Лебеди и лицедей

В Театре наций на фестивале DanceInversion ирландская компания Teac Damsa («Дом танца») представила 75-минутное «Лебединое озеро» в постановке своего создателя и руководителя Майкла Кигана-Долана. Рассказывает Татьяна Кузнецова.

Рыхлый пожилой мужчина в очках и телесного цвета трусах, с затянутой на шее петлей из толстого каната, другой конец которого закреплен между шлакобетонными брусками, блеет, выкатывая глаза и пуская слюни. Это рассказчик «Лебединого озера». Он же играет всех отрицательных персонажей этого спектакля, так что, возможно, пролог тут заменяет эпилог: собранные в одной плоти злодеи томятся в аду, откуда их (его) для дачи показаний временно вызволяют три архангела, одетые как квакеры — в черные пары и круглые широкополые шляпы.

Выясняется вот что: Нэнси О’Рэйли, старая мегера с седыми патлами, хочет переселиться из 300-летнего родового гнезда в современный дом втайне от своего безработного сына Джимми, сидящего на седативных препаратах после смерти отца и свято чтящего его память. Чтобы подсластить пилюлю, она дарит сыну отцовское ружье и устраивает ему омерзительный день рождения со смотринами: 36-летний Джимми еще не женат. От всех этих напастей депрессивный герой спасается на Лебедином озере: только там, при встрече с призраками других жертв человеческой подлости, он воспаряет духом. Призраки — это три сестры, принявшие облик лебедей после того, как старшую из них изнасиловал священник на глазах у младших. Асоциальный Джимми, лелеющий отцовское ружье, как любимую игрушку, слывет «гребаным психом», и после ряда перипетий общество в лице муниципального депутата, сержанта полиции и духа порочного священника (к началу событий тот уже покойник) пристреливает тихого интроверта как бешеную собаку. После чего спектакль выруливает к райским кущам: все его участники мирно и благостно кружатся по сцене под как бы народную жигу (музыку специально для спектакля написал и исполнил ансамбль Slow Moving Clouds — скрипка, виолончель, гитара и приходящий ей на смену старинный фидель), и все разбрасывают по сцене белые перья, которые в этом контексте могут считаться не только лебединым, но и ангельским опереньем.

По жанру ирландское «Лебединое озеро» ближе всего к средневековому моралите с элементами фарса. Это смесь всего со всем: текста, актерской игры, пения, пантомимы, а танца разве что в последнюю очередь, поскольку значение его прикладное: он служит для иллюстрации рассказа. Кривляясь и дурачась, приплясывают карикатурные невесты Джимми, в которых преображаются «квакеры»; хороводят по сцене, припадая на одну ногу и загребая руками, сестры-лебеди; синхронно-зеркально, винтообразно гуляя корпусом и вольно взмахивая руками, кружатся Джимми и его «Одетта» в момент лирической кульминации. Движения и их комбинации по-бытовому топорны, причем фирменный ирландский степ, принесший бешеную популярность шоу Riverdance, в этом демонстративно ирландском «Лебедином» не задействован вовсе — видимо, по причине избыточной популярности.

Не зная прочих работ Майкла Кигана-Долана (в 20-летнем послужном списке которого числятся и «Жизель», и «Петрушка», и «Весна священная», так что постмодернистские игры ему не в новинку), трудно определить — намеренная ли это примитивность или режиссер-хореограф, лауреат множества премий и наград, просто не мастак сочинять танцы и не видит смысла в пластическом совершенстве. Во всяком случае, в «Лебедином озере» совершенством поражает разве что рассказчик, имя которого демократично не выделено из общего списка исполнителей. Британская актерская школа с ее редкостным сочетанием лицедейства и психологизма блистательно являет себя в откровениях его злодеев и доходит до виртуозности в диалоге инертного сержанта и напористого депутата, исполненного актером со стремительностью и блеском, вполне заменившем отсутствующие любовные дуэты протагонистов.

Площадная природа этого «Лебединого» подчеркнута сценографией и костюмами: распахнутая до кирпичей сцена со стремянками и упаковочными ящиками, шлакобетонные блоки вместо дома, черный «мусорный» целлофан вместо озера, треники «Зигфрида»-Джимми, белое полотняное платьице покойной Финиолы и ее сестер, огромные крылья, пристегивающиеся, как на маскараде,— кажется, всю эту рухлядь можно погрузить в повозку и отправиться играть по городам, как средневековые гистрионы. На деле этот псевдопростой спектакль, рожденный в прошлом году и имевший громоподобный успех в Дублине и Лондоне,— детище четырех важных европейских институций, обеспечивших ему долгое и комфортабельное путешествие. Похоже, современным горожанам, уставшим от высоких технологий, требуется именно такое — ностальгическое, социально-критическое и одновременно поэтическое (кульминацией спектакля становится баллада Боба Дилана, исполняемая покойным патером) действо, чтобы почувствовать себя людьми, а не марионетками прогресса.