Премьера театр
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
К предстоящему юбилею народной артистки России Веры Алентовой Театр имени Пушкина поставил спектакль "Апельсины и лимоны" по пьесе классика британской кассовой драматургии Ноэла Кауарда. Рассказывает РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.
По-русски выражение "классик кассовой драматургии" звучит диковато. В британской театральной традиции все иначе. Положение одного из мастеров "хорошо сделанной пьесы" обеспечило Ноэлу Кауарду не надменный скепсис критиков и серьезных режиссеров, а совсем даже наоборот — всеобщее почитание, рыцарский титул в конце жизни, благосклонность королевы и место в ряду великих английских драматургов. После смерти Кауарда один из лучших театров лондонского Вест-Энда даже был назван его именем. А его лучшие пьесы, среди которых "Неугомонный дух" и "Сенная лихорадка" (именно по ней поставлен спектакль "Апельсины и лимоны"), до сих пор не уходят из репертуара — и это при том, что "Сенная лихорадка" была написана без десяти лет целый век назад.
Собственно говоря, то, что делает в Театре имени Пушкина Евгений Писарев, можно как раз назвать попыткой узаконить саму возможность "московского Вест-Энда", преодолеть пропасть между качественным и общедоступным (в эстетическом смысле) театром. Пробует, конечно, не он один, но делать это последовательно и убедительно получается именно у него.
Популярность "Сенной лихорадки" объясняется еще и тем, что главная роль в пьесе — бенефисная для, так скажем, опытной актрисы. А такой товар в театральной практике всегда в цене. К тому же и героиня — актриса, что удваивает соблазн: играть "про театр" в театрах любили и любят. Действие пьесы Ноэла Кауарда, впрочем, происходит не в театре, а в загородном доме. Но его хозяйка превращает в театр саму жизнь. Джудит Блисс оставила сцену и переехала за город, где живет вместе с мужем-писателем и двумя детьми, сыном и дочерью. И со своей бывшей костюмершей, ставшей прислугой.
Драматург застает творческую семью в тот момент, когда выясняется, что каждый из Блиссов пригласил на уикенд гостя противоположного пола. Вскоре все они являются — и начинается череда забавных эпизодов, в которых романтические пары складываются совсем иначе, нежели можно было предположить. Гости, однако, попадают не просто в комичные положения, но в игровые ловушки: очень скоро становится понятно, что тоскующая по сцене Джудит намеренно театрализует все происходящее в доме, а чада и домочадцы ей волей-неволей подыгрывают. Гости чувствуют себя одураченными и торопятся сбежать из этого странного места.
Не менее важно и то, что именно перед приездом гостей Джудит Блисс решает вернуться на сцену. Какой она была актрисой и почему прервала карьеру, об этом мы можем только догадываться. Судя и по тому, что пьеса, в которой Блисс сыграла свою коронную роль, называлась "Водоворот любви", и по тому, что зрители об ее уходе особенно не горевали (она получила от них всего два письма), Кауард вряд ли ведет речь о великой актрисе. Для него интереснее, что театр словно хроническая болезнь не дает Джудит спокойно жить, вынуждает ее актерствовать в жизни, а всех близких — подыгрывать этим "водоворотам", игнорировать грань между притворством и искренностью. Драматург за происходящим словно наблюдает со стороны и посмеивается. А Вера Алентова, конечно, своей героине сочувствует — и стремится убедить зрителя, что Джудит заслуживает возвращения на подмостки. (Сама актриса находится в прекрасной форме, и это не ритуальный комплимент перед юбилеем, а объективная реальность.)
Финал в пьесе открытый — исполнится ли мечта героини, неизвестно, в спектакле не только открытый, но и иронический. Евгений Писарев и его команда достаточно опытны, чтобы понимать: на полном драматическом серьезе играть "Сенную лихорадку" так же недальновидно, как и превращать ее в пустой водевиль. Нужно найти умную середину — и в спектакле она, кажется, найдена. Художник Зиновий Марголин придумал чем-то напоминающее стиль Роберта Уилсона искусственное оформление — конечно, тоже в шутку: светящийся экран-задник, косые прямые линии холмов, силуэт дерева, яркая зелень газона и служащие садовой мебелью игрушечные овечки. А для актеров выбран правильный закон: они непринужденны, но не развязны, поэтому, хоть и играют весело, достоинства не теряют ни на секунду.