В онлайн-кинотеатре "Первого канала" идет сериал "Салам Масква", в котором совершается почти беспрецедентная для нашего телевидения вещь — попытка непредвзято рассказать об этнической непримиримости и связанных с нею противостояниях
Капитану Реброву — легенде убойного отдела, человеку исковерканной судьбы, пьянице и ксенофобу, называющему выходцев с Кавказа не иначе как "зверьками",— достается в напарники только что окончивший школу милиции дагестанец Али Алиев, правоверный мусульманин с наивными представлениями о справедливости.
Эта завязка настолько же очевидная, насколько резкая,— так что поначалу не веришь, что в теперешней России такое можно снять без конфетности и недомолвок. Но тут все наоборот, и если уж стараться найти в "Салам Масква" что-то не то — так это скорее какая-то слишком старательная разгламуренность картины и картинки (ну не обязательно, к примеру, должен убойный отдел размещаться в разрушающемся детском саду и необязательно героям блевать с такой жесткой периодичностью) и почти назидательная декларативность (герои то и дело поясняют словами суть собственных характеров — как будто авторы опасаются, что зритель без этого не разберется).
Эти претензии, возникнув в начале, быстро самоуничтожаются, потому что "Салам Масква" — редкий отечественный телепродукт, где история хоть и маргинальная, но жизненная, встроена в существующую и существенную киноматрицу. Так что знакомость ситуаций и персонажей, помноженная на отстроенную условность, дает ощущение эдакого концентрата реальности — что, собственно, от сериала и требуется.
В "Игроке" Роберта Олтмана — великом фильме о киноиндустрии — сценаристы пытаются всучить свою заявку продюсеру, описывая будущую киноленту как блок из идей знаменитых фильмов: ""Из Африки" встречается с "Красоткой"", ""Призрак" встречается с "Маньчжурским кандидатом"". Если описывать сериал Павла Бардина таким образом, то получится ""Улицы разбитых фонарей" встречаются с "Прослушкой"". Самому режиссеру, вероятно, не польстит такое описание (он признавался, что эти шоу не принадлежат к числу его любимых), но нельзя отрицать, что оба проекта — каждый по-своему и для разных людей — ознаменовали новый этап освоения жизни киносериальным способом и выработали собственную мифологию.
Полностью очищенный от "правильности" образ отечественной милиции встречает практически отдельную страну, которой ей приходится противостоять,— страну, объединенную не только законами и договоренностями, но и во многих случаях своей национальной и религиозной правдой.
"Салам Масква" — первая осуществленная у нас телепопытка показать это так отчетливо. Обычно даже в адаптациях американских оригиналов понимание правды, существующей "по ту сторону", нивелируется и сводится на нет (в отечественном "Побеге", например, чтобы обойти напрашивающуюся кавказскую тему, конфликт между белыми и чернокожими заключенными переделали в неочевидную и оттого скучную оппозицию "московские против ростовских", а в русской "Родине" важнейший для оригинального сериала вопрос о "своей правде" врага сведен к одной большой недомолвке). Смелость команды Павла Бардина имеет результат в первую очередь драматический — в этом сериале есть настоящий, а не надуманный, не выхолощенный конфликт, вокруг которого режиссер может построить достаточно сложный мир, где нет совсем плохих и совсем хороших, совсем правых и совсем неправых.
В принципе, это один из главных конфликтов сегодняшнего дня, который на Западе лихорадочно пытаются обсказать и отрефлексировать самыми разными художественными способами. Сериал Павла Бардина, при всей его отечественно-маргинальной специфике (а может быть, и благодаря ей), можно считать полноценной частью этой мировой рефлексии.