В первую неделю сентября в мировой прокат выходит новый фильм о Джейсоне Борне. Актер Мэтт Деймон рассказал нам о библейских корнях своего персонажа, а также о принципиальных отличиях от Джеймса Бонда
Фото: Verwendung weltweit/picture alliance/ТАСС
Фото: NBC Universal
Фото: NBC Universal
Фото: NBC Universal
Новый фильм о Борне — "Джейсон Борн" — выходит спустя почти 10 лет с момента последнего появления суперагента на экране ("Ультиматум Борна", 2007). За это время в мире много чего произошло — и борновская франшиза, всегда отличавшаяся не только реализмом съемки экшен-сцен, но и вниманием к международной политике, чутко среагировала на эти перемены. В новом фильме Борн присутствует на баррикадах в Афинах, встречается с человеком, похожим на Джулиана Ассанжа,— а ЦРУ круглосуточно следит за ним через гаджеты и спутники. Мэтт Деймон, исполнитель роли шпиона, потерявшего память и из фильма в фильм восстанавливающего свою идентичность (а также сопродюсер франшизы), ответил на вопросы нашего обозревателя:
— Насколько я знаю, вы были не очень довольны сценарием "Ультиматума Борна", даже называли его неэкранизируемым. А новый, наоборот, стал одной из важных причин вашего возвращения во франшизу (Мэтт Деймон не подписан на участие во всех фильмах про Джейсона Борна, решение относительно своего участия в каждой картине он принимает отдельно.— "Ъ") Так что вас так в нем зацепило? Чем эта история про Борна принципиально отличается от других?
— Эта история отличается от прошлых фильмов хотя бы тем, что с момента последнего появления Борна на экране прошло больше 10 лет — и за эти годы в мире многое изменилось. А мы с Полом Гринграссом (режиссер картины.— "О") всегда говорили, что Борна нужно снова выставить на мороз, нужно подождать, пока мировая ситуация переменится. Чтобы снова вывести этого героя, нужна была новая, свежая история — и вот она! Ее главная коллизия та же, что и в сегодняшней реальности: общественная безопасность против тайны частной жизни.
— А вам не кажется, что эти перемены в мире служат совсем уж непригодной декорацией для шпионского триллера? Камеры слежения, спутники-шпионы, тотальная слежка за электронными коммуникациями — какие тайны могут быть в этом, насквозь прозрачном мире?.. Раньше в "Борне" антагонисты были вынуждены придумывать какие-то штуки, ютиться на крышах или за кустами с биноклями, чтобы следить за Борном, а в нынешнем фильме сотрудники ЦРУ "ведут" его, не выходя из офиса.
— (Смеется.) Ну да, вы правы, сегодняшний мир — не место для тайн. Но "Борн" — это же в первую очередь экшен. Тут именно действие, движение воздействуют на эмоции зрителя. Нашей целью было прогнать героя через обстоятельства, которые выглядят максимально похожими на мир, в котором мы живем сегодня. Столкнуть его с чертами современности, которые принципиально отличают ее от мира десятилетней давности: тотальная слежка, концепция личной свободы и ее несовместимость с концепцией государственной безопасности.
Отсюда, кстати, и определенные съемочные локации: прошлый фильм, к примеру, был во многом о войне с терроризмом, основные эпизоды разыгрывались в Нью-Йорке, Мадриде и Лондоне, потому что именно эти города в тот момент непосредственно переживали атаки террора. Конечно, мы не делали акцента на этом факте, но вся атмосфера напряженности и тревоги, конечно, чувствовалась и создавалась нами намеренно. Именно поэтому мы начинаем новый фильм с беспорядков в Греции: так Борн словно бы попадает в реальность новостного телерепортажа.
— Да, греческие сцены выглядят очень правдоподобно....
— Еще бы, ведь Гринграсс снимает протесты лучше, чем кто бы то ни было. Он же начинал как журналист (в 1980-х Гринграсс работал на телевидении, в программе регионального канала Granada Television "Мир в действии") и сделал столько материалов об уличных беспорядках и демонстрациях! Он так часто был в центре волнений, причем по всему миру! Вы же видели его "Кровавое воскресенье" (фильм 2001 года о расстреле военными мирной демонстрации в Северной Ирландии в 1972-м.— "О").
