Семейного Нового года у нас давно не получается. Живем мы порознь и празднуем каждый сам по себе: отец — в Берлине, мама — в Москве, я — везде понемногу.
Я никогда не уделяла этой ночи особого внимания: встречала Новый год дома и на работе, с родными и в компании незнакомых людей, в теплом пуховике и в легком платье. Могла заснуть в старом году, а проснуться — в новом, пропустив все веселье и нисколько об этом не пожалев.
С появлением ребенка мой Новый год изменился: теперь у нас есть и елка, и мандарины, и снежинки на окнах, и красиво упакованные подарки. Даже не знаю, чего мне хочется больше — устроить праздник для маленького Вани или вспомнить детство, когда Новый год был волшебным и долгожданным. Пожалуй, и того и другого.
Елка, Царь-пушка и Голова
В детстве у меня была пластмассовая елка, сейчас таких не делают.
Елка была тощая, с треугольными неуклюжими лапами и короткими иголками. Бабушка тщательно опоясывала ее гирляндой, потом мы клали на ветки куски ваты — это был снег, вешали игрушки и "дождик". Получалось очень красиво.
Бабушка водила меня на новогодние представления, пару раз даже в Кремль.
Помню это смутно — длинный мост, нарядные сменные туфли, огромное фойе с балконом... и непреодолимое желание залезть на Царь-пушку.
Еще помню подарок — алую коробку в форме Спасской башни, не вызвавшую восторга: все детство мне нельзя было соли и жирного, и я надеялась, что под конфетами сыщется маринованный огурец или хотя бы соленое печенье. Но ни огурца, ни печенья в Кремле почему-то не давали.
У папиных родителей елка была живая — в эркере сталинского дома она смотрелась особенно торжественно. В зеленых ветвях пряталась Голова из "Руслана и Людмилы" — та, что охраняла волшебный меч. Я боялась Головы.
Много лет спустя, когда бабушки с дедушкой не стало и квартиру освобождали перед продажей, я наткнулась на коробку елочных игрушек. Голова была на месте — пучеглазая, бородатая, нелепая в своем выцветшем шлеме. Теперь она живет у меня, но с условием: Ваню не пугать!
Европейское и нет
Друзья дразнят мою елку "музеем елочных украшений на выезде". Но это сейчас, а еще не так давно все старое и традиционное в очередной раз отрицалось и сменялось новым и "прогрессивным".
Я помню, как мы с бойфрендом притащили с рождественской ярмарки в "Стокманне" огромную сумку игрушек в европейском стиле — серебряные и синие шары, банты, колокольчики — и елка будто телепортировалась в московскую квартиру с маленькой миланской площади. Мы были очень довольны.
Европейское Рождество я впервые увидела подростком. Отсутствие снега, фантастические витрины, фейерверки на улицах — все это произвело на меня большое впечатление.
Я понимаю, что елки — это лакомство для слонов и скоро их с улиц с благодарностью заберет зоопарк, но пока они валяются, разобранные и бесприютные, мне тоскливо
Город, который я так и запомнила — красивой открыткой, в тот год праздновал свое последнее Рождество: 9 ноября 1989-го рухнула Стена, и Западный Берлин исчез с политической карты. Получилось, что, смешавшись с запахом уличных ярмарок, сквозь меня тихонько прошла история.
Я и сейчас люблю Берлин, но на Новый год — меньше всего. Я понимаю, что елки — это лакомство для слонов и скоро их с улиц с благодарностью заберет зоопарк, но пока они валяются, разобранные и бесприютные, мне тоскливо. Я ловлю себя на мысли, что елку надо выбрасывать в мае, а если она пустила корни, то и вовсе не выбрасывать — на даче посадить.
Я становлюсь занудой: помотавшись по площадям европейских столиц, я убедилась, что Новый год — домашний праздник.
Оливье, "Ирония судьбы" и куранты — пока тоже не мой метод, но веселиться в толпе я отказываюсь. Где бы я ни праздновала, пусть это будет дом, любимые люди, пузырьки в бокале и возможность лечь спать, когда вздумается.
Эффект трех нулей
Моему поколению достался эксклюзивный новогодний аттракцион — встреча Миллениума.
В ожидании нового тысячелетия мир сходил с ума. Я помню восторженные репортажи: Сидней, Лондон, Нью-Йорк — Миллениум шагает по планете. Но что там было дальше кроме беспрецедентных народных гуляний и страшилки про обнуление данных во всех компьютерах 1 января?
