Премьера танец
Фото: Екатерина Русских
В Центре имени Мейерхольда "Балет Москва" провел третий "Хореодром" — так названы мастерские начинающих хореографов, артистов этой труппы. На сей раз "Хореодром" оказался чисто женским. Рассказывает ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА.
Хореографические мастерские в России плодятся с отрадной быстротой. Это не просто мода, а производственная необходимость: редкость российских балетмейстерских дарований доказывает, что академическое образование не гарантия профессиональной состоятельности — на балетмейстера нельзя выучиться, им надо родиться. А понять, рожден ли ты для этой профессии, можно только одним способом: ставить номера на коллегах в свободное от работы время и показывать их на публике. Необходимость такой черновой внеплановой работы осознали даже благополучные театры, имеющие возможность выбирать состоявшихся хореографов: с этого сезона мастерские заработали в Большом и Музтеатре Станиславского. Несравнимый с ними по статусу и кадрам "Балет Москва" открыл свой "Хореодром" еще три года назад.
В этот раз на старт вышли только женщины: пять артисток труппы показали свои работы, в которых заняли подруг-соратниц. Что, впрочем, не говорит о расцвете феминизма в одном отдельно взятом коллективе: практически все дамские мысли крутятся вокруг мужчин. Самым непосредственным образом — в миниатюре Софьи Гайдуковой "Оркестр", центральную роль в которой играл единственный мужчина, вышедший на сцену в этот вечер. Софья Гайдукова, артистка с академическим образованием, но неклассической внешностью и темпераментом (из-за чего она солирует в обеих труппах "Балета Москва" — классической и современной), сочинила историю об отношениях в типовой балетной труппе, используя все подвластные ей средства: классические па, полуакробатические современные поддержки-перекаты, пантомиму, текст, актерскую игру. Неустроенные балеринки бьются за нерешительного танцовщика, тот готов уступить себя, но не жаждет идти под венец. Кончилось бы это выстрелом (реальным или метафорическим), от которого замертво падает героиня Гайдуковой, добившаяся вожделенного замужества с другим, закадровым партнером, жанровую сценку можно было бы счесть вполне удобоваримой. Но последняя часть, разжевывающая нехитрый сюжет до полной безвкусицы, портит все блюдо.
Неумение вовремя остановиться, отсутствие чувства сценического времени — общая беда начинающих. Брать быка за рога многие дамы считают дурным тоном: сначала надо посидеть неподвижно, походить, настроиться. В "Моей Аркадии" Ольга Тимошенко так и пробродила минут 15, с надеждой накидывая или горестно снимая пиджак; то, что мужчина покинул героиню, было ясно еще с первых скорбных секунд ее монолога — из разряда тех, чья простота хуже воровства. Простота другого бесхитростного монолога — "You`ll Be a Woman" француженки Анн Шарлотт Куйо — иной выделки. Автор внятно, тонко, точно отобранными средствами, скрупулезно вымеряя время, разрабатывает общедоступный сюжет — взросление. Девушка (Александра Рудик) копается в груде одежды, примеряя разные обличья под многоголосую запись мужских голосов, объясняющих, что им нравится в женщинах (от глаз и груди до свойств характера и хозяйственных навыков). Вырядившись в сексуальные шпильки и маленькое черное платье, она сидит на табурете спиной к залу, лаская себя руками: и целый роман — от лирики ухаживания до бесповоротного разрыва — проходит перед нашими глазами. Сбитая с ног — метафизически и физически, она тщетно пытается совладать с непослушным телом, бьющимся в истерике конвульсий, пытается вновь подняться на неверные каблуки. Пока не догадывается остаться босой — и уже в такой природной простоте и естественности принимать то, что ей уготовила жизнь.
Но женщины-хореографы не прочь и воспарить над бытом. Александра Рудик поставила композицию "Начало", предпослав ей эпиграф "Она есть начало начал. Неведома глубина ее мудрости и познания мира". И после просмотра остается неведомой, поскольку хореография не развеивает метафорический туман. Пять танцовщиц в квадратах света, начиная микродвижениями, постепенно увеличивают амплитуду до максимальной. Хореограф честно показывает все, что усвоила из contemporary dance: взаимодействие тел в пространстве, в тесном контакте, работу в партере, композиционную асимметрию. Но выглядит это как специфическая производственная гимнастика, выполняемая с несколько комичной в данных обстоятельствах истовостью. Впрочем, впечатление меняется, если сосредоточиться на одной из танцовщиц: Анн Шарлотт Куйо во всеоружии профессиональной техники contemporary dance священнодействует так, что набор движений обретает логику, многозначность и заявленную в программе глубину — очевидный пример того, как танцовщица спасает хореографа (или нередкий пример того, как женщина выручает женщину).
И ведь нельзя сказать, что француженка тянет на себя одеяло или отличается особой актерской харизмой,— она просто отлично обучена тому, что делает, в то время как российским артисткам приходится постигать азы contemporary dance урывками — на редких мастер-классах или в процессе постановки спектакля. Выращивание хореографов — дело, конечно, необходимое и своевременное, но профессиональное обучение современных танцовщиков еще неотложнее. Однако эту задачу не решить маленькому, но креативному "Балету Москва" и даже более солидным компаниям: в России современный танец по-прежнему удел фанатов и самоучек.