лица — так в эти дни выглядит Лондон
Фото: Reuters
Результат референдума потряс Европу. Это настоящий шок. Ждали все же победы сторонников единой Европы, пусть и с не очень большим перевесом. Вышло по-другому: с малым перевесом, 51,9 процента за, 48,1 — против выхода. За выход проголосовали 17 410 742 человека, за то, чтобы остаться,— 16 141 241. Страна раскололась. Убедительной победы ни тот, ни другой лагерь не одержал. Фунт и евро трясет, акции падают, инвестиции утекают, рынки не знают, куда деваться. После референдума о выходе Британии из ЕС Европа затаила дыхание. Что дальше? Кто следующий? Крах объединенной Европы или из кризиса как-то удастся выкрутиться?
На прошлой неделе в Брюсселе прошел саммит ЕС. Дэвид Кэмерон сообщил о победе брекзита, но подтвердил также: Британия не намерена пока "спускать курок" — приводить в действие статью 50 Лиссабонского договора, оговаривающую порядок выхода из ЕС. Это должен будет сделать (или не делать), его преемник на посту премьер-министра. Затем Кэмерон покинул встречу. Впервые за 40 лет Британии не оказалось за столом ЕС. Руководители ЕС и лидеры европейских стран настаивают на скорейшем прояснении ситуации. Однако сделать они ничего не могут, пока нет официальной заявки на выход — это прерогатива самой страны — члена ЕС. Кризис, таким образом, обещает быть затяжным, а переговоры между Великобританией и ЕС, если они вообще начнутся, трудными. ЕС подтвердил, что единый рынок и свободное передвижение людей — это фундаментальный принцип союза. Между тем сопротивление миграции было одним из основных мотивов, решивших исход британского референдума в пользу брекзита.
Правила ухода
Кратко о механизме выхода. Пусть референдум не обязывающий, а рекомендательный, но игнорировать волю народа никак нельзя. Вот несколько оценок: "Это самое важное демократическое решение за всю историю Британии", "Окончена не просто глава в нашей истории, окончен целый том". Но все же еще раз: референдум — это пока не решение о выходе. Статья 50 Лиссабонского договора о ЕС оговаривает, что запуск статьи — это прерогатива главы государства или правительства. В случае Британии она принадлежит премьер-министру. Дэвид Кэмерон на словах признал абсолютность народного приговора. На деле же он совершил последний, крутой маневр в своей политической карьере — заявил, что уходит в отставку, и... отказался приводить в действие статью 50.
Напомним: Кэмерон вел кампанию за сохранение членства в ЕС, но заверял, что каким бы ни был приговор, на следующий же день он отправит в Брюссель соответствующее уведомление. Но ни на следующий день, ни потом этого не случилось. Одна из массовых газет пусть грубовато, но достаточно точно резюмировала, как это надо понимать: "а чего это мне ваше дерьмо разгребать". Кэмерон, короче, просто переложил трудное решение на своего преемника.
Окончательное решение может растянуться до октября или даже до ноября. А может и вообще не состояться
В лагере консерваторов-евроскептиков ожидали, что им станет популярный в стране бывший мэр Лондона Борис Джонсон. Но перед закрытием регистрации кандидатов на пост лидера консерваторов произошла сенсация: он снялся с выборов. Теперь от евроскептиков на них идет министр юстиции Майкл Гоув. Противостоять ему будет Тереза Мей, нынешний министр внутренних дел и противница брекзита. Впрочем, кто бы ни стал новым премьером, монументальное решение принять будет трудно. Взять на себя ответственность за крах проевропейского курса, которому Британия следовала последние 50 лет? И не только за это, но и за возможные последствия, включая развал самой Великобритании и крах самого европейского проекта.