Эффект Миллениума проявился не сразу. Рубежность, подведение итогов, достижения и провалы, прогнозы и обещания.
Под Новый год можно говорить банальности, желать несбыточного и обещать невыполнимое — такой уж праздник
Бесконечные разговоры вокруг смены цифр на календаре в итоге сработали, а может, и правда закрутились вселенские жернова. Кто-то из моих сверстников получил ранний кризис среднего возраста, кто-то начал неистово двигать вверх карьеру, у кого-то появились дети.
Для меня это были смутные времена — не люблю их. Но галочку поставила. Заодно убедилась, что в конце века, внезапно ставшего прошлым, группа Blur была права: "End of the century, there`s nothing special".
С началом новой тысячи — та же история: ничего особенного, если приглядеться.
Все возвращаются
Это были приключенческие каникулы в Итальянских Альпах. Одним из эпизодов стал квест "Доберись до горной деревушки поздним вечером, когда электричку отменили, а вся Аоста будто вымерла".
В поисках такси я случайно вышла на главную площадь и уткнулась в елку. Живая, она пахла хвоей — такая огромная, какими деревья бывают только в детстве. Над елкой было черное небо в звездах.
"Полярная звезда указывает на север",— объяснял мне когда-то дед, и мне, маленькой, казалось, что уж теперь-то, с этим знанием, я ни за что не заблужусь.
...Задрав голову, я стояла на пустынной площади чужого города без малейшего представления о севере и юге. Ужасно захотелось домой.
Новый отсчет
Под Новый год можно говорить банальности, желать несбыточного и обещать невыполнимое — такой уж праздник. Но поскольку ни одного новогоднего обещания я не выполнила (пора признать поражение), я забросила это дело.
Впрочем, нет, с одним справилась — как раз из серии несбыточного и почти невыполнимого. Прямо сейчас это обещание тянется к клавиатуре, норовя стереть кусок текста или добавить в него очередное "ххжжджджд".
Ребенок перевернул мою жизнь с ног на голову, лишил меня сна, светской жизни и спонтанных коротких путешествий.
Взамен он показал, что такое быть для кого-то самым главным и бесконечно любимым, напомнил, каким длинным и полным событий бывает день, и по большому счету убедил, что смерти нет.
Я надеюсь, впереди у нас с Ваней десятки Новых годов. А сейчас мы осваиваем базовый уровень: понадежнее закрепляем елку, раскладываем подарки в красивые пакеты и учимся правильно загадывать желания: пока часы двенадцать бьют.
Слово редактора
Фото: Ольга Павлова
Моя мама была Снегурочкой: каждый год в начале декабря у нас в квартире появлялись белые сапожки, парик с длинной косой, шубка, шапочка и муфта — все с шелковым верхом и меховой оторочкой. Нигде и никогда, ни у одной другой Снегурочки я не видела такого красивого наряда: мама работала в Москонцерте, и зимой по законам жанра у нее начинались елки. Ежегодное перевоплощение мамы в Снегурочку никак не сказывалось на моей вере в существование Деда Мороза и его внучки. Я твердо знала: на Елке в Кремле Дед Мороз настоящий и приезжает он туда на своих санях, когда поутихнет вьюга. Билеты на главную Елку доставались мне благодаря маминым артистическим связям. Платье Снежинки для торжественного выхода готовилось заранее, чуть ли не с осени, для новогоднего антуража к нему пришивались кусочки блестящей серебристой мишуры. Казалось, что этот волшебный момент — встреча с Дедом Морозом — никогда не наступит: время тянулось так долго, что даже поезд метро шел в разы медленнее, чем обычно, и в новогоднем наряде под шубой всегда становилось невыносимо жарко. А потом я вместе с другими такими же Снежинками и Зайчиками ждала чуда, и оно появлялось — огромный волшебник, Дед Мороз, живой и самый что ни на есть настоящий. Мы дружно искали Снегурочку, находили, радовались и под конец праздника получали подарки — коробки в форме Спасской башни с конфетами, лучше которых не было ничего на свете. Их вкус я помню до сих пор, и каждый год в декабре ищу именно эти конфеты, "из кремлевских подарков", а купив их и мандарины, по традиции начинаю ждать чуда. И когда мой сын спрашивает меня, есть ли Дед Мороз на самом деле, мне не нужно долго думать над ответом: "Конечно, есть, даже не сомневайся".