Вчера террористы, со среды удерживающие здание театрального центра на улице Мельникова, потребовали, чтобы родственники заложников провели митинг на Красной площади против войны в Чечне. За это они обещали отпустить часть пленников. Руководство страны митинг запретило, а Красную площадь вообще оцепили. Теперь террористы обещают начать расстрелы.
Заложников не освобождали, они уходили сами
1-я Дубровская улица. Остановившиеся автобусы и толпа журналистов перед линией оцепления. Откуда-то раздаются песни. Это большая группа актеров "Норд-Оста" под плакатами с требованиями остановить войну в Чечне поет любимые партии из мюзикла:
"Капитаны собственной судьбы,
Это нас зовет сигнал трубы..."
Вчера утром террористы пообещали отпустить большую партию заложников, если на Красной площади их родственники проведут митинг против войны. Родственники и друзья стали собираться на Красную площадь. Среди них я увидела знакомую Валерию Устинову. У Валерии в захваченном здании осталось много друзей, и она уже третий день ждет на улице Мельникова, когда их отпустят. "Утром отпустили шесть человек,— рассказывает она.— Ребята сидели в комнате за кассами, и террористы даже не знали, что они там. Но выйти можно было только через вестибюль, в котором все время дежурили боевики".
Как выяснилось, вскоре после захвата с ребятами по телефону связались сотрудники ФСБ. "Мы с ними разговаривали больше суток, выйти из здания они нам не позволяли,— говорит одна из бывших заложниц Ира.— Сегодня утром, когда в вестибюле было пусто, они позвонили и разрешили выйти. И мы ушли незаметно для террористов. Это все ерунда — про неумелые действия наших. Я считаю, они все делают правильно и аккуратно".
Самой Валерии позвонили в шесть утра. Это был менеджер сцены Анатолий Глазычев из захваченного ДК. "У нас все нормально, но необходимо, чтобы все вы вышли на Красную площадь с акцией протеста против войны в Чечне,— сказал он.— Эти люди, которые нас держат, обещают отпустить много наших ребят, если вы поможете". И добавил: "Если хотите, чтобы нас не перебили, идите туда". В это же время звонки раздались практически у всех родственников. "Вот это Лана, мама Саши Розовской,— говорит Валерия.— Саша играет Катю Татаринову в детстве. Саша ей тоже звонила". Лана смотрит воспаленными от бессонницы глазами. "Она позвонила, говорила спокойно,— говорит Лана механическим голосом.— Сказала: 'Не волнуйся, мамочка, нас сегодня отпустят. Они обещали, если вы проведете на Красной площади митинг'".
— Собирайтесь, ребята, пойдем в штаб,— засуетились женщины.— Заберем оттуда людей и пойдем все на площадь.
— Так митинг запретили,— сказал какой-то мужчина.
— Не может быть! Это они так запретили, для формы. А если нас тысяча будет, не запретят.
Актеры снова запели. Все двинулись в так называемый штаб, а на самом деле центр оказания психологической помощи родственникам заложников, где последние три дня люди ждут известий о своих родных.
— Когда их захватили, многие актеры пытались дозвониться в 02, а их послали,— с неожиданной обидой говорит идущая рядом с Валерией Мария.— Девочки, которые выбрались, говорили, что плакали в трубку и просили помочь, а им сказали: мы и так знаем, что вас захватили, помочь не можем, не мешайте.
— Я Тане Солнышкиной звонила сегодня, она сказала, что их разделили,— делится новостями актриса Лена Казаринова.— Вчера еще все были вместе, а сегодня мужчины в одной половине, женщины в другой, а дети на балконе. А дети — знаете, сколько у нас там детей? 11 человек! С 11 до 14 лет. Когда их попросили отпустить, боевики сказали: это уже не дети, у нас десятилетние сражаются.
— Нет, они сказали по-другому. Они сказали: когда вы наши села захватываете, вы думаете о наших детях?
— Я звонила и потом Тане, но телефон был отключен,— продолжает Лена.— Может, батарейки сели.
