На канале FX начался показ новой антологии Райана Мерфи "Вражда" (Feud). Ее первый сезон посвящен соперничеству голливудских звезд Бетт Дэвис и Джоан Кроуфорд на съемках геронтологического триллера "Что случилось с Бэби Джейн?"
Геронтологический триллер, или hagsploitation (от слова hag — "карга"), режиссер Роберт Олдрич изобрел в тот момент, когда решил свести двух стремительно стареющих легендарных актрис в одном кадре. Вдохновительницей этой истории была Джоан Кроуфорд, но ее задачей было лишь оживить свою тлеющую карьеру — вряд ли она отчетливо представляла себе результат.
Фильм "Что случилось с Бэби Джейн?" (1962) был вывернутым наизнанку трэшевым перепевом высокой трагедии "Бульвара Сансет". Выглядевший жутким гротеском с первой же сцены, он стал нестареющей классикой, по следам которой было снято множество подражаний, в том числе и самим Олдричем. Не мудрствуя лукаво, великий знаток человеческих пороков шоураннер Райан Мерфи, автор телеантологий "Американская история ужасов" и "Американская история преступлений", создает зеркальное отражение мизантропического шедевра Олдрича по мотивам реальной истории вражды Дэвис и Кроуфорд на съемках — былинной схватки титулованных голливудских чудовищ. Две зловещие карги соперничали в годы славы и продолжили самозабвенно клевать печень друг другу на съемках первого и последнего совместного фильма. Но удивительным образом на таком материале у Мерфи выходит необычайно человечное послание о любви и жалости — о том, как страшно стареть, еще страшнее стареть в одиночестве, и о том, что ты вряд ли сможешь позволить себе быть прежним собой, когда лучшие годы позади.
Увядающая Джоан Кроуфорд (Джессика Лэнг) смотрит, как пресса обхаживает Мэрилин, и понимает, что лучше быть молодым навозным жуком, чем старой райской птицей. Ей отныне предлагают только возрастные роли, а она не хочет играть бабушку Элвиса. Но мир — и в особенности его кукольное отражение Голливуд — холодная пустыня, где за пределами счастливых моментов никто никому не нужен. Кроуфорд понимает: отныне нужно предлагать и даже навязывать себя студийным боссам и самой найти себе роль, при этом ухитрившись не продешевить,— сейчас это называется продюсированием. Она находит выдающийся бульварный роман в качестве основы для будущего фильма и для верности зовет в постановку заклятую соперницу Бетт Дэвис (Сьюзан Сарандон) — та тоже в возрасте дожития мыкается без работы и выигрышную драматическую роль готова на лету склевать из рук у кого угодно. "Главное — начать сниматься, а на пятый день съемок я смогу дать ей в голову" — кредо Дэвис, у которой на одного "Оскара" больше, чем у Кроуфорд. Джоан ангажирует еще одного сбитого летчика — Роберт Олдрич (Альфред Молина), на мели после нескольких провальных фильмов, как мальчик бегает по студиям и уламывает Джека Уорнера (Стэнли Туччи) взяться за прокат будущего хоррора. Поначалу тот огрызается: "Эта сучка Дэвис судилась со мной в 1936-м, чтобы разорвать контракт. Из-за ее эгоизма и упертости рухнула контрактная система!", но вскоре понимает, что выгоднее ввязаться в эту историю и покрепче пристегнуть ремень безопасности, потому что ночка будет жаркой. И начинается бешеный карнавал на съемках: иногда две грымзы объединяются во зле, чтобы сожрать старлетку, слишком энергично крутящую попой на съемочной площадке, но в основном стараются уничтожить друг друга, и от этой энергии плавится экран. А Олдрич искусно разжигает рознь и потирает руки, видя результат,— что еще остается бедняге в окружении двух первостатейных мегер, с удовольствием поджаривших бы на ужин сердца друг друга. Впрочем, беднягой после выхода фильма Олдрич уже не был: постановка окупилась в десять раз и перезапустила его карьеру.
Но трижды права Оливия де Хевиленд (Кэтрин Зета-Джонс), рассуждающая в кадре о вражде темпераментных коллег: вражда никогда не основывается на ненависти, а всегда только на боли. Легендарные времена сменяются фарсом, прежние кумиры рассыпаются в прах, в жизни нет ничего постоянного — и в этом трагедия любого, кто не живет настоящим, а цепляется за прошлое. Райан Мерфи удвоил смысл послания, позвав к микрофону старую гвардию Голливуда, теперь отставленную от ролей, как Дэвис и Кроуфорд более полувека назад. И надо видеть, как матерые вчерашние звезды показывают класс. Как Сарандон играет одними руками, когда ее героиня судорожно ищет сигарету в пачке и закуривает натощак первую. Как Джессика Лэнг вкрадчивой змеищей глядит сквозь толстый слой грима, как не умела глядеть в молодости, и глушит водку из фляги, которая всегда с ней, как вчерашний праздник. Есть еще Олдрич — его Альфред Молина изображает милым пентюхом, которому две дивы выкручивают руки, а он упорно гнет свою линию и на ходу создает новый жанр, причитая, что Берт Ланкастер и Гэри Купер никогда бы такого не устроили — вполовину не так хитры и даже близко не так жестоки, как женщины. Ноет, но свое дело знает. Снимая эпик о бессмысленной смертельной вражде, он наверняка догадывался, что главная битва, которая нам предстоит,— с жизнью, а вовсе не друг с другом. Об этом снимает и Райан Мерфи, нам остается лишь пристегнуть ремни и смотреть, как плавится экран.