Телеканал FX начал показ второго сезона "Американской истории преступлений" Райана Мерфи — на этот раз речь пойдет об убийстве Джанни Версаче
15 июля 1997 года у особняка Версаче в Майами молодой человек в надвинутой на глаза бейсболке поджидает прославленного модельера, окликает — и дважды стреляет ему в лицо. Рядом с распростертым на земле истекающим кровью Версаче (Эдгар Рамирес) падает окровавленный белый голубь, которого задело осколком. На шум выбегает Антонио Д'Амико (Рики Мартин), многолетний партнер Версаче, и, обхватив бездыханное тело, застывает в позе немого отчаяния, которая в иконографии именуется "Пьета",— и все это выглядит как безбожный телевизионный китч.
Сам Д'Амико, как и другие члены семьи Версаче — фигуранты истории во главе с нынешней владелицей модного дома Донателлой, поспешили откреститься от сериала еще на стадии съемок: мол, все вранье и домыслы — и документальный роман журналистки Морин Орт, что лег в основу сценария, это сборник неподтвержденных слухов. Главный из таких слухов — о предполагаемом знакомстве Версаче со своим убийцей. По версии Орт и Мерфи, Эндрю Кьюненен (Даррен Крисс), подрабатывавший эскорт-услугами, однажды все-таки повстречался на жизненном пути модельера. В гей-клубе Сан-Франциско он подошел знакомиться, втерся в доверие и был удостоен недолгого общения. Версаче даже брал милого парня с хорошими манерами в оперу, для которой делал костюмы, как красавец-миллионер уличную девушку в фильме "Красотка". На представлении экзальтированный Кьюненен расплакался, как героиня Джулии Робертс, хотя в той опере никто не умер, а было просто красиво,— не иначе хотел впечатлить нового покровителя. Не вышло, и он затаил обиду.
Семья Версаче в своем праве: вся эта история с гей-клубом, оперой и смертельной обидой — из разряда "о чем говорили отец Варлаам с Гришкой-самозванцем на литовской границе", только вдобавок желтая пресса подверстала к ней предположение, что модельер заразил случайного знакомого ВИЧ. В действительности до атаки на Версаче этот самый Кьюненен убил еще четверых, и что послужило мотивом, не знает никто — он покончил с собой до того, как полиция успела его взять. В сериале ФБР проявляет чудеса нерасторопности: несколько отпечатанных на ксероксе объявлений о розыске с портретом серийного убийцы не мешают Кьюненену спокойно разгуливать по Майами-Бич — особенно он жалует гей-тусовки, где можно встретить Версаче. "В каждом из нас спит зверь, я слышу его рычанье, когда танцую" — обиженный хищник уже рыщет по танцплощадке.
При виде этих цветущих пышным цветом, присыпанных блестками, танцующих в неоновых огнях тусовок отдел нравов полиции Майами из одноименного сериала 1980-х в полном составе оторопел бы. Его персонажи Санни и Рико умели отдохнуть красиво, изображая под прикрытием представителей любых субкультур, и знали вдоль и поперек все злачные места, но на подобную территорию никогда не забредали — в поп-культуре того времени гей-сцена просто не фигурировала. Но в действительности-то была. И Райан Мерфи будто восполняет пробел, живописуя место, которое Версаче полюбил и в котором поселился из-за его витальности и свободы. А там ко двору пришелся сам Версаче и его стиль — избыточный, роскошный, нарочито сексуальный — сам модельер подчеркивал это, рассказывая в интервью, что его вдохновляет одежда секс-работниц родной Калабрии. Весь этот обтягон и мини, кожа и дыры, причудливые золотые орнаменты с карамельной фабрики и образы "иду такая вся — на сердце рана". Карамелизация действительности росла в его творчестве не на ровном месте, а была почерпнута из классических источников. Это живописный стиль барокко и любимая модельером опера, где все избыточно и нелогично, кудрявые завитки опасно змеятся, раны на сердце схвачены булавками, а в финале все погибают. Этот стиль мил Райану Мерфи как родной — он и сам превращает телевизионную мыльную оперу в искусство методом остранения, добавляя кича, отодвигая пресловутую "грань фола" за горизонт и играя с фактурами. Его новый сериал — тоже художественно переосмысленная мыльная опера, где главный драматургический конфликт прорисовывается уже в первых сериях, и он по-оперному жесток. Будь ты хоть сто раз признан и обласкан любовью публики, мир остается довольно ханжеским местом, и ты будешь вынужден с этим считаться, как семейство Версаче в наши дни, когда не желает выносить на публику непочетную подноготную образа Версаче. В сериале страшно деловая сестра Версаче Донателла (Пенелопа Крус), говорящая по-английски, будто не прожевала пиццу, но тонко чувствующая меняющиеся запросы публики, пытается втиснуть в рамки очередное шоу брата, наняв худосочных манекенщиц с каменными лицами — эти ничем не напоминают барышень с тротуаров родной Калабрии. Она жестоко шпыняет приживалу Д'Амико — хватит танцев, пора бы остепениться, промискуитет не может длиться вечно.