Окончательное решение может растянуться до октября или даже до ноября. А может и вообще... не состояться. Во всяком случае, сейчас в Англии можно видеть не столько решимость довести до конца брекзит, сколько поиск всевозможных лазеек и оговорок, которые позволили бы оттянуть, смягчить или вовсе спустить на тормозах народное решение. Один из таких вариантов — юридический. По оценке ветерана британской политики лорда Хизлтайна, в начале 1990-х сыгравшего ключевую роль в падении Маргарет Тэтчер, налицо конституционный кризис. Народ заявил одно, парламент (большинство депутатов — до трех четвертей — выступает за Европу) придерживается другого. Выход может быть либо в проведении нового референдума, либо в новых всеобщих парламентских выборах.
Ведущий британский юрист, специалист по конституционному праву Джеффри Робертсон считает, что и будущий премьер-министр не может просто так "спустить курок" — обратиться в ЕС с уведомлением о выходе. Сначала парламент должен особым актом отменить закон о вступлении в Европейское сообщество 1972 года, который остается в силе, референдум его не отменял. Таким образом, подчеркивает Робертсон, "это далеко не конец. Парламентариям придется исполнить свой долг и проголосовать по совести за то, что в лучших интересах Британии".
Стоит прояснить и еще один момент, о котором много говорят,— речь о перспективе повторного референдума: более 3 млн британцев поставили в последние дни подписи под петицией к правительству с просьбой его провести. Ирония тут в том, что автором петиции был как раз сторонник брекзита. Когда в мае казалось, что у брекзитеров никаких шансов на победу нет, этот британец предложил установить квалификационные ограничения на результат — только тогда принимается, если итоговый результат поддержат более 60 процентов при участии не менее 75 процентов избирателей. Автору казалось, что это наверняка аннулирует проевропейский результат и даст брекзиту новый шанс. Теперь за это предложение ухватились сторонники Европы и продолжают подписывать петицию.
Раскол по всем линиям
Страна в оценках брекзита разделилась на регионы. Большой Лондон проголосовал за Европу, почти вся остальная Англия — за брекзит. Шотландия, где два года назад прошел референдум о независимости, подавляющим большинством высказалась за то, чтобы остаться в ЕС. То же — в Северной Ирландии. Уэльс проголосовал вместе с Англией. Что же теперь, распускать Соединенное королевство? Лидер Шотландской национальной партии и глава правительства Никола Стерджен настаивает: не допустим, чтоб Шотландию вытащили из ЕС. Но как это можно осуществить на практике, остается неясным, нет такого прецедента ни в Великобритании, ни в ЕС. Юридически полная терра инкогнита, и в Брюсселе тоже не знают, как отнестись к такому маневру Шотландии.
Среди прочих разрывов в британском обществе референдум выявил и возрастной. Согласно неофициальной оценке аналитика Майкла Эшкрофта, за Европу высказалось 73 процента так называемых миллениалов — молодых людей 18-24 лет, родившихся на рубеже веков. За Европу было большинство среднего поколения — до 44 лет. Большинство за брекзит возникает в возрастной группе от 45 лет и старше, а среди избирателей старше 65 лет достигает 60 процентов.
Такой же или близкий контраст в предпочтениях по социальной и образовательной принадлежности: рабочие, особенно в постиндустриальных регионах, где исчезла или в упадке тяжелая промышленность, голосовали за брекзит, более социально мобильные, образованные — за ЕС.
Идеал с изъяном
Чтобы понять, как возник этот разрыв, нужно сказать несколько слов о предыстории, или истории объединенной Европы. Европейское экономическое сообщество, или "Общий рынок", как его стали вскоре называть, выросло на развалинах послевоенной Европы. Мотором экономического союза были Франция и Германия (тогда еще Западная Германия). Извечные враги и соперники за лидерство в Европе пришли к выводу, что нужно договариваться, а не враждовать. Выросло из этой идеи строительства нового послевоенного мира на основе сначала таможенного союза, потом экономического в ЕЭС — "Общем рынке", потом политического — в Европейском союзе и финансового — в еврозоне. С важными ответвлениями в культурное и научное сотрудничество, обменами и через них к преодолению многовековой, иногда даже тысячелетней вражды, к утверждению доверия между европейскими народами и вместе с доверием — к снижению, а потом и исключению возможности конфликтов и войн. Таков был идеал.
