«Я хотел сделать все по закону»

Говорит руководитель детского спортивно-исторического лагеря "Золото Белого моря" Денис Орлов

У следствия к вам много претензий: у детей не было спальных мешков, в лагере не было мобильной связи, не обеспечили детей бутилированной питьевой водой...

Фото: Мария Курзина

Спальные мешки у детей были, потому что родители дали им свои спальные мешки. Свидетели рассказывают, что мобильная связь в лагере была, а с вышки мы регулярно посылали фотографии и объемные описания. А мыс Восходящего солнца, с которого всегда можно было позвонить, находится в 50 м от нашего технического лагеря.

Еще вас обвиняли в том, что вы выходили в море на незарегистрированных лодках.

Эти лодки меньше 200 кг по весу. А раз так, то не подлежат обязательной регистрации.

Были и обвинения, что вы выходите в море по неустановленным маршрутам.

Мы не выходили этим летом за пределы маленькой Кельтской бухты, ее глубина от 0 до 2 м и ширина от 50 до 90 м, а длина — всего 100 м. Как можно установить маршруты, если они не были совершены?

Отсутствие питьевой воды — одно из обвинений. Воду нужно было часто завозить?

К 22 июня мы завезли на остров почти тонну воды в пластиковых бутылках. Перед заездом участников вода в лагере была. Исходно вода в лагере тоже была. Часть мы выпили во время постройки палаток до начала смены, а часть сохранили. Она была в больших пятилитровых бутылках, которые я показал проверяющим чиновникам: открыл при них пробку с щелчком. Но они сказали: "Нет, это не бутилированная вода, вы сами ее налили".

А на острове вообще есть питьевая вода?

Природная вода там есть. Возле берега есть ламбины (озерца в скалах), там собирается дождевая вода, любой турист будет брать оттуда воду, кипятить ее и использовать. И все десять лет, пока мы там работали и были нормальными туристами, мы готовили на этой воде. Только в последние годы, когда появился новый СанПиН, мы стали завозить воду.

Правда, что выполнить этот СанПиН в палаточном лагере невозможно?

Это документ, который писали чиновники, а не туристы. В нем предусмотрен, например, жесткий норматив по жирам, белкам, углеводам в меню лагеря. Но эти нормы невозможно выполнить, потому что мы не обладаем необходимыми лабораториями. Дети совместно с инструкторами готовят, раскладывают порции. Как мы должны проконтролировать содержание белков, жиров и углеводов в каждой тарелке? Допустимое отклонение от нормы — 5%. Я как биолог говорю, что выполнить эту норму невозможно.

Что еще у нас в СанПиНах? Посуду нужно мыть в трех водах. Это в палаточном лагере. С нормативом по палаткам тоже нелегко. В обычной туристской палатке на человека отводится примерно 1-1,5 м. Нам чиновники сказали: "Положено 3 м на ребенка, стройте большие палатки". А у нас в отряде 12 участников. У таких палаток будет большая парусность. Любой ветер их положит. Значит, нужен каркас. А что значит поставить палатку на каркас на острове в 40 км от большой земли? Мы сделали 15 рейсов и прошли в общей сложности 1200 км для того, чтобы привезти на остров кубометры стройматериалов, снаряжение и продовольствие. И мы построили эти палатки на каркасах.

Все это только чтобы выполнить СанПиН?

Да. Я хотел сделать все по закону. У наших ребят были реальные, а не липовые медицинские книжки. Все прошли реальную, а не липовую подготовку. И ответственность была не на одном человеке, а на каждом инструкторе, это прописано в договоре.

И мы, кстати, почти все требования выполнили. Не успели только сделать маркировку кухонных ножей и покрыть лаком поверхности столов. Мы работали в полном цейтноте. Мы потратили миллионы, чтобы обеспечить выполнение этих СанПиНов. Наряду с новыми моторными лодками, десятками радиостанций разного класса, морских и локальных, которые обеспечивали реальную безопасность, у нас была куча вещей, которые в походном лагере в таком количестве не нужны,— тазики, баки для разного вида отходов.

Все-таки за что вы поплатились?

Я поплатился за то, что недостаточно внимательно сканировал ситуацию на месте. На острове есть турбаза, у владельца которой к нам иррациональное негативное отношение. Мы им не мешали, мы находились в разных частях острова. Мы совершенно не лезли в то, что они занимаются незаконным туристическим бизнесом. Но они были настроены выдавить нас с острова. В июне все сложилось против нас.

1 августа суд Лоухского района закрыл ваш лагерь. Вы обжаловали решение?

Это решение было чудовищным, суд принимал только свидетельства должностных лиц, совершено множество процессуальных нарушений. Мы подали апелляцию в республиканский суд, но он ее отклонил. У меня ощущение, что в Карелии дано четкое указание нас "закопать". Карельская пресса последние месяцы писала о том, что наш лагерь "внезапно нашли" на острове в Белом море. А мы там много лет проработали, официально зарегистрированы, и все нас знали. За полтора месяца до начала первой смены мы оповестили местную администрацию, Роспотребнадзор, больницу, МЧС и получили подтверждения по электронной почте или по телефону. Я приглашал к нам в лагерь местный Роспотребнадзор на 5-6 июня. Они, сославшись на отсутствие транспорта, не приехали. С представителем Роспотребнадзора была электронная переписка, которая зафиксирована следствием. И после этого, читая статьи карельских СМИ, которые пообщались со следствием, я понимаю, откуда ветер дует.

Почему карельские чиновники против вас?