Беспорядки в Афинах мы реконструировали на Тенерифе. Перекрыли два квартала и каждую ночь в течение четырех недель устраивали там весь этот ад с "коктейлями Молотова", баррикадами и боями демонстрантов с полицией. Снимали от заката до рассвета, вся массовка была испаноязычной, но они разучили греческие кричалки, долго репетировали — несколько сотен, а иногда и до полутысячи человек. По команде Пола они начинали орать, обе стороны шли в атаку, летели камни и взрывались бутылки с зажигательной смесью. А потом по сигналу горна все мгновенно успокаивались — и вот вы снова на мирной сонной улочке на Канарских островах.
— Как вы воспринимаете своего персонажа? Для вас Борн — суперегерой или скорее обычный парень в необычных обстоятельствах?
— Конечно, фильмы о Борне это в какой-то степени кино о супергерое, ведь ключевая черта Джейсона Борна в том, что он прекрасно разбирается во всем на свете. Это же отличительная черта супергероя! Но Борн имеет представление и о другой суперсиле, которой он, собственно говоря, противостоит — власти всевозможных институций. И в этом смысле он как раз обычный гражданин.
— И в чем, по-вашему, его центральный конфликт как гражданина?
— Борна мучит память о том, что он делал, находясь на секретной службе. И именно эти муки совести — та точка, через которую я вхожу в роль и которая позволяет публике почувствовать эмпатию к Борну. Где-то глубоко внутри он очень цельный тип. В противоположность Джеймсу Бонду. Потому что Бонд исходно был задуман как шуточный персонаж, который убивает шутя, а потом идет пить мартини. 16 лет назад, когда мы встретились с Дагом Лайманом (режиссер первого фильма о Джейсоне Борне), он сказал мне: "Я не могу соотносить себя с Бондом. Это слишком несерьезно. Поэтому я чувствую, что тут есть свободная ниша и мы можем заполнить ее, придумав шпиона, который как-то соответствовал бы представлениям людей нашего поколения о реальности".
— И в результате фильмы о Борне оказались настолько адекватными своему времени, что изменили весь подход к жанру шпионского фильма — в конце концов и бондиана не избежала их влияния. Как в такой ситуации можно сделать что-то новое, сохраняя при этом свою узнаваемую стилистику?
— Хороший вопрос. Это как раз то, что мы бесконечно обсуждали с Гринграссом: как сделать героя адекватным современности? Как не дать ему устареть? И как в то же время не перегнуть палку и оставить Борна узнаваемым, как остаться в рамках стиля и традиций всей франшизы? Да, эстетика первых "Борнов" настолько часто и повсеместно копировалась, что мы уже сами не считаем ее исключительно своей (смеется), вся эта грязная, почти документальная съемка ручной камерой стала уже общим местом. Мы бы с удовольствием полностью поменяли визуальный стиль "Борна", но тогда это был бы уже не совсем "Борн". Короче, мы очень много об этом говорили. И Пол придумал такой ход — "новым" будет Алисия Викандер, ее героиня, и весь тот политический контекст, который она с собой несет,— война в киберпространстве, кибербезопасность, дистанционная война, которая ведется с помощью спутников и дронов, все вот это. Плюс новое лицо. И молодое! Причем не единственное, у нас три новых персонажа, их играют лучшие актеры, которых мы могли получить. И благодаря этим свежим лицам, я надеюсь, действие фильма воспринимается как происходящее прямо сейчас.
Борн не доверяет ни правительству, ни антиправительственным силам, ни бизнесу. Анархист ли он?.. Не знаю, но он не пойдет на сотрудничество ни с одной системой
— Забавно, что по логике стандартного голливудского фильма героиня Викандер должна была бы стать новой девушкой Борна или хотя бы предметом его романтического интереса. Но Борну что-то совсем не везет с женщинами — в прошлом фильме убили героиню Франки Потенте, в этом его личная жизнь тоже не складывается по разным сюжетным причинам. Почему Борну так не везет с женщинами?
