Почему Россия намерена осуществлять столь масштабные инвестиции в атомную отрасль в период, не отличающийся значительными экономическими стимулами? Цены на нефть и газ находятся на уровнях значительно ниже средних за последнее время, тогда как затраты на проекты по возобновляемой энергетике постоянно снижаются. Высокие издержки на утилизацию ядерного топлива, а также потенциальная опасность чрезвычайных происшествий, как в Фукусиме, привели к тому, что развитые экономики воздерживаются от новых проектов атомной генерации.
Ответ лежит скорее в политической плоскости. Атомная энергетика не может рассматриваться в отрыве от политики. Исторически такие программы тесно связаны с развитием ядерного оружия и использовались как политический рычаг. Они также ассоциируются с существенным участием государства — с точки зрения финансирования, претворения в жизнь или регулирования. Все это вызывает негативное отношение в западных странах, придерживающихся более рыночно ориентированного подхода к энергосектору,— с определенными исключениями в виде Франции и Великобритании, которые производят соответственно 39% и 18% своей энергии на АЭС. Но в Азии и на Ближнем Востоке это уже не так. Здесь спрос на энергию растет быстрее, да и сам энергосектор обычно под контролем государства. Эти два условия повышают экономическую целесообразность атомной энергетики и делают ее конкурентом другим "дешевым" источникам, таким как уголь.
Помимо очевидного преимущества, которое заключается в росте российского влияния на быстрорастущих рынках, развитие атомной энергетики должно помочь и в ряде других аспектов. Низкие цены на газ и нефть оказывают давление на основные источники дохода для России. Диверсификация энергетического портфеля должна улучшить кредитное состояние и политический вес страны. Давление низких цен на энергоносители усиливается санкциями ЕС. Развитие АЭС в странах, находящихся в сфере российского влияния, может помочь обойти некоторые ограничения. Реализация таких проектов, даже если они окажутся менее прибыльными с экономической точки зрения, может вновь укрепить энергозависимость ЕС от России. Правда, последней уже придется конкурировать с растущими амбициями китайского атомного энергосектора, который грезит о том, чтобы стать экспортером реакторов.
И наконец, необходимо помнить, что планы по экспансии и их активное освещение в СМИ в основном относятся к меморандумам о взаимопонимании, что не является фактическим контрактом. Это означает, что они не обязательно станут стопроцентными коммерческими контрактами. В действительности самым серьезным препятствием в реализации таких проектов может стать недовольство западных стран и соответствующих регуляторов — например, директивы ЕС, направленные против госпомощи, гражданства акционеров и т. д.
Это не останавливает "Росатом" от объявления крупных сделок — на бумаге — каждые пару месяцев. Да и не всегда заявления пустые. Обширное освещение в новостях может оказывать значительное влияние на энергорынки, тормозя конкуренцию. Более крупная потенциальная рыночная доля "Росатома" может сдерживать инвестиции других энергокомпаний, особенно в период низких цен на нефть. Это также может повышать политическое участие в уже действующих проектах.
И, хотя кажется, что Россия и "Росатом" вряд ли будут доминировать на атомном энергорынке, все эти действия говорят о том, что они намерены диверсифицировать свой энергетический портфель и потенциально повысить свое влияние.