"Оперативно подкупить Америку"

С некоторых пор термин "гибридная война" приобрел широкую популярность и воспринимается как обозначение нового направления в военной и государственной стратегии. Но комбинации разнообразных средств воздействия на противника применялись с древнейших времен. А самым ярким примером гибридной войны может служить политика советского руководства в 1920-х годах, когда для достижения цели использовались любые средства — от засылки диверсантов до стравливания крупнейших нефтяных компаний.

Евгений Жирнов

"Существуют банды против поляков"

Если бегло просматривать хранящиеся в архивах документы высшего советского руководства, относящиеся к 1920-м годам, может сложиться стойкое ощущение, что страной руководили люди, не ведающие, что творят. После Гражданской войны рабочие влачили жалкое существование, крестьяне, задавленные поборами, страдали и пытались бунтовать, а верхушка РКП(б) спокойно перекладывала выкачанные из населения деньги из государственного бюджета в партийную кассу, а также щедро финансировала Коммунистический интернационал (Коминтерн) и Профинтерн и прочие организации солидарности с зарубежными трудящимися. Финорганы на местах не имели средств на зарплаты учителям и совслужащим, однако руководство страны тратило огромные деньги на просоветскую печать за границей и другие пропагандистские мероприятия в капиталистических странах и их колониях.

Существует давнее и ставшее уже привычным объяснение решений, принимавшихся в те годы. Утверждают, что некоторые видные большевики и прежде всего Троцкий продолжали верить в мировую революцию и делали все возможное для ее подготовки. Но о том, что всемирная революция перестала быть целью и разговоры о ней превратились в инструмент пропаганды, свидетельствовала и история подготовки коммунистического переворота в Германии в 1923 году. Часть руководящих товарищей, выбранных для координации действий немецких коммунистов и руководства этим новым этапом мировой революции, по разным причинам — болезни, чрезвычайной занятости текущими делами — в Германию так и не поехали. А немалую часть членов Политбюро ЦК РКП(б) после того, как восстание не удалось, заботила не столько ситуация в германской Компартии, сколько отношения с избежавшим свержения немецким правительством. Ведь только оно, в отличие от правительств других европейских держав, поддерживало деловые партнерские отношения с советской Россией.

Однако документы свидетельствуют и о том, что даже после отстранения Троцкого от власти и изгнания его сторонников с руководящих высот ничего практически не изменилось. Политбюро, например, продолжало выделять деньги на поддержку забастовщиков в странах, где пролетарские революции были принципиально невозможны из-за мизерного количества пролетариев.

А время от времени происходили и еще более странные истории. После неудач Красной армии во время советско-польской войны 1919-1921 годов в Кремле считали Польшу одним из самых опасных сопредельных государств. Но в то же самое время советская военная разведка засылала на польскую территорию свои диверсионные группы, о действиях которых не все знал даже председатель ОГПУ Ф. Э. Дзержинский. В январе 1925 года он писал председателю ГПУ Украинской ССР В. А. Балицкому:

"На нашей территории существуют банды против поляков, как равно и при содействии с нашей стороны работают банды за кордоном. Прошу Вас прислать мне срочно весь имеющийся у Вас материал по этому вопросу, а также собрать дополнительно. А именно:

1) Какие банды, их количество, месторасположения — как с нашей стороны границы, так и по ту сторону. Их вооружение. Что они из себя представляют — их численность, дисциплинированность.

2) Кому они подведомственны и подчинены какому учреждению и каким лицам в приграничной полосе, в Киеве, Харькове, Москве.

3) Какова организация управления ими в центре и на местах. Линии их подчинения.

4) Что представляют у Вас из себя Разведупр и его органы... Характеристика лиц и кто им дает указания.

5) Какие их отношения с нами и с погранвойсками. Каким образом наши пограничники пропускают их через границу.

6) Ваши предложения и Ваше отношение к бандам и их деятельности, а также к Разведупру. Надо ли их ликвидировать и как это можно сделать. Можно ли и следует ли эти банды эвакуировать вглубь страны и куда. Не начнут ли эти банды выступать против нас — и кто-то из них перебежит на сторону врага. Прошу лично заняться этим делом. Копии с моего письма не снимать. А вернуть его мне с ответом и материалами".

Но Разведупр действовал на основании постановления Политбюро, принятого 21 апреля 1922 года. Тогда через границу с польской территории переходили вооруженные группы, которые убивали коммунистов и сочувствовавших им. Поэтому было решено не распускать воевавшие вместе с Красной армией партизанские отряды и использовать их для ответных операций. Заставить недавнего и потенциального противника считаться с собой и своими интересами.