В этой же идее заключались и зерна будущего недовольства. Логика политического развития союза, особенно с созданием единой валюты и снятием в шенгенской зоне внутриевропейских границ вела к постепенному превращению союза в супергосударство, где люди не чувствовали обратной демократической связи с "безликими евробюрократами, которых никто не выбирал", как любят повторять евроскептики. Со вступлением в ЕС восточноевропейских стран, более бедных, чем старые западноевропейские партнеры, фундаментальные принципы ЕС — свободное передвижение товаров, услуг и людей — стали многим видеться обузой, а потом и угрозой. Обузой — для социальной системы, угрозой — для собственной национальной идентичности, даже при том что экономические выгоды большинство признавало. Европа оказалась жертвой собственного успеха. Для одних были очевидны преимущества свобод, социальных гарантий и ощущения безопасности. Для других ЕС становился монстром, подрывающим национальный суверенитет и возможность самим у себя дома решать, что и как делать.
Где в этой картине оказалась Британия? Поначалу — на обочине, вообще не вступала в "Общий рынок". Потом решила — выгодно. Но де Голль заблокировал заявку на вступление, и страна стала членом ЕЭС только в 1970-е. Тогда же, в 1975 году, прошел первый референдум о членстве в объединяющейся Европе. Британцы высказались за ЕЭС (67 процентов против 33). Однако по мере усиления европейской интеграции Британия все больше становилась "трудным человеком" Европы, возражая, оговаривая себе особый статус и привилегии. Англия (как и еще несколько стран) не вошла в шенгенскую зону открытых границ, не вступила в зону евро, сохранив свой фунт (после нынешнего референдума он упал до уровня 30-летней давности). Тэтчер обвинила ЕС в свертывании государственного суверенитета стран-членов.
В основе разногласий в ЕС лежит разная политическая философия участников. Если упрощенно объяснять, у одних, включая Францию, "континентальный", государственнический подход со склонностью все регулировать, от экономики до социальной сферы; у других — "морской", либеральный подход, когда чем меньше правил и установлений, тем больше шансов, что они будут соблюдаться, а выиграют и люди, и экономика. Этот конфликт не утихал, а разгорался, евроскептики и евростроители расходились и в ЕС, и в правящей партии Великобритании, и в оппозиции, и в прессе. И вот итог.
Послесловие к брекзиту
Прямая речь
В оценках британского референдума позиции политиков Европы и США расходятся
Марк Рютте, премьер-министр Нидерландов, до 30 июня председатель Совета ЕС: "Англия рухнула политически, финансово, конституционно и экономически... Вот что случается с теми, кто вознамерился покинуть общий рынок".
Жан-Клод Юнкер, председатель Европейской комиссии:
"Если вы вышли — то вышли... Развод не будет мирным, но и большой любви не было".
Ангела Меркель, федеральный канцлер Германии:
"Я не вижу никакой возможности повернуть назад. Нужно принять это как реальность. Сейчас не время выдавать желаемое за действительное, надо смотреть на вещи как они есть".
Барак Обама, президент США:
"После голосования по брекзиту происходит небольшая истерия, будто каким-то образом исчезло НАТО, трансатлантический союз распускается и страны разбегаются каждая по своим углам. Ничего такого не происходит. Лучше представить, что нажали кнопку "пауза" в проекте европейской интеграции. Это момент, когда вся Европа скажет: давайте возьмем передышку и подумаем, как сохранить наши национальные идентичности, преимущества интеграции и как быть с неудовлетворенностью наших избирателей".
Что же будет дальше?
