"100% родителей не хотят, чтобы их ребенок попал в ПНИ, когда их не станет"

В этом году в России началась реформа психоневрологических интернатов, в чем есть заслуга и "Власти". Весь год корреспонденты журнала участвовали в общественных проверках ПНИ и рассказывали о нарушениях прав граждан в интернатах. В конце года мы подводим итоги.

Ольга Алленова, Роза Цветкова

"Большой прогресс — устранение всех закрытых отделений в ПНИ"

О бесправном положении людей в психоневрологических интернатах мы впервые рассказали осенью 2014 года — в Звенигородском ПНИ (ЗПНИ) молодой житель учреждения, сирота, был изнасилован двумя неформальными лидерами закрытого отделения. При дальнейшем расследовании мы выяснили, что молодого человека перевели в это отделение в наказание за непослушание, что это не первый случай и что сексуальное насилие в таких учреждениях практикуется как один из методов воздействия на людей. Также мы узнали о том, что сотни людей живут в закрытых отделениях тюремного типа, что недовольных запирают в карцер на длительное время, а медики применяют в отношении жителей интерната психотропные препараты не для лечения, а для наказания. После публикации во "Власти" вице-премьер Ольга Голодец распорядилась провести проверку в учреждении, а член Общественной палаты РФ Елена Тополева-Солдунова инициировала общественную проверку, подтвердившую информацию "Власти" (см. материал "Это место украденных судеб" во "Власти" N49 от 15 декабря 2014 года). С тех пор ОПРФ проводит в Звенигородском ПНИ регулярный мониторинг, в котором участвуют и авторы этой статьи.

За два года ситуация в ЗПНИ существенно изменилась — в интернате полностью сменилась администрация, пришли новые врачи, медсестры, санитарки. Эти люди адекватно реагируют на общественные проверки, понимая, что такие проверки помогают улучшить положение жителей интерната. Во время последнего мониторинга, закончившегося 30 сентября этого года, общественная комиссия отметила главное достижение руководства интерната: в психосоматическом корпусе исчезли закрытые отделения. Все этажи там теперь открыты — люди спокойно покидают свои отделения и выходят в столовую или во двор на прогулку. Поскольку комнаты для курения в корпусе закрыли, курить теперь все ходят на улицу — по словам главного врача интерната Павла Литвинова, это способствует оздоровлению: люди больше двигаются и бывают на свежем воздухе. Напомним, что в большинстве российских ПНИ самостоятельный выход во двор разрешен лишь некоторым, лояльным, жильцам, остальные закрыты в отделениях и неделями не выходят на улицу.

Перевода на четвертый этаж боялись все жители интерната, и это позволяло управлять людьми

Чтобы снять замки с железных дверей, Литвинову пришлось решить непростую задачу. В отделении медико-социальной коррекции на четвертом этаже — том самом, где раньше регулярно случались драки и сексуальные издевательства, проживало 70 человек, из них около 30 — ранее судимые и отбывавшие наказание в местах лишения свободы люди, трое из них находились в ПНИ под административным надзором. Часть этих граждан вела себя деструктивно, установив в отделении тюремные порядки. Прежнюю администрацию это устраивало — перевода на четвертый этаж боялись все жители интерната, и это позволяло управлять людьми. Изучив медицинские карты и личные дела пациентов, психиатр Литвинов пришел к выводу, что большинство "проблемных" пациентов не принимали выписываемые им таблетки — прятали их под язык, а потом выплевывали. С каждым были проведены психотерапевтические беседы, в результате которых большинство согласились на прием препаратов пролонгированного действия — теперь медсестре не нужно следить за тем, чтобы пациент три раза в день глотал таблетки, ему достаточно одного укола в 2-3 недели. "Тем, кто отказался принимать препараты, я объяснил, что в случае срыва будем вызывать бригаду скорой помощи и госпитализировать,— говорит Литвинов.— Они на это согласились, таких у нас человек десять. Но большинство людей согласились на лечение". Несмотря на то что современные нейролептики пролонгированного действия дороже традиционных психотропных препаратов, используемых в интернатах, расходы учреждения на медикаменты не сильно выросли — после пересмотра лечения дозировки препаратов для многих жителей интерната были существенно снижены или даже отменены. К тому же современные препараты имеют меньше побочных эффектов, чем применявшийся советской психиатрией аминазин. Напомним, что ранее жители этого интерната жаловались на крайне высокие дозировки, вызывающие сильные побочные явления, но прежнее руководство учреждения на эти жалобы не реагировало. Сейчас таких жалоб нет, как и жалоб на принудительный прием препаратов.

