Премьера кино
Фото: Наше Кино
В прокат вышел фильм Николая Хомерики "Ледокол", вольная интерпретация антарктического дрейфа ледокола "Михаил Сомов" (по фильму — "Михаил Громов") в 1985 году. МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ счел основной интригой "Ледокола" не противоборство советских людей и советской собаки по кличке Дюшес с айсбергом по кличке Семен Семенович и командно-административной системой, а противоборство одного из лучших российских режиссеров-авторов со сценарием.
"Ледокол" — при всей несхожести двух фильмов — невозможно воспринимать в отрыве от "Дуэлянта" Алексея Мизгирева. Два главных события осеннего сезона складываются в дилогию о давно назревшем, но безусловно удавшемся продюсерском эксперименте. Два категорических режиссера-автора "оскоромились", вступив на территорию блокбастеров, и сумели создать увлекательное зрелище, не поступившись творческой индивидуальностью. Хомерики пришлось гораздо тяжелее, чем Мизгиреву. Если Мизгирев воплощал собственную галлюцинацию о Петербурге 1860-х годов, населенном породистыми убийцами, то Хомерики должен был влить живую кровь в чужую, безжизненную, хотя и размашистую схему.
Вряд ли какой-нибудь другой режиссер справился бы с этим лучше, чем автор "Сказки про темноту" (2009). Хомерики — тонко чувствующий, нервный и очень теплый режиссер, до болезненности добрый по отношению к своим героям. А для рассказа о простых советских моряках и не менее простых советских полярниках, застрявших на 130 дней во льдах по пути из Антарктиды в Австралию, требовался именно теплый режиссер.
Как и "Дуэлянта", "Ледокол" совершенно не хочется упрекать в пренебрежении историческими реалиями, хотя меня, как историка, историческая лажа бесит рефлекторно: Хомерики создает свою полноправную реальность. В этой реальности совершенно органичен нервический вертолетчик Кукушкин (Александр Поль), яростно фанатеющий от группы "Кино" и вселяющий начальству сомнения в своем психическом здоровье исполнением песни про алюминиевые огурцы. Айсберг-супостат герои почти ласково именуют Семен Семенычем в честь героя "Бриллиантовой руки", фильма, просмотры которого составляют всю культурную программу ледовых пленников.
Пусть закаленные моряки и зимовщики порой ведут себя как неврастеники: это условность, необходимая, чтобы обострить конфликт между двумя капитанами, оказавшимися на одном борту. Капитан Петров (Петр Федоров), своевольный "отец матросам", отстранен за преступную халатность: ледокол оказался в ловушке из-за капитанского желания спасти упавшего за борт полярника (утонул) и его собаку (спасена). Ему на смену прибыл на вертолете предшествуемый мрачной репутацией капитан Севченко (Сергей Пускепалис). Вертолет, однако, ломается, и в одной "берлоге" оказываются два "медведя".
Если честно, то, конечно, никакого саспенса противостояние Петрова и Севченко не рождает. Все дело в лице Пускепалиса. В нашем кино нет другого такого актера, одного взгляда на которого достаточно, чтобы поверить: все будет хорошо. Пускепалис идеально играет хороших советских (не обязательно по сюжету, но по тем идеальным принципам, которыми они руководствуются) людей. Будь то доктор из "Простых вещей" Алексея Попогребского или следователь КГБ из "Крика совы" Олега Погодина. Поэтому Севченко может сколько угодно рычать и хмуриться и даже разбить гитару страдальца Кукушкина, но заранее очевидно, что ужасен он только на лицо.
Теплота Хомерики вступила в конфликт с холодной уверенностью сценаристов в необходимости "утеплять" героев, ни в каком утеплении не нуждающихся. Эта уверенность породила обрывочную, схематичную и по большому счету бесполезную линию капитанских жен. Люда Петрова (Ольга Филимонова) почти что развелась со своим непутевым мужем, но переживания за его ледовую судьбу вернула угасшую любовь. Галина Севченко (Анна Михалкова) вот-вот родит. Все могло быть ровным счетом наоборот, но это ничего не прибавляет и не добавляет к характеристике героев.
Хуже другое. Создается впечатление, что ни один сценарий из советского прошлого не может быть принят к производству, если в него не вставлена какая-нибудь — другого слова не подберешь — "вульгарная антисоветчина". Тем более вульгарная, что сценаристы имеют вполне фантастическое представление о Советском Союзе. Инфернальный гэбэшник рвется на ледоколе к месту стоянки "Михаила Громова", попутно с неизвестной науке целью шантажируя Люду. Дело даже не в том, что Люда работает корреспондентом "Правды": это такой уровень номенклатуры, на который ГБ даже дыхнуть не смела. Дело в том, что на ледоколе непременно должны были находиться два парторга (корабельный и экспедиционный), два комсорга и два куратора от органов. Возникает когнитивный диссонанс: о'кей, СССР — Мордор, но при этом такая чреватая всевозможными рисками территория, как полярный ледокол, совершенно свободна от мордорской власти. Впрочем, где же еще добрым людям наслаждаться свободой, как не в ледяном заточении.