"Перевыборы парламента, свержение правительства"

Архивные документы наглядно свидетельствуют, что именно этой логике — заставить ведущие страны мира считаться с собой — в 1920-х годах подчинялись действия советского руководства во внешней политике. Зачем, к примеру, было тратить значительные средства — 25 тысяч рублей — для поддержки бастующих рабочих Бенгальско-Нагпурской железной дороги в Индии? И тем более посылать обращение к бастующим индийским железнодорожникам, хотя и от имени советских профсоюзов? Не только для того, чтобы руководители индийских рабочих организаций, которым сообщили о финансовой помощи из СССР, начинали с помощью забастовок бороться за свои права. Индия была колонией Великобритании, и прежде всего это был сигнал британской элите, обоснованно считавшейся едва ли не самым последовательным противником советского строя. Абсолютно откровенный намек на то, что в нужный для СССР момент в "жемчужине британской короны" могут возникнуть разнообразные проблемы.

Время от времени с помощью подконтрольных Коминтерну и финансируемых им компартий забастовкам с экономическими требованиями решали придать политический характер. Так, в 1926 году по коминтерновским каналам были переданы следующие инструкции советского руководства Компартии Великобритании в связи с масштабной забастовкой шахтеров:

"Особенно велики и ответственны в данный момент задачи английской компартии, которая, разъясняя общеклассовое значение стачки углекопов, должна выдвинуть следующее:

а) всемерная и усиленная помощь всех рабочих Англии бастующим углекопам;

б) усиление борьбы за осуществление эмбарго на уголь;

в) разъяснение того, что правительство консерваторов всецело и открыто вдохновляет поход шахтовладельцев на рабочих, а потому лозунгом рабочих Англии должно быть: перевыборы парламента, свержение правительства консерваторов, за рабочее правительство, которое возьмет на себя осуществление рабочих требований".

В то время, правда, добиться нужного результата не удалось, и советская активность привела лишь к разрыву отношений с Великобританией. Но лейбористы после прихода к власти в процессе переговоров, пусть и не всегда охотно, соглашались учитывать интересы СССР.

Для оказания влияния на главного соперника на Дальнем Востоке — Японию — предпринимались самые разнообразные шаги. Чтобы уменьшить влияние поддерживаемых японцами китайских генералов, СССР начал оказывать массированную военную помощь их противникам, причем не только китайским коммунистам. 8 марта 1923 года Политбюро приняло решение, в котором говорилось:

"б) Признать желательным заложить основу революционной армии в Западном Китае в форме целостной воинской единицы.

в) Признать возможным оказать денежную поддержку Сун-Ят-Сену в размере около двух миллионов мексиканских долларов,

г) Признать необходимым посылку к Сун-Ят-Сену группы политических и военных советников с согласия Сун-Ят-Сена".

В дальнейшем подопечные СССР заключали и разрывали соглашения с разными генералами-милитаристами, как их тогда называли. Воевали с милитаристами и вторгнувшимися в Китай японцами. На тайное участие в этой войне были потрачены огромные средства. Однако выгоднее было поставлять оружие, снаряжение и деньги в Китай, чем воевать с Японией самим.

Советское руководство было прекрасно осведомлено и о главной японской проблеме, про которую нарком иностранных дел Г. В. Чичерин писал в 1928 году:

Проводить линию на полное закрепление прибалтийского рынка за советской нефтью

"Вопрос о продовольствовании японского народа стоит в высшей степени остро и не разрешен. В самой Японии сделано все, что возможно, для увеличения продуктивности сельского хозяйства. Индустрия удобрений взята правительством в руки, для того чтобы в этой области частные интересы не мешали развитию производительности почвы. Все, что только возможно, приведено в действие, для того чтобы максимально развить производительность японской почвы. Продукция риса есть в действительности ручная работа вроде садоводства. Дальше того, что в этой области сделано в Японии, идти невозможно".

Поэтому у СССР был постоянно действующим рычаг влияния — квоты на вылов японскими рыбаками морепродуктов в советских водах.

"Идти на снижение цен"

Учета своих интересов советское руководство добивалось и в экономических вопросах. После революции и Гражданской войны, Россия, как казалось многим за ее пределами, навсегда ушла с мирового нефтяного рынка. А крупнейшие нефтяные компании стояли стеной на пути советской нефти к зарубежным потребителям. Но после восстановления добычи в Баку и Грозном советское руководство приступило к войне на нефтяном фронте.

11 августа 1927 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение "О нашей нефтяной политике", в котором говорилось:

"I. Политбюро считает необходимым принять все меры к максимальному увеличению как добычи, так и экспорта нашей нефти, для чего поручает СТО в срочном порядке принять соответствующие меры как в области усиления добычи, так и в области транспортирования нефтепродуктов.

II. Считать необходимым принять все меры к расширению рынка реализации советской нефти заграницей. В этих целях:

1) В меру материальных возможностей расширять собственный сбытовой аппарат.

2) Расширять и укреплять связи с "национальными" сбытовыми фирмами для продвижения советской нефти через них.