Оптимизация лечения кардинально изменила обстановку в интернате. Прекратились драки, сексуальное насилие, снизилось агрессивное поведение. "Большой прогресс — устранение всех закрытых отделений в ПНИ, предоставление проживающим возможности выхода на территорию учреждения,— отмечает группа общественного мониторинга в своем отчете, опубликованном на сайте ОПРФ.— На территории постоянно есть люди. Пропускной режим на входе в учреждение тоже изменился — охранники доброжелательны. Члены группы общественного мониторинга, неоднократно приезжавшие в ЗПНИ в указанный период (с 10 августа по 30 сентября 2016 года.— "Власть"), свидетельствовали, что пройти на территорию можно без длительных процедур — достаточно ответить на вопрос, к кому идешь, и предъявить документ, удостоверяющий личность".

Руководство интерната в 2015 году заключило договор со Звенигородской больницей, и все жители интерната (более 400 человек) прошли в больнице рентгенологическое обследование,— даже маломобильные граждане из отделения милосердия. В 2016 году более 150 человек из этого учреждения прошли диспансеризацию в рамках ОМС, что особо отметила общественная комиссия. Хотя все россияне имеют право на медобслуживание в рамках ОМС, жители ПНИ этого права лишены — поликлиники и больницы не хотят обслуживать таких пациентов, а руководство интернатов не отстаивает права подопечных. Именно поэтому в учреждениях высокая смертность от заболеваний, выявляемых на поздних стадиях.

В работе интерната все еще много нарушений, носящих системный характер и встречающихся в большинстве российских ПНИ (70% его жителей нигде не заняты и не работают, лежачие граждане в отделении милосердия не гуляют, потому что нет соответствующих технических средств реабилитации, у многих нет личных вещей, даже белья). И все же изменения, которые произошли в этом интернате, так значительны, что их, без сомнения, можно назвать реформой.

"Когда я пришла в интернат, персонал был настроен враждебно"

В январе прошлого года группе общественного мониторинга под руководством члена ОПРФ Елены Тополевой-Солдуновой стало известно о трагическом случае в московском ПНИ N30: запертая на 18 дней в изолятор Елена Ш. повесилась на халате. В конце 2015 года Елена находилась на лечении в психиатрической больнице, после выписки вернулась в интернат и сразу была закрыта в изолятор — в этом интернате действовали установленные директором правила, по которым выписавшийся из больницы или вернувшийся из домашнего отпуска человек непременно попадает в изолятор, где проводит не меньше недели. Елена попала в изолятор перед новогодними праздниками, поэтому ее там просто забыли. Группа мониторинга от ОПРФ провела в этом интернате несколько проверок, обнаружив грубые нарушения прав и свобод граждан. В частности, эксперты отметили, что учреждение нарушает закон, помещая граждан в изолятор после больничного или домашнего пребывания, для этих целей существуют приемно-карантинные отделения, в которых более щадящие условия, чем в изоляторах. Изоляторы же предназначены для краткосрочного пребывания граждан, у которых выявлена острая инфекция и которые должны быть вскоре после выявления инфекции госпитализированы в медицинский стационар. Помещение женщины-инвалида на 18 дней в крошечный изолятор, где нет ничего, кроме кровати, и где она лишена возможности минимального общения, эксперты расценили как издевательство и преступление против личности.

Несколько месяцев общественные организации пытались помочь другой жительнице этого учреждения — 26-летней Ольге Л., сироте, лишенной дееспособности по инициативе интерната в 2014 году. Осенью 2015 года девушка забеременела от своего друга, живущего там же. Администрация отправила ее на аборт, а в больнице девушка сказала волонтерам, что хотела бы сохранить беременность. С этого дня на протяжении полугода общественные организации бились с руководством интерната за право Ольги родить ребенка (подробнее читайте в материале "ПНИ — это смесь больницы и тюрьмы" во "Власти" N13 от 4 апреля 2016 года). Родив сына, Ольга написала отказ от него, в чем не последнюю роль сыграл интернат. В беседе с одним из авторов этой статьи девушка сказала, что сотрудники интерната убедили ее в том, что так будет лучше для ребенка и что с ребенком жить в интернате все равно нельзя.

