Фестиваль кино
В Москве, впервые в кинотеатре "Октябрь", а также в Санкт-Петербурге и Екатеринбурге проходит "Артдокфест" — последний по времени, но далеко не последний по значению кинофестиваль 2016 года. Удивительным образом, утратив поддержку Минкульта, он оказался более востребован и поднялся на новый уровень. О программе и атмосфере "Артдокфеста" — АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
Совсем недавно в Амстердаме состоялся IDFA — самый престижный докфест мира, и на нем впервые за последние годы почти не было фильмов российского производства. Это прозвучало тревожным сигналом: не случилось ли с нашим документальным кино то же, что с игровым? Иными словами, не свели ли качественный продукт к минимуму казуистика госфинансирования и цензура в ее новейших изощренных формах?
"Артдокфест" доказывает: несмотря на усугубляющиеся трудности, в России не перестают делать актуальное, свободно мыслящее кино. Вот два его полюса — фильмы "В центре циклона" и "Слишком свободный человек". Первый снят Лизой Козловой, ученицей школы Марины Разбежкиной и Михаила Угарова. Это скромное эссе о повседневной жизни двенадцатилетней Наташи, которой приходится решать множество недетских задач. Ее семью не назовешь совсем уж неблагополучной, но проблемной наверняка: папа — художник (ничего не зарабатывающий), равнодушная отмороженная мамаша, старшая сестра, от которой помощи не жди... Наташа предоставлена себе и озабочена утверждением своего места в тинейджерском микросоциуме, где обостренно проживается предательство друга, оказавшегося "тряпкой", где вчерашние подружки выходят "на стрелку" и схлестываются в рукопашной, где в ходу свой кодекс понятий и свой, далекий от цензурного, лексикон. Эта маргинальная жизнь показана в укрупненном приближении и в то же время с уважительной дистанции, с любопытством, но и с деликатностью. Это не экзотика, не провокация, не придуманный образ, это — будущее России в зародыше. Оно будет таким, какой вырастет Наташа. Практичной? Циничной? Или все же сохранит остатки инфантильного романтизма?
Об этом инфантильном романтизме, а значит, о недавнем прошлом нашей страны рассказывает фильм Веры Кричевской и Михаила Фишмана "Слишком свободный человек". Борис Немцов. Символ прекрасных несбывшихся надежд, несостоявшийся президент, человек, о которого споткнулась и свернула на другую дорогу история. Это был один из самых волнующих просмотров "Артдокфеста". Кадры с молодым Немцовым ностальгически завораживают, а свидетельства людей, знавших его, собранные вместе, создают образ альтернативной истории: какой она могла бы быть, если бы не... И тут, додумывая смыслы и подтексты, заложенные авторами в картину, приходишь к весьма грустному выводу: этот поворот истории предопределили мы сами, каждый на своем уровне, иногда — своей наивностью и недальновидностью, чаще — своими компромиссами и падкостью на сиюминутные соблазны. Фильм никого не обвиняет, даже тех, кто, несомненно, вложил большую лепту в этот сюжет истории, чем остальные. Понятно, что и фигура Немцова предстает в этом свете идеализированной. И однако за ностальгической дымкой, за миражом ускользающей свободы вырисовывается горький и трезвый урок.
Между этими двумя полюсами располагается огромное количество (всего около 150) фильмов "Артдокфеста". Не говорю сейчас о таких выдающихся и уже получивших международное реноме, как "Аустерлиц" Сергея Лозницы и "Родные" Виталия Манского (показ последнего стал еще одним эмоциональным пиком "Артдокфеста"). Назову те, что определяют характер именно данного фестиваля, с самого начала нашедшего очень правильную формулу — показывать не только российское, но русскоязычное кино независимо от того, какая страна его инициировала: Украина, Франция, Израиль, Литва или Сербия. Особенно впечатляет объемной оптикой, так разительно контрастирующей с одномерностью продукции пропагандистской машины, то, как фестиваль подошел к отражению критической ситуации в Донбассе. Ей посвящена специальная программа "Война и мир", а в конкурсном фильме "Ладан-навигатор" Александра Куприна мы оказываемся вовлечены в путешествие монаха Закхея на Афон за рецептом эксклюзивного греческого ладана, который впоследствии развозится по церквям, а нательные крестики раздаются ополченцам ДНР. Режиссер сопровождает героя в этом "роуд-муви" и ни разу не высказывает своего отношения к его взглядам и его деятельности в прифронтовой зоне. Но при этом внимательный зритель увидит парадоксальную связь между хиппистским прошлым персонажа и его нынешней вовлеченностью в военный конфликт, хотя и с духовной миссией. Лишен назидательности и подход авторов к героям фильмов "Ветер Донбасса" Марата Потатурко и "Меня укусила акула" Максима Кобзева, поехавшим защищать "русский мир".
Насколько опасным может стать это понятие, показывает фильм "Кредит на убийство". Израильский режиссер Влади Антоневич, увидев в сети нашумевший ролик 2007 года с казнью дагестанца и таджика, решил провести собственное расследование и внедрился в опасную среду русских фашистов. Ошарашивает финал фильма: один из отъявленных националистов Коротких (Малюта), родом из Белоруссии, стал героем АТО.
На "Артдокфесте" в образовавших его фильмах были антигерои, были и противоречивые персонажи, сложно сопрягавшиеся со своим временем. Как, скажем, крупный деятель советского культурного истеблишмента Евгений Сурков из фильма Артема Деменка "Сурков. Отражения". Настоящим же героем фестиваля стал даже не Немцов, а художник Петр Павленский, которому, прямо или косвенно, посвящены целых три фильма: немецкий "Павленский. Человек и власть" Ирене Лангеман и два отечественных — "Павленский. Голая жизнь" Дарьи Хреновой и "Огонь, иди со мной" Инны Денисовой. Почему именно Павленский? Потому что он способен произвести разрыв шаблона в голове следователя (ставшего его адвокатом) и женщины-полицейской, вдруг понимающей, что его сумасшедшая акция — это не хулиганство, а искусство (и уже во вторую очередь политическое). Потому что он полностью самоотвержен в своем радикализме и идет до конца в неприятии системы, но при этом не устраивает подлых взрывов и никому не наносит физического вреда, кроме как самому себе. Пример для подражания — вряд ли, для восхищения и осмысления — безусловно. Не "слишком свободный", а просто свободный человек — не мираж, не призрак, не убитый, а живой, из плоти и крови.