В Северо-Кавказском окружном военном суде (Ростов-на-Дону) продолжаются прения сторон по одному из самых громких уголовных дел Юга страны. В течение трех дней свой взгляд на доказательства вины фигурантов дела Зиринова представляли гособвинение и потерпевшие. 18 августа слово получила сторона защиты. Свои доводы озвучивают адвокаты подсудимых, выступит перед присяжными и сам Сергей Зиринов, лишенный полноценной защиты. Выступления адвокатов идут в нервозной обстановке, их постоянно перебивают потерпевшие, прокуроры и сам председательствующий.
Тактика выступления защитников в прениях была очевидной задолго до них: адвокаты неоднократно заявляли о дырах в канве уголовного дела, оставленных еще на стадии следствия. Побочным эффектом работы следователей стало то, что большинство собранных показаний противоречат друг другу или опровергаются прозвучавшими в суде словами свидетелей. В итоге прокуроры оказались весьма ограничены в доказательствах. Фактически судебное следствие не дало им ничего нового, и все подтверждения вины приходилось черпать из материалов предварительного следствия. Причем очень избирательно.
И на прениях здесь прокуроры сделали неосторожный шаг: попросили присяжных просто верить главным свидетелям стороны обвинения — отбывающим длительные сроки за убийства Мирошникову и Сапожникову, которые заключили со следствием досудебное соглашение и были осуждены в особом порядке.
«Защитники активно пытаются создать иллюзию, что все, о чем мы говорим, известно лишь со слов Мирошникова и Сапожникова, но это не так. И почему мы, собственно, не должны им верить? Двум бывшим офицерам? Им стоит верить больше, чем кому-либо другому»,— с такими словами к присяжным обратился прокурор Александр Коробейников.
Заявление, что называется, легло в масть. Первый же выступивший перед присяжными адвокат, защитник Анастаса Тильгерова (обвиняется в соучастии в убийстве гендиректора «Малой бухты» и слежке за атаманом Нестеренко) Сергей Южаков довольно подробно рассказывал о противоречиях в показаниях Шолохова-Сапожникова.
«В первых протоколах допросов Шолохов не смог назвать Тильгерова по фамилии. Обозначил его как мужчину, фамилия которого начинается на букву „Т“. Уже потом в поздних протоколах называет Анастаса по фамилии,— говорит адвокат.— В ранних протоколах Шолохов говорил, что Тильгерова на месте совершения преступления не было, в поздних — был. Затем Шолохов опять изменяет свои показания и утверждает, что видел Тильгерова в кафе „Селена“».
Выступивший на следующий день адвокат Эдуарда Паладьяна (соучастие во всех эпизодах — убийство Набиева, Садовничего-Иванкиной, покушение на Нестеренко) Роман Карпинский часть своего выступления посвятил личностям осужденных свидетелей.
«Ключевой главный свидетель обвинения, который при поступлении в милицию поклялся защищать закон и граждан, в 23 года сам этот закон нарушил и совершил убийство. Он выживал тем, что выполнял заказы на физическое устранение людей. И на таком положении он находился 15 лет. И для того, чтобы выжить, он стал другим человеком — Шолоховым. И убивал. И обвинение предлагает вам поверить такому человеку? — рассуждает защитник.— Такой человек из-за выживания способен на любые действия. И любые слова. Под стать ему и Мирошников. Это та же самая и физическая подготовка. Он также участвовал в заказах по устранению людей… Есть ли у них какие-то внутренние барьеры, которые позволили бы им не оговорить ради собственного блага? Нет».
Карпинский добавил, что ключевой свидетель не знал фамилию и его подзащитного: в первых показаниях Паладьян фигурирует как Эдик-химик, и данных о его роли в нападении на Набиева нет. Но по ходу следствия показания эволюционировали. Сапожников вдруг заговорил сухим канцеляритом, а его заявления пришли в полное соответствие с фабулой обвинения. Поздние допросы стали зеркальным отражением слов подельника — Мирошникова.
«Уважаемые присяжные, вы когда-нибудь смотрели синхронное плавание? А я вам сейчас покажу олимпийских чемпионов! Сейчас перед вами выступят синхронисты Мирошников и Сапожников,— откровенно иронизировал Карпинский.— Они синхронно достигли просветления и синхронно стали говорить одинаковым канцелярским языком».
Второй адвокат Паладьяна, Олег Звягин, развил тему и подчеркнул, что Сапожников и Мирошников не сообщили суду «вообще ничего». А озвученные протоколы доверия не заслуживают.
«Давайте еще раз вспомним, что говорил этот Шолохов-Сапожников. В эпизоде 2002 года Шолохов говорит, что видел других участников преступления в автомашине „Нива“, возле которой они остановились на обратном пути от места захоронения в Анапу,— вспоминает Звягин эпизод убийства Садовничего и Иванкиной.— Эйриян подошел к „Ниве“ и разговаривал с Зириновым через опущенное стекло задней двери. Но у автомобиля „Нива“ нет задней двери, а стекло не опускается. И Шолохов, давая такие показания, не мог этого не понимать!»