Какой будет Европа после брекзита? Состоится выход или нет, раскаты британского референдума еще долго будут давать о себе знать. Председатель Европейского совета Дональд Туск предупредил, что речь идет о возможном демонтаже всего здания европейского проекта. Ангела Меркель назвала итоги референдума водоразделом в европейском объединительном процессе. Во Франции, Дании, Италии, Нидерландах и Швеции слышнее всего требования о проведении аналогичных референдумов. Причем во Франции сторонников референдума еще больше, чем в Англии. Растет влияние популистских, антиевропейских партий и движений, причем как крайне правого, так и крайне левого толка.
Это можно оценивать и как кризис, предвестие будущего распада и краха, но можно рассматривать и как признание необходимости пересмотра дальнейшего курса ЕС, внесения серьезных корректив. Мнения политиков, экспертов расходятся. Депутат Европейского парламента от Литвы Антанас Гуога, например, считает, что лет через десять размеры ЕС сократятся, а не будут продолжать расти. Союз сохранит лишь свое первоначальное ядро. Его коллега по Европарламенту, бывший глава федерации германских промышленников Ганс-Олаф Хенкель предвидит расширение ЕС, но в более аморфной форме и только после распада евро как единой валюты. Корреспондент британского журнала "Экономист" Том Наттал, освещающий проблемы Европы, считает, что зона евро сократится, а сам Союз приобретет некие новые очертания с более формализованными, четче оговоренными условиями ассоциированного, неполного членства.
Пока лидеры Европы решают, как же быть дальше, происходит и еще одно, очень неприятное — всплеск антииммигрантских, расистских настроений в самой Британии и в других местах. Уроки ненависти не проходят даром. За неделю до референдума была убита депутат парламента Джо Кокс. Ее убийца выкрикивал лозунги в поддержку брекзита. Тогда кое-кто попытался списать это на счет психической неуравновешенности покушавшегося. Но после референдума отмечают случаи, когда на поляков (их больше миллиона в Британии), на темнокожих и мусульман наскакивают просто на улице, в очередях в магазинах. Попались под руку финны: ехали в метро, разговаривали по-фински. Кто-то вдруг на них: убирайтесь в свою Польшу. Полиция расследует особо отвратительный инцидент: в городе Хантингдон (графство Кембриджшир) кто-то бросал в почтовые ящики листовки с надписью на английском и польском: "Польский сброд, убирайся домой".
Дэвид Олусога, британский историк нигерийского происхождения, опубликовал в социальных сетях фото "пикета" Британского национального фронта в Ньюкасле (север Англии) с баннером "Стоп — иммиграции, старт — депортации". "Никогда еще мне не приходилось так часто слышать: убирайся в Африку,— сказал он.— Кое-кто воспринял референдум так, что теперь можно вслух высказывать взгляды, которые до сих пор держали при себе". Обозреватель "Гардиан" Полли Тойнби по этому поводу замечает: "Брекзитеры выпустили на свободу фурий, которых сами не смогут контролировать". А один историк из Шотландии предупреждает: в Европе слишком много спящих демонов, чтобы дать им вновь проснуться.
Мог ли Кэмерон не объявлять референдум? Этот вопрос задают и сами британцы, и, раздраженно, в Брюсселе. Звучит он и у пикейных жилетов в России. Один комментатор пишет, "Демократия — дело скользкое". Конечно, без демократии спокойнее, но уж больно скучно. Когда-то давно, в 1953 году, когда огнем и мечом формировался другой европейский союз — на востоке, за железным занавесом, с кровавым подавлением протестов, кумир международной прогрессивной общественности Бертольт Брехт написал стихотворение "Решение" по поводу "неправильных" результатов одного тогдашнего голосования. "Может быть, раз правительству не нравится, как проголосовал народ, пусть оно распустит народ и выберет себе другой",— насмешничал Брехт. Уинстон Черчилль говорил, в принципе, о том же, хотя более афористично: "Демократия — это худшая форма правления. Если не считать всех остальных". Это, собственно, и ответ на вопрос, нужен ли был референдум.