Сына Ольги взяла под опеку москвичка, которая ранее пыталась опекать и беременную Ольгу, но которой интернат помешал это сделать. Саму девушке после родов фактически заперли в ПНИ, а общественным организациям, которые поддерживали с ней контакт, закрыли к ней доступ. Только после публикации в журнале "Власть" глава Департамента труда и социальной защиты населения Москвы Владимир Петросян распорядился перевести Ольгу в другой интернат, где у нее теперь более свободный режим и есть возможность видеться с друзьями.

Тогда же, летом этого года, Петросян предложил общественным организациям создать при департаменте рабочую группу, которая попробует реформировать столичные ПНИ.

Это случилось вскоре после того, как вице-премьер РФ Ольга Голодец поручила Министерству труда и социальной защиты РФ и Общественному совету при правительстве РФ по вопросам попечительства в социальной сфере разработать "дорожную карту" по реформированию деятельности психоневрологических интернатов. Поручения Голодец были даны 6 июня, в августе при московском Департаменте соцзащиты была создана межведомственная рабочая группа "по совершенствованию деятельности ПНИ", а в сентябре такая группа была создана при Минтруде.

Таким образом, сложилось два направления реформы: на федеральном уровне, где разрабатывается маршрут системных изменений, и на региональном уровне, где в конкретных учреждениях изучаются проблемы и нарушения и внедряются новые практики. Московские ПНИ превратились в пилотные площадки для федеральной реформы. Одним из пилотов по настоянию Владимира Петросяна стал ПНИ N30, вторым — ПНИ N18, в котором уже три года работают московские волонтеры и который сами волонтеры и предложили в проект. На одном из первых заседаний Московской рабочей группы по реформированию интернатов (МРГ) Петросян пояснил, что включил ПНИ N30 в пилотный проект в воспитательных целях — чтобы руководство учреждения убедилось, что меняться все равно придется. Кроме этого, московский министр считает, что реформировать хороший интернат легко, но только при реформировании плохого можно понять масштаб проблем.

Впрочем, реформаторы поняли это уже на старте. В ответ на прямое поручение Петросяна открыть все отделения в ПНИ N30 директор интерната Алексей Мишин распорядился открыть только отделения милосердия, не подготовив при этом персонал и не объяснив им смысла и задач этого нововведения. "Когда я пришла в интернат, персонал был настроен враждебно: они не понимали, зачем открывать отделения, и считали, что мы усложняем им жизнь,— говорит Мария Сиснева, волонтер, участник МРГ.— Позже я поняла, что, возможно, у директора интерната такая тактика: проводя изменения бессистемно, без предварительной подготовки, не учитывая мнения персонала и ссылаясь при этом на общественников, можно добиться только одного — настроить людей против реформы и реформаторов".

Мария Сиснева отмечает, что многие поручения, переданные рабочей группой директору учреждения, еще не выполнены. Например, свободное передвижение получателей социальных услуг по территории интерната по-прежнему невозможно — закрыты общие отделения, где люди вынуждены даже курить в помещении, а многие не могут выйти гулять во двор без сопровождения. "Открыты только отделения милосердия, но там много маломобильных граждан, а у персонала не хватает ресурсов на организацию регулярных прогулок,— поясняет Сиснева.— Мы сейчас работаем над этим вместе с персоналом и волонтерами, но вот добиться свободного выхода людей из отделений пока не смогли. Мы понимаем, что эта проблема требует поэтапных решений, но никаких инициатив или предложений от администрации интерната нет".

На сайте интерната объявлены свободные часы посещения с 9:00 до 20:00, но на практике войти в учреждение можно только по пропуску или списку. "2 декабря два члена межведомственной рабочей группы с большим трудом преодолели проходную интерната",— говорит Мария Сиснева. По ее словам, такая пропускная система в социальном учреждении незаконна: родственникам приходится заранее получать пропуска, а если к человеку в ПНИ захочет прийти кто-то из друзей, знакомых или специалист, к которому он обратился за помощью, то этого посетителя могут просто не пустить. Это способствует изоляции граждан, что, в свою очередь, приводит к большей закрытости учреждения и риску злоупотреблений внутри интерната. "Плохо ведется работа по введению в практику института ограниченной дееспособности,— продолжает Мария Сиснева,— пока нет ни одного случая повышения статуса до ограниченной дееспособности. Также люди давно жалуются на качество питания и маленькие порции, но никаких реальных изменений в работе кухни мы пока не видим".

Среди других проблем интерната Мария Сиснева называет частые случаи дерматологических заболеваний, так называемых болезней общежития; отсутствие квалифицированного лечения соматических и хронических заболеваний; недоступность полного комплекса медико-реабилитационных услуг, положенных жителям Москвы; недостаток положительной мотивации у персонала.