Вы же понимаете, как трагедия на Сямозере связана с карельскими чиновниками? Были многочисленные сигналы о нарушениях, но лагерь на Сямозере не закрывали. Его защищали на уровне республиканской власти. А мы у властей ничего не просили, финансировали отдых детей только родители, поэтому мы вообще не интересовали правительство Карелии.

И вот — трагедия, такой прокол властей, а им надо как-то реабилитироваться. И они "внезапно нашли" нас. Им надо было показать, что мы чудом не утопили 50 своих детей, а они молодцы и проявили бдительность. Хотя за все годы существования проекта у нас не было ни одного ЧП с участниками на воде.

Они были уверены, что, придя к нам на остров, найдут массу нарушений. Сейчас им, конечно, надо сохранить лицо. И нормативные акты, принятые у нас в стране, могут им помочь. СанПиНы, Лесной кодекс, постановление правительства РФ "О противопожарном режиме" — это очень объемные документы, и они порой противоречат друг другу, так что найти повод всегда можно. Например, для пожарной безопасности мы, находясь в лесу, должны были оградить лагеря трехметровой минерализованной полосой, вспаханной землей, засыпанной песком или гравием. А по Лесному кодексу мы не имеем права нарушать дерновый покров. И еще, кстати, по Лесному кодексу мы не вправе препятствовать проходу посторонних людей на территорию лагеря. Если посторонний человек приблизится к лагерю, мы не можем запретить ему пройти. Мы можем его встретить и провести через территорию. Смотрите, что получается: по Лесному кодексу мы не можем поставить ограждение. А СанПиН требует от нас ограждения. И таких нестыковок огромное количество.

Проще не делать лагерь, чем делать.

Да, и к такому выводу приходят многие энтузиасты. Мы говорим нашим инструкторам: "Ребята, тренируйтесь много лет, реально рискуйте, но будьте готовы не к тому, чтобы учить детей, а к тому, чтобы выполнять многочисленные бессмысленные требования о маркировке кухонных ножей, перевозке сотни тазиков, составлении меню на неделю вперед. А еще будьте готовы к тому, что в отсутствие пострадавших, потерпевших и вообще недовольных детей против вас могут завести уголовное дело по тяжкой статье и вы можете сесть лет на шесть". Многие решатся на такое? Но самое ужасное, что этими нормами убивается идея самоуправления детей. И рушится сама идеология лагеря, в которой главное — дать ребятам красивую легенду, на основе которой они станут самостоятельными людьми, готовыми самоорганизоваться и принимать взрослые ответственные решения.

Вы, наверное, анализировали причины гибели детей на Сямозере. Как вы думаете, отчего так много смертей?

Думаю, от переохлаждения. Они оставались в воде неподвижно, удерживаясь вокруг полузатонувших судов. Держались друг за друга. Скорее всего, жилеты не были подобраны правильно. Не было гидрокостюмов и вообще теплой, шерстяной одежды. И им было страшно. В такой ситуации переохлаждение наступает очень быстро. От получаса до часа в зависимости от организма.

Если бы на детях были шерстяные вещи, они бы не так быстро замерзли? Даже при намокании?

Конечно. Если бы на них была одежда из плотной шерсти, то даже в воде теплопотерь было бы меньше. Если бы на них были плотно пригнанные жилеты, это вполовину сократило бы теплопотери. У нас в лагере жилеты подгоняются так, что человека можно за этот жилет поднять. И в таких жилетах вся верхняя часть тела остается теплой. А если шею закрыть шарфом, можно предотвратить еще 30% теплопотерь. Важно знать также, что, упав в воду, плыть надо не спортивным стилем, а держа шею и голову над водой. Это увеличивает шансы сохранить тепло.

У нас, кстати, есть такая тренировка: в конце летнего сезона у будущих инструкторов и стажеров есть возможность пройти маршрут по цепочке островов от материка до нашего лагеря, проплывая проливы между островами архипелага. Маршрут — около 20 км. Проливы — 300, 50 и 100 м. Температура воды — 12-16 градусов. Многие проходят это испытание, и не раз. Но они к этому подготовлены.

А зачем ваши инструкторы переплывают эти проливы?

Инструкторы должны быть готовы к экстремальным нагрузкам, должны уметь прогнозировать экстремальные ситуации и предотвращать их. Каждую зиму мы совершаем с нашими инструкторами и стажерами ледовый поход по Белому морю. Примерно пять-семь дней по льду, и ребята тащат за собой еще надувную байдарку или моторную лодку. Задача — своими силами, без всяких снегоходов дойти до лагеря на острове Сидоров. После суточного ледового перехода ты понимаешь, что такое теплопотери и какой у тебя еще есть ресурс. Ты привыкаешь действовать в составе отряда, учишься управлять отрядом, контролировать свое состояние и состояние других людей. А летом, когда этот инструктор выходит на ответственную работу с детьми, он уже имеет опыт работы в экстремальной ситуации: ему не надо советоваться, он в чрезвычайной ситуации будет делать привычные ему вещи. Привычные вещи — это вытащить человека из воды на борт, доставить его на берег, переодеть и согреть. Если он розовый, сам двигается и у него всего лишь руки замерзли, то мы его греем возле костра. Если мы видим, что у него плывет сознание, бледность, холодная шея, значит, есть вероятность переохлаждения. Такого человека нельзя заставлять активно двигаться и согревать у костра. Надо его уложить в спальник с одним, а лучше с двумя другими людьми (положение бутерброда), отпоить его теплым, сладким чаем. И тогда он восстановится.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...