— Если мы снова посмотрим на Бонда, который долгое время был стандартом героя-шпиона, мы увидим серийного мизогиниста, который хочет затащить в постель все, что движется. Борн же — полная противоположность этому типу. Он как бы серийно моногамный персонаж. В прошлых двух фильмах Борн сильно любил героиню Франки Потенте, но она погибла. Теперь он глубоко травмирован этой потерей, настолько, что вы в ближайшее время вряд ли увидите Борна, озирающимся вокруг в поисках новой женщины. Может быть, когда-нибудь в будущем он и найдет в себе силы для новых отношений, ведь серьезные отношения требуют серьезных душевных инвестиций. Но в этом фильме он измучен, душевно покалечен, опустошен. Ему тут не до любви. А героиня Алисии Викандер, с которой герой должен был бы закрутить роман по логике все той же бондианы, работает на ЦРУ, конечно, Борн ей тотально не доверяет, какая тут романтика.
— Антагонисты Борна постоянно жонглируют словом "патриотизм", и все гадают, остался ли Борн патриотом или нет. А вы как считаете: Борн, разочаровавшись в конкретном руководстве ЦРУ, по-прежнему мыслит в таких категориях или он стал настоящим анархистом?
— Борн не доверяет никаким институциям: ни правительственным, ни антиправительственным (в фильме есть персонаж, похожий на Ассанжа, который предлагает Борну присоединиться к такому как бы хакерскому интернационалу), ни большому бизнесу. Не знаю, можно ли назвать его анархистом, но он явно никогда не пойдет на сотрудничество ни с одной системой. Никогда!
— Голливудское жанровое кино часто базируется на классических сюжетных схемах, использует каноническую трехактную структуру и заимствует, осовременивая, героев из античной и классической литературы. Есть ли у Борна какие-то прототипы среди героев Шекспира или, скажем, античной трагедии?
— Все фильмы о Борне — это, по сути, все тот же сюжет о блудном сыне, который возвращается домой и испытывает разочарование в отце. В каждом из фильмов, в третьем акте, есть сцена, где я бросаю вызов отцовской фигуре. И этот фильм не исключение. Но что мы захотели поменять во всей этой схеме, так это отношение Борна к этому навязчивому сценарию. Здесь герой, наконец, понимает, что был вовлечен во всю эту шпионскую историю против своей воли. Теперь он может проанализировать всю полученную информацию и жить с новым знанием, с новым пониманием себя. Борну открыта Большая Правда, он вернулся с холода — на этом мы с ним и расстаемся. Пока.
Досье
Предыстория Борна
История про Борна из простой шпионской со временем превратилась в психологическую: это доставляет зрителям дополнительное удовольствие, но и всякий раз усложняет задачу авторам
Родители Борна
В 1980 году писатель Роберт Ладлэм написал первую книгу про Борна — "Идентификация Борна". Так в литературу вошел новый суперагент — Джейсон Борн. В течение 10 лет выходят еще две книги: "Превосходство Борна" и "Ультиматум Борна". Четвертая книга, "Возвращение Борна", вышла спустя 14 лет в соавторстве с Эриком Ван Ластбадером, который заканчивал роман после смерти Ладлэма в 2001 году. Спустя три года Ван Ластбадер решает стать продолжателем дела Ладлэма и выпускает новую часть — "Предательство Борна". После этого каждый год выходит по одной новой книге, сейчас их 12.
Кино про Борна
Первый фильм про Борна вышел в 1988 году — "Тайна личности Борна" (режиссер Роджер Янг), Борна сыграл Ричард Чемберлен. Раскрыть тайну собственной личности — фильм тоже об этом, но в конечном счете все заканчивается победой героя. Тема "чужой среди своих" типична для боевиков того времени, вспомним, например, знаменитого "Профессионала" (1981) с Бельмондо в главной роли. Но все же первый фильм про Борна не стал ни культовым, ни знаменитым. Романы Ладлэма намного опередили время: только спустя 14 лет, с началом "всеобщей прозрачности" сюжет про Борна пережил второе рождение.
Экзистенциализм Борна
Успех первых трех фильмов про Борна (2002, 2004, 2007) во многом связан с Мэттом Деймоном в главной роли. В "Эволюции Борна" (2012, режиссер Тони Гилрой) Деймон отказался сниматься, от Борна осталось только имя в названии; это спин-офф серии — параллельная история, в роли агента Кросса — Джереми Реннер. Однако история в целом стала качественным усложнением темы "секретного агента". Шпионская история превратилась в экзистенциальную: вопрос "Кто я?" порождает вопросы "Что такое государство? Интересы страны? Родина?", то есть Борном сегодня может почувствовать себя каждый.