Далее защитник напомнил присяжным эпизод, стоивший адвокату Анне Ставицкой участия в процессе. Сапожников-Шолохов не опознал автомат, из которого якобы покушались на жизнь атамана Нестеренко. А на следственном эксперименте киллер прицелился отсутствующим глазом.
«Он прицеливался правым глазом, но вместо него у Сапожникова протез»,— добавил Звягин. Завершая речь, защитник процитировал слова Сапожникова на очной ставке с Паладьяном: «Сожалею, что Паладьян, так сказать, оказался в ненужное время и в ненужном месте».
«То есть в течение всего хода очной ставки он сначала активно изобличал Паладьяна, а потом, после показаний самого Паладьяна, этой фразой взял и все перечеркнул»,— резюмировал адвокат.
Досталось Сапожникову и от Сергея Шляго, который защищает Карника Асланяна (соучастие в убийстве Садовничего и Иванкиной). Сапожников в числе прочего рассказал, что на место преступления его на своем Audi A6 вез Асланян. Но в 2002-м у подсудимого такой машины, что подтверждено документально, не было. Впрочем, речь могла идти вовсе не об Асланяне — в своих ранних показаниях свидетель говорит о каком-то Карене. Асланяна так никто никогда не называл.
«Когда Сапожников стрелял в Садовничего, рядом стоял Карен с ножом. Затем Карен сворачивал трупы в полиэтилен. На место захоронения Карен и Сапожников поехали вместе,— приводит цитаты Шляго.— Кто такой Карен, ни разу Сапожников не пояснял. Причем он говорил, что у Карена был большой нож, а у Асланяна — маленький перочинный. Надеюсь, Карник Асланян не будет осужден вместо неустановленного Карена».
Адвокат Евгения Александровича (соучастие в убийствах Садовничего и Иванкиной) Марина Андреева озвучила новую серию нестыковок по этому эпизоду. По документам, кафе «Селена» в марте 2002 года было законсервировано на зиму — там не было света и воды. Исходя из слов Сапожникова, в зале играла музыка, были гости, которым без проблем варили кофе.
«В марте 2002 года, согласно справке, было +9 градусов. Садовничий и Иванкина сидели там 40 минут, несмотря на холод, грязь в кафе, запах плесени,— комментирует защитник.— Убивали Садовничего на лестнице, окна которой представляли собой витражи. Вы представляете, что могли наблюдать прохожие? Асланян с ножом, Сапожников с пистолетом и Зиринов двигаются на Садовничего. Я не преувеличиваю. Все это есть в материалах дела и ничем не опровергается».
В эпизоде с Набиевым Андреева вообще подставила под сомнение присутствие Мирошникова и Сапожникова на месте убийства — слишком разнятся их рассказы с фактами.
На первом допросе Сапожников рассказал, что Ампар Эйриян (находится в розыске по делу Зиринова) взял его и Паладьяна в поездку в Новороссийск, где жил Набиев. Троица увидела бизнесмена и тут же решила его убить. Но уже в следующем протоколе убийство растягивается на два дня — в первый присматривались.
Мирошников же на одном из первых допросов рассказал, что убийство не было спонтанным, подельники даже специально покупали одежду для выполнения «заказа». И за Набиевым наблюдали. Причем в качестве точки «наружки» Мирошников назвал перекресток, с которого магазин бизнесмена вообще не виден.
При этом в машине, которая предположительно принадлежит киллерам, изначально не нашли физических следов присутствия фигурантов дела Зиринова.
«Обвинению совершенно неважно, что отсутствует логика в их версии убийства Набиева, для них важно лишь то, что об этом сказали Сапожников и Мирошников. Но их показания не только не подтверждают обвинение, но и опровергают его. Их показания противоречат друг другу, противоречат показаниям очевидцев»,— сказала Марина Андреева.
На оставшиеся выступления защите и подсудимым потребуется еще несколько дней. Прения продвигаются с трудом, адвокатов постоянно перебивают другие участники процесса. Гособвинение заявляет протесты всякий раз, как в зале звучат фамилии Шолохова (Сапожникова) и Мирошникова. И во всех случаях судья требует от адвокатов «не порочить доказательства». При этом столь бурной реакции на слова гособвинителей о том, что все показания свидетелей защиты — ложь, не было.
В процесс активно включились потерпевшие. Иногда они отпускают откровенно оскорбительные комментарии. 24 августа Марина Андреева даже попросила председательствующего удалить потерпевших из зала суда.
«Ваша честь, я не могу работать в такой обстановке! Я не могу рассказывать и слушать их оскорбления!» — заявила адвокат. Зрители тем временем развлекаются ставками: сколько раз адвоката перебьют. Пока лидер зачета — гособвинитель Елена Барсукова, за полчаса она перебила выступление Марины Андреевой по поводу эпизода с убийством Набиева десять раз.
«Прерывать речь адвоката на прениях — это кощунство и беспредел! — прокомментировал происходящее в зале суда зритель процесса, адвокат умершего Амара Сулоева Александр Первачев.— Если раньше это были единичные случаи, то сейчас стоит ожидать подобного практически в каждом громком процессе, и не только громком».