Запрещенный митинг
У здания, которое люди окрестили штабом, народу поменьше. Многие находятся внутри, там можно погреться, выпить кофе и получить какую-то информацию. Журналистов внутрь не пускают. Пройти можно только по специальным спискам. Впрочем, делать там все равно нечего, ведь за последние два дня сюда приехали только мэр Лужков и врач Рошаль, причем реально какую-то информацию дал только врач, который периодически посещает заложников. Он сказал, что заложникам дают много воды и сока, а также шоколад, который есть в буфете. Детей даже покормили бутербродами из буфета, а взрослым сказали: "Мы голодаем, и вы поголодайте". Еще врач сказал, что двое детей больны бронхитом, трое простужены, а у одного пневмония. Еще один страдает приступами эпилепсии. Но на просьбы врача выпустить хотя бы больных террористы ответили отказом.
Информации у людей в штабе немного, поэтому они спрашивают у меня, что происходит в здании "Норд-Оста".
"Капитаны собственной судьбы,
Это нас зовет сигнал трубы..."
Девушки в поющей группе плачут. Среди поющих можно разглядеть актера Петра Маркина, играющего в мюзикле учителя Кораблева, и Катю Гусеву — Катю Татаринову. У них совсем бледные лица. Петр выпрыгнул из окна гримерки через час после захвата. Его встретили сотрудники ФСБ и провели к следователю на допрос. Через полтора часа Петр вместе с остальными сбежавшими вернулся на улицу Мельникова. "Если они требуют митинг, нужен митинг,— говорит Маркин.— Надо привлечь внимание к чеченской проблеме. Надо, чтобы людей отпустили".
В это время организаторы акции сообщают, что Красная площадь оцеплена. Попасть на нее нельзя.
— Они что-то замышляют,— истерически закричала рядом со мной молодая женщина.— Они хотят их штурмовать.
— Не будут штурмовать, успокойтесь,— говорю я женщине.
— Почему после Буденновска и Первомайского я должен им верить? — спрашивает у меня актер Марат.— Раз они не пускают нас на площадь, значит, помочь нам не хотят.
Заплаканные женщины вспоминают, что сказали им их захваченные дети во время утренних звонков. Все они говорили про митинг на Красной площади и про то, что их отпустят. Надежда, мама Миши Филиппова, говорит: "У них на балконе все хорошо. Они отрывают сиденья от стульев и спят на них".
Эти женщины во время спектакля находились в гримерных, ожидая детей. Когда здание было захвачено, женщины выбрались из окна первого этажа. Сотрудники ФСБ, встретившие их, сказали, что дети этих женщин освобождены и ждут их в штабе. Но в штабе детей не было. С женщин сняли подробные показания и пообещали, что дети вот-вот подъедут. Только через несколько часов женщины поняли, что их обманули и их дети остались в заложниках.
— Сегодня утром Олежка звонил,— говорит мама Олега Сивцова.— Мобильники у них отобрали, выложили в ряд, в определенное время всем дают звонить. Наверное, когда им нужно.
— Они сказали, что завтра начнут расстреливать заложников, если мы не выйдем на площадь! — сказал кто-то в собравшейся перед штабом толпе. Женщины снова заплакали.
Всех позвали в штаб. Вернее, не всех, а только тех, кто в списках. "Не пойдем, вы хотите нас с улицы убрать, чтобы спокойнее было! — сказали актеры.— Не пускаете нас на площадь — вернемся на старое место". И актеры отправились назад, поближе к Мельникова, 7.
Неожиданно из-за оцепления вышла группа чиновников во главе с вице-премьером Валентиной Матвиенко и отправилась прямиком в штаб.
Люди бросились вслед за чиновницей. У входа стало тесно. Милиционеры, не успевая проверять фамилии входящих, загородили вход: "По очереди!" Журналистов оттесняли назад.
— Фамилия,— спросил у меня милиционер.
— Это наша, она с нами,— схватили меня за руку женщины. И мы пошли в зал.
"Нельзя полностью выводить войска"
Валентина Матвиенко почему-то назвала собравшихся коллегами. Сначала мне показалось, что я ослышалась. Но вице-премьер повторилась. Наверное, это единственное слово, с которым госпожа Матвиенко смогла обратиться к людям. Не господами же их называть. Вице-премьер выразила сочувствие людям и сказала, что ситуация находится на постоянном контроле у президента. Президент создал специальный штаб, который принимает все возможные меры, чтобы сохранить жизни людей. Ведутся консультации с зарубежными специалистами. В результате этой работы освобождены еще восемь детей. Обстановка внутри здания нормальная. Доставить питание террористы не разрешают. Любое нагнетание ситуации, ажиотаж, требования митинга на Красной площади не помогут. Бандиты только на это и рассчитывают.