По словам адвоката и члена МРГ Юрия Ершова, во время его работы в ПНИ N30 выявлены случаи незаконного лишения дееспособности. Он убежден, что это частая практика. Среди других нарушений Ершов отмечает, что юристы интерната не защищают имущественные права людей, которых родственники сдают в ПНИ из-за жилплощади. Адвокат сообщает также, что, по словам жителей интерната, персонал их обыскивает: "Ищет еду и отбирает. Мужчина рассказывал, как его женщины обыскивали. А ведь с точки зрения уголовного права это чуть ли не грабеж — человек купил на свои деньги еду, но у него ее отбирают. А обыск лицом противоположного пола вполне тянет на унижающее достоинство обращение". Много жалоб от недееспособных жителей ПНИ и на то, что им не разрешают купить какие-то вещи на их собственные деньги, например компьютер (подробнее об этом — в материале "У людей в ПНИ права на защиту нет").

В ПНИ N18 спустя три года после прихода туда волонтеров мы стали замечать, что позиция персонала становится заинтересованной и активной

"ПНИ можно назвать наследием ГУЛАГа,— говорит Сиснева.— Взять и резко все изменить в этой системе невозможно. Я думаю, на эти пилотные проекты уйдет не менее трех лет. В ПНИ N18 именно спустя три года после прихода туда волонтеров мы стали замечать, что позиция персонала меняется, становится заинтересованной и активной".

В ПНИ N30, по словам Марии Сисневой, есть и позитивные перемены — появление различных волонтерских групп, организация консультирования жителей ПНИ членами Московской рабочей группы и независимыми юристами из НКО; повышение качества сестринского ухода, создание приемно-карантинного отделения и закрытие изоляторов на этажах (именно этого требовала группа общественного мониторинга ОПРФ в своих отчетах за 2016 год). "Важная часть нашей работы — изменение отношения к людям с психическими заболеваниями, на это будет направлена специальная программа обучения персонала в интернате,— говорит Сиснева.— Вообще, изменение идеологии — краеугольный камень любой реформы".

"Им придется меняться, потому что на это есть политическая воля"

Как рассказали "Власти" в Министерстве труда и социальной защиты РФ, у реформы психоневрологических интернатов четыре основных направления: "создание комфортных условий проживания в психоневрологических интернатах; защита и сохранность прав лиц, страдающих психическими расстройствами; определение основ реабилитации для таких граждан, социальной занятости, сопровождаемого проживания; обеспечение права на образование граждан с ментальными нарушениями". Ведомство уточняет, что пилотные площадки открыты не только в Москве, но еще в трех других субъектах России — Санкт-Петербурге, Пскове и Перми. В рабочую группу при Минтруде включены представители федеральных и региональных органов исполнительной власти, общественных организаций, руководители интернатов, а конечная цель этой группы — создание "дорожной карты" реформы.

В 2014 году в России было более 580 тыс. детей с инвалидностью. Более 85% из них проживают в семьях. При этом 60% из 580 тыс. детей страдают интеллектуальными нарушениями той или иной степени. Рано или поздно, повзрослев или осиротев, эти дети могут стать клиентами ПНИ. Чтобы у них было другое будущее, общественные организации, в том числе и родительские, участвуют в федеральной реформе и разрабатывают "дорожную карту" по реформированию ПНИ. Сегодня существует единственный проект "дорожной карты", который, вероятно, и станет основой для реформы. Он подготовлен Координационным советом по делам детей-инвалидов и других лиц с ограничениями жизнедеятельности при Общественной палате РФ и уже был заслушан на заседании федеральной рабочей группы в Министерстве труда и социальной защиты РФ.

По словам одного из авторов этого документа, сопредседателя Координационного совета по делам детей-инвалидов при ОП РФ Елены Клочко, "дорожная карта" затрагивает два направления жизни человека с инвалидностью: первое начинается в роддоме, когда мать отказывается от больного ребенка, и он попадает в сиротскую систему, а потом в ПНИ; второе — ребенок с инвалидностью живет в семье, взрослеет, и в итоге тоже попадает в ПНИ, потому что постаревшие родители больше не могут обеспечивать его потребности или умирают. "В "дорожной карте" говорится о необходимости организации рынка услуг социального сопровождения и медицинской помощи в возрастных категориях от 0 до 3, от 3 до 18 и 18+,— говорит Клочко.— Если такое сопровождение будет организовано, люди не станут поступать в интернаты". При этом Клочко отмечает, что если чиновники видят задачу реформы только в улучшении жизни людей внутри ПНИ, то общественные организации хотят, чтобы в перспективе люди могли выходить из ПНИ на сопровождаемое проживание или не попадать туда вообще.

