В Министерстве культуры назвали условия передачи Русской православной церкви крымского заповедника "Херсонес Таврический" — музею должны предоставить равноценные здания взамен. Политический обозреватель "Коммерсантъ FM" Дмитрий Дризе считает, что противостоять лоббистскому ресурсу РПЦ не так просто.
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ / купить фото
Из Северной столицы большая дискуссия о том, какие памятники возвращать — или не возвращать – Церкви, переехала в Крым. Местная епархия просит передать ей 24 объекта государственного музея-заповедника "Херсонес Таврический". Комплекс, в состав которого, в частности, входят средневековые крепости и древнее городище, указом президента отнесен к особо ценным объектам культурного наследия народов России. И даже при беглом изучении вопроса можно сделать острожный вывод, что не все экспонаты имеют прямое отношении к религии.
Тем не менее, объект уникальный — он важен не только с исторической, но и политической точки зрения. Есть общепринятая версия, что в Херсонесе — или Корсуни — в 988 году крестился князь Владимир, о чем и заявил Владимир Путин в своем послании Федеральному собранию 4 декабря 2014 года. По словам президента, это место имеет "цивилизационное и сакральное значение". Понятно, что государство будет всячески поддерживать данный музей — в первую очередь, финансово. Как ни цинично это звучит, тот, кто контролирует памятник – тот, соответственно, распределяет немалые финансовые потоки.
В ноябре 2010 года был принят закон о возврате изъятого советской властью имущества религиозных организаций — в первую очередь, РПЦ — обратно собственнику. Конфискация ценностей, снос церквей, превращение их в заводы и склады – все это относится к наиболее громким преступлениям ХХ века. Казалось бы, восстановление исторической справедливости — абсолютно правильный и нужный процесс. Но получается, что, как всегда, что-то идет не так.
В частности, возникла проблема: что подлежит возврату, а что — нет. В итоге не только храмы, но и некие сопутствующие активы также могут передаваться церкви под девизом "у нас лучше сохранится". А как распределять полномочия между музеем и молитвенным учреждением? И, конечно, есть желание получить самое лучшее.
Возникла дискуссия, даже протестная активность применительно к Исаакиевскому собору в Санкт-Петербурге. Русская православная церковь отделена от государства, но, тем не менее, власть и церковь — как бы партнеры. Они вместе продвигают традиционные ценности. Правительство не всегда может отказать церкви. Музейщики, чиновники Министерства культуры или некая питерская интеллигенция не обладают таким мощным лоббистским ресурсом, как Русская православная церковь.
Есть также тезис, что представители так называемой "либеральный тусовки" выступают против всего, что так или иначе связано с созиданием, и умышленно раскачивают лодку.
Здесь, конечно, просится некое дополнение к закону – прописать, что можно передавать, а что — нет. А пока Русской православной церкви придется отбиваться от обвинений со стороны прогрессивной общественности. Сейчас она все больше походит на большую экономическую и даже политическую корпорацию. Плохо это или хорошо? Можно сказать, что Ватикан намного круче и могущественнее, чем РПЦ, — это вообще отдельная страна.
Возникает опасение, что на фоне глобальной политики и экономики, возвращения утраченных ценностей у Церкви просто не останется времени на заботы и чаяния простого человека. Сюда же можно добавить и непростую просветительскую и миссионерскую деятельность в так называемых депрессионных регионах, где очень не помешало бы отвлечь людей от вредных привычек или других асоциальных явлений. Или, например, можно было бы пожестче высказаться относительно захоронения тела Владимира Ленина — вождя той самой революции, в результате которой взрывали и закрывали церкви. Однако пока что видно: возвращение активов больше в приоритете.
Не согласны? Политический обозреватель "Коммерсантъ FM" Дмитрий Дризе ждет ваших комментариев в Facebook, Twitter и VK.