— Так надо делать то, на что они рассчитывают! — закричали в зале.— Завтра они начнут стрелять в наших детей! Что делает президент, чтобы спасти их?!
— Президент держит ситуацию на контроле.
— Да нам-то что с того?! Делайте, что они хотят, освобождайте людей!
— Сегодня на территории России много бандформирований,— сказала Валентина Матвиенко.— Мы не можем мириться с этим и не разоружать их.
— Вот это позиция! — снова закричали в зале.— Вы за счет наших детей авторитет свой пытаетесь сохранить! Зачем вы вообще пришли? И где Путин? Ему что, наплевать на нас?
— Президент выскажет свою точку зрения, когда это будет нужно.
— Нам сейчас нужно! Не будьте же трусливыми! Когда он выскажет? Через две недели? Когда наши дети загибаться начнут?
— А вы сама, как мать, что скажете? — раздался миролюбивый вопрос.
— Да что она скажет, ее дети в надежном месте! — громко сказал седой мужчина. На мужчину прикрикнули: мол, дай сказать человеку.
— Коллеги! — сказала госпожа Матвиенко.— Мы все переживаем по поводу того, что случилось. Нужны терпение и выдержка. Не надо потакать террористам. Это не поможет. Надо иметь спокойную холодную голову.
— Это у вас она холодная! А у нас там дети! И они просят, чтобы мы вышли на митинг.
— Это их террористы заставляют.
Какой-то мужчина в зале не выдержал, вскочил на стол и закричал:
— Да что это такое! Нас за дураков тут держат! Какая нам разница, заставляют они их или нет? Они обещают отпустить детей, надо выполнять их требования! Раз они отпускают партии заложников, надо делать то, что они хотят, и они отпустят еще одну партию!
Мужчине дружно зааплодировали:
— Правильно! Пустите нас на Красную площадь!
— Коллеги! — закричала госпожа Матвиенко.— Это спекуляция! В городе введен особый режим. Красная площадь закрыта. Мы решаем вопрос об освобождении людей. Я не могу говорить вам подробностей, но поверьте, есть план действий, мы делаем все возможное.
— Да вы что, штурмовать собрались?
— Если бы мы хотели решить дело штурмом, то уже давно сделали бы это за 15 минут,— ответила она.— Я вам обещаю, штурма не будет.
— Почему вы не хотите закончить войну? Дайте им свободу, пусть живут сами!
— Войска постепенно выводят,— немного подумав, сказала вице-премьер.— Но нельзя полностью их выводить. Это значит, мы отдаем людей, которые там живут, в руки отъявленных бандитов!
— Значит, надо отдать 700 жизней этим бандитам? Кто ответит, когда там внутри начнут стрелять? Почему вы не пускаете чеченцев, которые могут вести переговоры?
— Да мы не против, но ни чеченцы, ни политики не хотят туда идти. Кого посылать?
— Это вы должны решать, кого! Делайте что-нибудь или дайте делать нам! Они отпускают людей. Пустите нас на площадь!
— Красная площадь закрыта в связи с особым положением. Те, кто отпущен, отпущен благодаря проводимой работе.
— Неправда!
— Поймите, они не отпустят ваших детей после митинга. Это не в их интересах.
Но госпожу Матвиенко уже не слушали. "Митинг, митинг, митинг!" — стал скандировать зал. Вице-премьер подождала, пока крики станут тише, и предложила выбрать общественных представителей, которые будут работать непосредственно с оперативным штабом и наблюдать за происходящим. Но люди не хотели представителей и штаба, они хотели на Красную площадь.
— Скажите Путину, что мы его ждем!
— Мы не хотим показывать им слабину. Мы не боимся их, мы знаем, что делать! — сказала чиновница.
— Вы не боитесь, потому что детей ваших там нет! — ответили ей.
Все, что пообещала вице-премьер,— это записать на камеры требования родственников заложников и пустить эту запись в эфир, так как все записанное ранее, по словам людей, в эфир не выпускается. А еще передать требования граждан президенту Путину.