Фонд Шелкового пути, созданный Пекином в конце 2014 года для поддержки зарубежных инициатив руководства Китая, стал одним из самых желанных партнеров для финансовых организаций по всему миру. Впрочем, спустя два года после запуска результаты работы фонда пока скромны. Это объясняется как состоянием китайской экономики, так и особенностями работы самого института.
Александр Габуев, руководитель азиатской программы Московского центра Карнеги: "Пояс и путь" — это геополитическая инициатива, направленная на преодоление растущей изоляции КНР с востока
Фото: Алексей Куденко, Коммерсантъ / купить фото
Пояс без пути
Впервые о намерении создать Фонд Шелкового пути (ФШП) председатель КНР Си Цзиньпин объявил 8 ноября 2014 года, выступая в Пекине на диалоге партнерства по повышению инфраструктурной связанности в рамках саммита АТЭС. А уже 29 декабря фонд был зарегистрирован как юридическое лицо Silk Road Fund Co., Ltd.
Создание ФШП стало частью масштабной программы "Один пояс — один путь", о запуске которой Си Цзиньпин объявил в сентябре 2013 года во время визита в Казахстан. Выступая в Университете имени Назарбаева, китайский лидер выдвинул идею возрождения древнего торгового пути, объединяющего континентальную Евразию. Концепция, изложенная Си Цзиньпином, называлась "Экономический пояс Шелкового пути" (ЭПШП) и подразумевала пять направлений сотрудничества между странами: политический диалог, укрепление инфраструктурных связей, улучшение условий торговли, укрепление финансовых связей и расчетов в национальных валютах, а также связи между людьми. Вскоре ЭПШП был дополнен "Морским Шелковым путем XXI века", в рамках которого Пекин собирался укреплять связи с государствами Юго-Восточной Азии и бассейна Индийского океана, а также с Южной Европой.
Зачем Китай запускает столь значительный проект, никогда толком не объяснялось. В марте 2014 года Государственный комитет по реформам и развитию КНР, главный орган стратегического управления китайской экономикой (бывший Госплан), выпустил короткую "дорожную карту" строительства Шелкового пути, однако документ не содержал особой конкретики по сравнению с выступлениями Си Цзиньпина. Во всех официальных заявлениях и документах лишь подчеркивалось, что "Пояс и путь" будут примером "взаимовыгодного сотрудничества" и "открытой модели интеграции". Относительно же стратегического смысла затеи китайские и международные эксперты гадают до сих пор. Часть специалистов убеждены, что "Пояс и путь" — это геополитическая инициатива, направленная на преодоление растущей изоляции КНР с востока. После объявления США "поворота к Азии" и обострения ситуации в Южно-Китайском море, где Пекин ведет ожесточенные территориальные споры с рядом прибрежных государств, в КНР растут опасения военного конфликта, из-за которого может оказаться перекрытой важнейшая для страны торговая артерия — Малаккский пролив. На этот случай, мол, и надо строить альтернативные наземные маршруты для экспорта товаров в Европу и импорта сырья. Заодно с помощью масштабных инвестиций Пекин улучшит отношения с соседями.
Другая группа экспертов полагает, что основной движущей силой проекта "Пояс и путь" является не геополитика, а геоэкономика. Как крупнейшая торговая держава мира КНР заинтересована в снижении транспортных издержек для торговли, а также в создании альтернативных маршрутов помимо доминирующего морского пути. Кроме того, развитие финансовых инициатив в рамках "Пояса и пути" помогало бы продвигать юань как новую региональную, а затем и глобальную валюту. Ряд экспертов считает, что в основе проекта и правда лежит экономика, но не стремление покорить рынки, а желание решить свои внутренние проблемы за счет глобальной инфраструктурной экспансии. Долгое время ВВП Китая рос двузначными темпами благодаря гигантским инвестициям в инфраструктуру. Помимо положительных моментов этот курс привел к формированию избыточных мощностей, производящих никому не нужные дороги, мосты, аэропорты и целые города. Китай активно пытается перестроить модель роста и сделать его основой внутреннее потребление, но задача занять инфраструктурные предприятия по-прежнему стоит крайне остро. Выход — начать строить инфраструктуру за пределами КНР, пока внутренняя экономика будет перестраиваться на новые рельсы. Наконец, некоторые специалисты считают, что никакой четкой стратегии у Пекина нет, а главная задача — создать впечатление, что у нового лидера страны есть привлекательная для мира внешнеполитическая инициатива.
Несмотря на всю расплывчатость, проект "Пояс и путь" привлек колоссальное внимание зарубежной аудитории. Главная причина — финансовые ресурсы, которые Пекин пообещал выделить на развертывание инициативы. Так, только руководство Банка развития Китая (БРК) обещало выделить до $1 трлн льготных кредитов на "шелковые" проекты до 2020 года. Самым же зримым воплощением серьезности амбиций Пекина стало как раз создание ФШП.
