Премьера кино
Фото: Mary Cybulski
В прокат вышел "Патерсон" (2016) Джима Джармуша, фильм о насыщенной внутренней жизни шофера Патерсона из города Патерсон, штат Нью-Джерси. МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ, не в силах выбрать, кто из Патерсонов главнее, волевым решением назначил главным героем бульдога по имени Марвин.
Ненавязчивое обаяние Джармуша давно отделилось от его кино, как улыбка от Чеширского Кота. Сними он хоть экранизацию телефонного справочника, сказать дурное слово о нем никто не посмеет: не любить его невозможно, хотя любить иногда непросто. Он олицетворяет стиль "cool" — "клевую флегматичность", которая тем и хороша, что неотличима от скуки. Скуку "Патерсона" легко принять за хулиганскую невозмутимость былых шедевров Джармуша. Но столь же легко спутать со скукой возвышенную тоску. "Патерсон" скорее тосклив, хотя это тоже как сказать.
Монотонность фильма, отмеряющего скорее время жизни, чем действия, не дает зафиксировать его смысл: рай на экране или ад, стенограмма ли это жизни или кардиограмма. Хотя чего там фиксировать: день сменяет ночь, вот и все. Каждое утро Патерсон (Адам Драйвер) внимает сводке семейных бед, которую извергает на него начальник в ответ на дежурный вопрос "Как дела?". Водит автобус, улыбаясь клочкам пассажирских разговоров. То унылые лузеры хвалятся: самые сексуальные штучки так их хотят, так хотят, да все как-то не до них. То девчонка обращает одноклассника в анархистскую веру. По пути домой Патерсон пропускает кружечку в баре Дока (Барри Шабака Хенли). Гуляет с бульдогом Марвином (Нелли). Ужинает с женой, нежной Лорой (Гольшидте Фарахани), перед сном непременно мурлыкающей: "А от тебя пахнет пи-и-ивом!"
Монотонны даже аномалии и эксцессы: Патерсону постоянно встречаются близнецы, Лору ежедневно озаряют сногсшибательные идеи: стать звездой кантри, не умея ни петь, ни играть, или разбогатеть, выпекая кексы, которые даже Патерсону в горло не лезут.
Хочет ли Джармуш разжалобить нас участью Патерсонов, заложников пригородной тоски? Ни в коем случае. Патерсон — не дыра, а родина великих Уильяма Карлоса Уильямса и Аллена Гинзберга. Здесь все поэты, и наш шофер — поэт. Из бардачка ему улыбается портрет Данте, а Лора видит в нем нового Петрарку, чьей музой была тоже Лора (Laura), только итальянская.
Патерсон — счастливейший обитатель рая? Тоже нет. Нищие духом, конечно, блаженны, но Патерсону повезло, что, кроме Лоры и Марвина, у него читателей нет. Его верлибры — "В нашем доме мы держим спички всегда под рукой" — всем верлибрам верлибры. Злая шутка Джармуша: вирши Патерсона принадлежат перу 75-летнего классика Рона Пэджетта. Но если их предложит издателю Патерсон из Патерсона, его, пожалуй, с лестницы спустят. Лора с ее беспредельной страстью перелицовывать интерьеры и собственную карму тоже всем музам муза. За десять минут она достает зрителей так, что невольно начинаешь ждать, когда герой ее пристрелит: в Патерсоне, как-никак, Сэмюэль Кольт начинал свое производство.
На счастье Лоры, в Патерсоне никто и никогда не совершает никаких поступков. Если нервный посетитель бара наставит ствол на подругу, к гадалке не ходи — ствол игрушечный. В финале некий японец посвятит героя в таинство недеяния, включая неписание стихов. Единственный, кто решится на поступок, ломающий судьбу героев, которые слишком долго игнорировали его восхитительно нюансированное похрюкивание, попискивание и позевывание,— это Марвин. Значит, он и есть подлинный герой, а Патерсон, возможно, даже не человек, а так — город, прикинувшийся шофером.