Премьера театр
Фото: Дарья Попова/Театр Театр
В екатеринбургском Ельцин-центре прошли показы спектакля "#конституциярф" пермского Театра-Театра. Премьера в Перми состоится только в марте на фестивале "Пространство режиссуры". Рассказывает РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.
К расхожей театральной поговорке о том, что настоящий режиссер должен уметь поставить телефонную книгу, то есть любой, пусть и не имеющий никакого отношения к театру текст, спектакль главного режиссера пермского Театра-Театра Владимира Гурфинкеля никакого отношения не имеет. Хотя бы потому, что собственно текст Конституции Российской Федерации молодые актеры (в спектакле заняты студенты и участники стажерской группы) на сцене не разыгрывают. Отрывок из Основного закона они и произносят-то всего один раз — когда в финале читают преамбулу, начинающуюся словами "Мы, многонациональный народ Российской Федерации...". В этот момент воспитательное значение спектакля-акции достигает кульминации — актерские голоса почти дрожат, но о технике речи в этот момент рассуждать грешно. Ведь сидящие в зрительном зале тоже очень волнуются и невольно задерживают дыхание.
Здесь же, в одном из залов Музея Бориса Ельцина, показывают видеоролик про Конституцию — на полиэкранной стене, чем-то похожей на клавиатуру пианино, российские знаменитости будто по нотам читают главы из Основного закона. Ритмически пульсируют и "стекают" по клавишам цвета государственного флага, на их фоне мелькают знакомые доброжелательно улыбающиеся лица, а текст Конституции, в котором особенно выделено слово "каждый" — когда речь идет о равных правах, звучит здесь как социальная реклама здорового образа жизни. Центральный круглый зал музея, где проходили предпремьерные показы, расположен буквально за стеной зала Конституции. В нем совсем не театральная акустика, и для серьезного театра он не предназначен — но в данном случае важнее хороших условий было символическое значение представления в Ельцин-центре и то, что одним из зрителей в первом ряду выстроенного амфитеатра стала бронзовая фигура первого российского президента.
Персонажи спектакля очень отличаются от благополучных исполнителей текста Конституции на видео. Вдоль стен импровизированной сцены — деревянные вешалки с гвоздями, а пол устлан лагерными ватниками, и очертания этого огромного ковра напоминают силуэт нашей страны на географической карте. Одежды у всех черно-серые, а когда поверх них надевают зэковскую униформу, люди вообще сливаются, остаются только их лица. Это словно коллективное, не знающее деления на великих и безымянных тело народа, страстям и страданиям которого в прошлом веке, собственно говоря, и посвящен спектакль Театра-Театра. Большой сценарий, составленный Ксенией Гашевой по разножанровым текстам нескольких десятков авторов, прежде назвали бы "литературно-драматической композицией" — тут и проза, и поэзия, и документы, и мемуары, и речи. Литературные и исторические дистанции в новом спектакле легко преодолеваются с помощью свободного динамичного монтажа материала: всего в одном шаге от Светланы Алексиевич оказывается Даниил Хармс, от Всеволода Мейерхольда — Анатолий Собчак, от Людмилы Улицкой — Зинаида Гиппиус, от Александра Пушкина — Генрих Сапгир.
Трудно оценить, сколько именно открытий для какой из зрительских аудиторий найдется в спектакле-коллаже. Впрочем, даже те, для кого большинство использованного материала (и не только воспоминания Евтушенко о публикации "Бабьего Яра", трагическое письмо Мейерхольда из тюрьмы, иронические стихи Наума Коржавина, документальная проза Алексиевич и т. д.) окажется знакомым, не устоят перед энергией и увлеченностью театральной молодежи. Здесь она наследует одной из лучших традиций театра последней трети прошлого века — поэтическим представлениям с осознанным гражданским запалом. Человеческий механизм на сцене все время живет и движется, выталкивает из себя протагонистов той или иной истории и потом проглатывает их, поминутно распадается на отдельные детали, чтобы слаженно и быстро соединиться заново, иначе. Часто — в очень выразительные, запоминающиеся эпизоды. И неизменно — под высвеченной на экране над сценой той или иной статьей Конституции. Так что титры как бы декларируют идеал — права и свободы граждан, а театральное действие показывает жуткую реальность, бесконечное и беспросветное попрание всех этих свобод государством.
Конституция РФ предстает в спектакле как недостижимый, утопический идеал, как своего рода светское "священное писание". Дистанция между законом-мечтой и практикой насилия над человеком как раз и должна создавать необходимое такому представлению драматическое напряжение. И, может быть, оттого, что сама конфигурация импровизированного зрительного зала в атриуме Ельцин-центра чем-то напомнила об устройстве античного театра, осознание глубины этой пропасти стремилось к каким-то даже трагическим масштабам. Вероятно, дома, в Перми, подобного ощущения уже не будет, зато сам спектакль станет легче и гармоничнее. Ведь в отличие от свободы личности, которую — в идеале, по Конституции — мы обретаем самим фактом нашего появления на свет, актерская свобода достигается только большим трудом.