3) Считать желательным образование смешанных обществ по сбыту советской нефти с участием иностранного капитала и этих фирм при условии, что в основных вопросах решающее влияние остается за нами.

4) Ввиду острой борьбы между нефтяными концернами считать необходимым использование противоречий между ними, допуская как временное соглашение с отдельными фирмами в целях расширения сбыта советской нефти, так и открытую борьбу с враждебными нам нефтяными фирмами.

5) В валютном плане предусмотреть соответствующий расход на устройство собственных инсталляций и розничного сбытового аппарата.

III. Поручить НКТоргу, НКИД совместно с ВСНХ (Нефтесиндикатом) организовать контр-кампанию против травли советской нефти нефтяными группировками заграницей, предусмотрев для этой цели соответствующие средства по смете Нефтесиндиката.

IV. Принять меры к тому, чтобы в странах, где проводится или намечается государственная нефтяная монополия, добиться максимального нашего участия в снабжении нефтепродуктами этих стран (Испания, Франция).

V. Проводить линию на полное закрепление прибалтийского рынка за советской нефтью.

VI. Считать необходимым закрепление всего Турецкого по возможности, ближайшего Балканского рынков за советской нефтью, как в отношении поставки, так и в отношении сбытового аппарата, не исключая возможность соглашения со Стандартом (Standard Oil.— "История"), при условии отсутствия возражений со стороны Турецкого Правительства.

Считать, что нефтяная политика в Турции должна быть подчинена общей политике СССР по отношению к Турции.

VII. Поставив задачу максимального увеличения сбыта советской нефти, считать возможным, в случае необходимости, идти на снижение цен, как средство завоевания рынка и вытеснения конкурентов. Особенно учитывать необходимость снижения цен на Востоке.

VIII. Принять к сведению, что НКТоргом, совместно с ВСНХ (Нефтесиндикатом) и НКВД разработаны практические директивы на основании настоящего постановления".

С помощью наращивания добычи и демпинга для советской нефти отвоевали около 15% мирового рынка.

"Надо положить властно предел"

Но все же главным оружием советской гибридной войны 1920-х годов оставалась пропаганда. Еще в 1920 году на переговорах о торговом договоре английские представители настаивали на выполнении одного из главных условий сотрудничества — прекращении коммунистической пропаганды в Великобритании. Но от этого мощнейшего способа воздействия на умы высшее партийное руководство не собиралось отказываться ни при каких обстоятельствах. 18 мая 1922 года наркому иностранных дел Чичерину, возглавлявшему советскую делегацию на Генуэзской конференции, была отправлена следующая телеграмма:

"Политбюро обеспокоено известием, что делегация, пожалуй, будет поставлена в необходимость... подписать обязательство в отказе от пропаганды хоть в чем-нибудь идущее в области пропаганды и финансирования дальше того, чем мы уже во всем мире пользуемся, и в чем бы то ни было стесняющее Коминтерн, легализованный в громадном большинстве стран. Считаем это недопустимым. Советуем обсудить шаги Красина и др. к тому, чтобы оперативно подкупить Америку нефтяными концессиями".

Правда, для стран, которые пошли на установление торговых и дипломатических отношений с СССР, делалось исключение. Советские официальные представители формально не участвовали в распространении коммунистических изданий и сами не выступали с пропагандистскими речами. С этим вполне справлялись финансируемые из СССР местные коммунисты и появившиеся мощные советские радиостанции. Так что на очередной запрос японской стороны, озабоченной тем, что коммунистическая пропаганда не прекращается, несмотря ни на какие заверения из Москвы, был дан примечательный ответ. Чичерин заявил, что коммунистическая пропаганда не является чем-то особенным и существует во всех странах. Поэтому советская сторона не понимает обеспокоенности Японии. Тем более что служащие советских учреждений на японской территории не имеют к ней никакого отношения.

Но вот что интересно. В этой гибридной войне советскими руководителями неизменно соблюдалось одно правило — не переходить черту, отделяющую ее от войны реальной. О советском участии в гражданской войне в Китае, к примеру, Политбюро в 1923 году постановило:

Отвергнуть все те части плана, которые чреваты опасностью интервенции со стороны Японии.

В 1925 году, когда поляков всерьез разозлили партизаны Разведупра, Дзержинский в письме к Балицкому написал:

"Безответственным действиям Разведупра, втягивающим нас в конфликты с соседними государствами, надо положить властно предел".

Как только отношения с Великобританией резко ухудшились, советские профсоюзы, по указанию партии и правительства помогавшие бастующим индийским железнодорожникам, вдруг наотрез отказались посылать деньги в Индию забастовавшим ткачам.

Ведь, как учили большевиков классики, война — это продолжение политики другими средствами, а политика — концентрированное выражение экономики. И если экономика не позволяет победить в войне сильного противника, лучше его чрезмерно не дразнить.