"В России необходимо развивать стационарозамещающие услуги,— говорит Мария Сиснева,— Это касается как жизни людей в ПНИ, так и ментальных инвалидов, живущих дома. Если человек взрослый, зачем ему до седых волос жить с мамой? Он может жить в квартире сопровождаемого проживания. Или жить с родными, но приходить в центр дневного пребывания — это позволит организовать для такого человека занятость и разгрузит его родителей. В "дорожной карте" мы говорим и об этом".

"Дорожная карта" предусматривает также расширение реестра поставщиков социальных услуг за счет некоммерческих и коммерческих организаций. По словам Елены Клочко, привлечение на рынок социальных услуг неправительственных организаций позволит создать конкуренцию интернатам, что, в свою очередь, повысит качество самих услуг. Другими словами, если у московской бабушки будет выбор между ПНИ и частным домом престарелых, который войдет в государственный реестр поставщиков социальных услуг, то самим ПНИ придется менять подходы к обслуживанию граждан, иначе они останутся без работы и будут оптимизированы. Сегодня же интернаты не заинтересованы повышать качество обслуживания граждан. "Администрация психоневрологического интерната является одновременно и опекуном, и исполнителем услуг, а это конфликт интересов,— говорит Клочко.— ПНИ сами себе заказывают услуги для подопечных, сами исполняют их и сами же себя контролируют. И все это происходит за высоким забором. Это является главной причиной злоупотреблений внутри интернатов. Бюджетные деньги, расходуются, по сути, бесконтрольно, услуги оказываются некачественные и неэффективные, нет никакого внешнего контроля, а сами жители ПНИ не могут жаловаться — в противном случае подвергаются репрессиям. Поэтому мы и говорим о том, что социально ориентированные НКО на этом рынке очень нужны".

Авторы "дорожной карты" предлагают изменить принцип финансирования ПНИ — сейчас интернат финансируется из бюджета по количеству койко-мест. Реформаторы предлагают выделять деньги на человека, нуждающегося в услуге, еще до его поступления в интернат — чтобы гражданин или его семья могли самостоятельно выбрать социальный стационар, а деньги последовали в это учреждение уже за ним. Еще одно важное предложение — сделать услуги социальных стационаров платными для тех семей, которые могут за это платить (в большинстве развитых стран так и происходит). Это снимет не только нагрузку с бюджетов, но лишит часть россиян мотивации избавиться от "ненужного" родственника.

До сих пор интернаты опираются в своей работе на нормативно-правовые акты о деятельности ПНИ 1979 и 1981 годов

"Дорожная карта" затрагивает и правовые основы деятельности интернатов: до сих пор интернаты опираются в своей работе на нормативно-правовые акты о деятельности ПНИ 1979 и 1981 годов, хотя они противоречат современному законодательству. "После вступления в силу закона о социальном обслуживании населения (ФЗ N442) эти старые документы, называющие ПНИ учреждением стационарного медицинского обслуживания, утратили силу,— говорит Клочко,— хотя бы потому что по новому ФЗ N442 ПНИ это учреждения стационарного социального обслуживания. Такие трактовки невозможно совместить. Но многие директора интернатов продолжают работать, опираясь на эти устаревшие акты. Поэтому большой раздел в "дорожной карте" посвящен документам, которые должны изменить основы деятельности ПНИ". Проект нового положения о психоневрологическом интернате уже разработан при содействии юристов санкт-петербургской благотворительной организации "Перспективы". Мария Сиснева, участвовавшая в подготовке этого документа, говорит, что в его основе лежит "принцип социального общежития с максимальными возможностями для живущих там людей".

На вопрос, не будут ли интернаты сопротивляться реформированию, Елена Клочко отвечает: "Им придется меняться, потому что на это есть политическая воля на самом высоком уровне. К тому же в Конвенции о правах инвалидов четко говорится о необходимости страны-подписанта обеспечить человеку с инвалидностью максимально возможное проживание в обществе. Речь идет не только о пандусах и лифтах, речь идет о создании дружественной окружающей среды, которая подразумевает и взаимодействие с местным сообществом, и обеспечение инклюзии, и сопровождаемое проживание".