Фонд без пайплайна
Учредителями ФШП стали Государственное валютное управление КНР, управляющее золотовалютными резервами страны, Китайская инвестиционная корпорация (КИК; $700-миллиардный суверенный фонд, инвестирующий государственные средства в зарубежные проекты), Экспортно-импортный банк Китая (госбанк, поддерживающий международную торговлю) и Банк развития Китая (китайский аналог Внешэкономбанка, инвестирующий в долгосрочные и рискованные проекты). Максимальный размер фонда был установлен в $40 млрд, а первый взнос в акционерный капитал составил $10 млрд. Основной вклад пришелся на золотовалютные резервы (65%), по 15% внесли КИК и Эксимбанк, оставшиеся 5% дал БРК. У руля фонда встали выходцы из системы Народного банка КНР (ЦБ). Председателем и исполнительным директором фонда стала 60-летняя Цзинь Ци, сделавшая карьеру в структуре Народного банка и на момент перехода в ФШП занимавшая должность заместителя председателя ЦБ. Главным управляющим фонда стал Ван Янчжи, возглавлявший департамент инвестиций в Государственном валютном управлении.
Приоритеты инвестирования ФШП столь же нечетки, как и у всего проекта "Пояс и путь", который фонд призван поддерживать. Согласно мисси ФШП, опубликованной на сайте фонда, он преимущественно вкладывается в проекты "шелковой инициативы". Судя по заявлениям заместителя главы ФШП Дин Гожуна на экономическом форуме в Чунцине, четырьмя приоритетами вложения для фонда являются инфраструктура, энергетика, промышленная кооперация и финансовое сотрудничество. Цзинь Ци же в своих публичных комментариях всегда подчеркивает, что ФШП инвестирует средства на возвратной основе.
Три крупные сделки, которые фонд совершил за полтора года существования, говорят об отсутствии четкого инвестиционного фокуса. Самым первым проектом, в который вошел ФШП, стало строительство гидроэлектростанции "Карот" в Пакистане установленной мощностью 720 МВт. О сделке было объявлено 21 апреля 2015 года. Весь проект, который реализует китайская госкомпания "Три ущелья", оценивается в $1,65 млрд, но ФШП будет там не единственным инвестором. В проекте участвуют и Народный банк Китая, и БРК, и Эксимбанк, и даже международный Всемирный банк. Таким образом, первая инвестиция осуществлялась в проект, который давно реализовывался китайскими госкомпаниями, и фонд не играл в нем ведущей роли. Вторая сделка — выкуп ФШП допэмиссии у государственной ChemChina, которая потратила новые средства на покупку 25% акций итальянского производителя автомобильных шин Pirelli. Наконец, в декабре 2015 года ФШП закрыл сделку по приобретению 9,9% в российском энергетическом проекте "Ямал СПГ" у НОВАТЭКа. В рамках сделки ФШП также предоставил "Ямал СПГ" кредит и помог в привлечении долгосрочных кредитных линий от БРК и Эксимбанка. Помимо этих трех мегасделок ФШП подписал множество меморандумов от сотрудничестве с различными фондами и финансовыми организациями (включая российские РФПИ и ВЭБ), а также о создании совместных фондов (например, с казахстанским Kaznex Invest). В рамках партнерства с казахским фондом ФШП обещал вложить $2-3 млрд в промышленную кооперацию, однако о конкретных проектах пока ничего не известно.
Инвестор как шелковый
В мировой практике ФШП сложно найти точные аналоги. С одной стороны, он похож на политический банк развития вроде ВЭБа или Евразийского банка развития, учитывая его направленность на поддержку проектов "Шелкового пути". При этом установка на возвратность инвестиций роднит его с классическими суверенными фондами вроде РФПИ, но при этом ФШП инвестирует только вовне страны и только в евро или долларах. Отчасти ФШП похож на инвестподразделения сингапурского Temasek, но качество и прозрачность управления фондом пока не достигают сингапурского уровня.
Сравнительно скромные результаты первых месяцев работы можно объяснить несколькими факторами. Один из главных — расплывчатость инициативы "Пояс и путь", которая очевидно сталкивается с все большими трудностями. Второй — нарастающие проблемы в банковском секторе КНР, которые заставляют руководство относиться все более настороженно к выдаче международных займов. Третий — невысокий опыт управленческой команды в ФШП в международных инвестициях, особенно в сложных юрисдикциях, где должен пройти "Шелковый путь". Пока что все три крупные сделки показывают три совершенно разные модели инвестирования: соинвестирование с другими китайскими финансовыми институтами, которые выступают инициаторами сделок (ГЭС в Пакистане), вложение в надежные юрисдикции вроде ЕС (Pirelli), политические инвестиции ("Ямал СПГ"). Очевидно, для того, чтобы нарастить портфель, ФШП потребуется более тесное сотрудничество с местными финансовыми институтами, которые будут отбирать и структурировать проекты на рынках, где у китайских фондов пока нет экспертизы.