Еще летом Ольга Голодец поручила Минтруду разработать предложения по включению в законодательство понятий "сопровождаемое проживание", "сопровождаемое трудоустройство" и "сопровождаемая социальная занятость", тарифицировать их как комплексы услуг и включить в перечень общественно-полезных услуг. Таким образом, должна быть создана инфраструктура для поддержки инвалидов, в первую очередь на дому — это тоже снизит приток людей в ПНИ.

"Де-факто администрации интернатов и больниц никому не подконтрольны"

По данным Минтруда, в российских психоневрологических интернатах живет около 150 тыс. человек (данные за 2014 год), из них более 105 тыс. граждан лишены дееспособности — эти люди являются самой уязвимой категорией российских инвалидов. Вообще ограничение человека в дееспособности когда-то было задумано лишь для защиты его и вступающих с ним в отношения людей от опасных финансовых сделок. Но сегодня с лишением дееспособности россиянин лишается сразу всех своих прав. Чтобы защитить эту категорию граждан, представители Совета федерации, общественных организаций и правительства РФ несколько лет работали над большим законопроектом, который вносит поправки сразу в несколько федеральных законов и совершенствует механизм опеки и попечительства в отношении недееспособных и ограниченных в дееспособности людей с психическими расстройствами. Этот большой документ называют законопроектом о распределенной опеке — он позволяет человеку иметь одновременно несколько опекунов. При распределенной опеке права людей, живущих в ПНИ, будут лучше соблюдены, а качество оказываемых им услуг будет контролироваться не заинтересованными лицами. Наконец, при наличии внешних опекунов у жителя ПНИ появляется шанс оттуда выйти (см. интервью "Это монополия государства на личность" во "Власти" N39 от 5 октября 2015 года). Один из разработчиков законопроекта, юрист правовой группы Центра лечебной педагогики Елена Заблоцкис подчеркивает, что до сих пор при попадании человека в ПНИ его родственники, как правило, лишались возможности быть опекунами — опекунские функции переходили к интернату. По новому законопроекту приоритетное право быть опекуном получают физические лица (родственники, крестные, просто близкие люди); опекун выбирается с учетом мнения самого подопечного; внешние опекуны не могут быть связаны с организацией, в которой проживает подопечный (например, с ПНИ). Механизм распределенной опеки поможет решить сразу несколько проблем, полагают эксперты: людей перестанут отправлять в ПНИ после смерти их родителей, а дадут им право остаться жить дома при наличии одного или нескольких внешних опекунов (даже не постоянно живущих с подопечным, а приходящих). "100% родителей не хотят, чтобы их ребенок попал в ПНИ, когда их не станет,— говорит руководитель ЦЛП Анна Битова.— Три четверти родителей хотят, чтобы их ребенок остался жить дома после их смерти. Но сейчас это невозможно — человек с ментальной инвалидностью может жить либо дома с родителями, либо в интернате. Если этот закон примут, люди с инвалидностью смогут выбирать, где и с кем им жить, смогут жить в местном сообществе. В Англии решение о дальнейшей судьбе человека с ментальными нарушениями после смерти его родителей принимают его родственники, друзья, соседи, организации, которые он посещает. У нас такое решение принимают посторонние люди, запирающие человека в интернат".

Законопроект также предполагает создание в России независимой службы по защите прав пациентов психиатрических медицинских учреждений, а также граждан, проживающих в психоневрологических интернатах (ПНИ). Такая служба позволит независимым экспертам входить в психиатрические больницы и в ПНИ, что сделает учреждения более открытыми, а находящихся в них людей более защищенными. Сегодня значительная часть нарушений прав граждан и даже преступлений против личности совершается именно из-за закрытости учреждений и вытекающей отсюда безнаказанности. Общественные организации давно добиваются создания независимой службы по защите прав пациентов, их активно поддерживает Ольга Голодец. Но из-за длительных согласований с Минздравом законопроект заслушан Госдумой только в первом чтении. Елена Клочко говорит, что до тех пор пока такой закон не будет принят, реальная реформа ПНИ невозможна.

"Четыре года мы работали над этим законопроектом,— резюмирует один из авторов законопроекта, экс-сенатор, статс-секретарь Федеральной палаты адвокатов РФ Константин Добрынин.— 25 лет в России существует закон о психиатрической помощи, в котором есть и служба защиты прав пациентов, но де-факто ее нет. Де-факто администрации интернатов и больниц являются сами себе законодателями и правоприменителями, они никому не подконтрольны".