Удивительно умеющий схватывать дух времени и суть момента, Мерфи на сей раз попал пальцем в небо — прославляя раж незабвенных девяностых, воспроизвел актуальную нынешнюю повестку: секс — это опасная территория, свобода нравов чревата гибелью.
В России сериал доступен на Amediateka
Фото: Vittoriano Rastelli/CORBIS/Corbis via Getty Images
Что нужно понимать о Версаче и Versace
Джанни Версаче не просто один из самых успешных фэшн-дизайнеров 80-х и 90-х — он был одним из тех, кто фактически создал новейшую концепцию гламура со всеми его признаками: логоманией, объективацией, тотальным sex appeal и декоративностью, культом знаменитостей. В этом качестве он стал настоящим идолом уже в 80-е и оставался им вплоть до самой своей гибели в 1997 году, а его бренд Versace оказался важнейшим символом этого времени
Фото: Courtesy of Villa Casa Casuarina
Самый узнаваемый бренд-эмблема конца XX века — голова горгоны Медузы, очерченная волной-меандром. Бренд Versace был официально зарегистрирован в 1978 году, и уже к началу 80-х на здании штаб-квартиры появился барельеф с головой Медузы. Джанни Версаче рассказывал, что ребенком играл среди римских развалин в родном Реджо-ди-Калабрия, где на полу сохранилась мозаика с головой Медузы. Но, скорее всего, это отголоски его незаконченного курса в классическом лицее Томмазо Кампанеллы. Греческая мифология в самом кэмповом ее виде — белые туники, мрамор, золото, рельефные торсы — стала вместе с поп-артом основой эстетики Версаче и появлялась везде, от его костюмов к балету Бежара "Дионис" до полотенец из его банной линии.
С той же искренностью и максимализмом, с какими Версаче верил в красоту китча, он верил и в силу брендинга. Голова медузы, меандровый декор и логотип покрыли каждый сантиметр империи Versace. Собственно, Версаче одним из первых открыл великую силу логомании, фактически запустил ее, и на этой волне бренд несся все 80-е и 90-е годы. Bling-bling лег в основу всей конструкции дома Versace и держал ее не хуже, чем традиционные брендовые скрепы — легендарная фигуры создателя, длинный список знаменитых клиентов или вековая история.
Сложно сказать, какая формула точнее: секс продавал Versace или Versace продавал секс, но определение "sexy" прочно связано с тем, что делал Джанни Версаче. Как и все у Версаче, его эротика избыточна и гламурна. Декольте, мини и голый живот с ботфортами, черный лак с массивной золотой фурнитурой, леопард и открытые яркие цвета на загорелой — нет, перезагорелой коже. В начале 80-х на рекламных имиджах одетых моделей обнимали раздетые, а в 90-е рядом с моделями появились идеально прокачанные обнаженные парни — и это легкая гомоэротическая игра только подчеркивала абсолютную эротическую прямолинейность Versace. Именно этот тип гламурной эротики стал одним из символов 90-х, и от него как от гламурного стандарта отталкивался весь фэшн-андерграунд, выстраивая принципиально иное понимание красоты.
Фото: Rex Features / Fotodom
Сам этот феномен во многом обязан своим появлением Versace. Джанни Версаче выступал в своем любимом жанре "все сразу и по максимуму": он приглашал на свои шоу всех знаменитых моделей. Не просто Линда Евангелиста и Наоми Кэмпбелл, а Линда, Наоми, Кристи, Синди, Клаудия, Стефани и Карла. И еще Надя Ауэрман и Хелена Кристенсен. И на подиуме, и в рекламе, и на вечеринках. Их называли Gianni's Girls, а финал показа "осень-зима 1991/92", где Линда, Синди, Наоми и Кристи вышли в разноцветных мини-платьях, стал одним из легендарных фэшн-моментов.
Фото: Dave Benett/Hulton Archive/Getty Images
В 1994 году Элизабет Херли пришла со своим бойфрендом Хью Грантом на лондонскую премьеру фильма "Четыре свадьбы и одни похороны", где Хью сыграл главную роль. На ней было длинное черное платье Versace с радикальным декольте и таким же радикальным разрезом на боку, скрепленным золотыми булавками. Она не просто затмила Гранта, произвела фурор и появилась во всех газетах — с этого выхода началась ее карьера модели, актрисы и бизнесвумен. То есть фактически именно платье Versace, а не многолетний роман с Хью Грантом обеспечило ей, в конце концов, статус знаменитости.
Фото: Luca Bruno
Селебрити как важнейший маркетинговый инструмент — это еще один важный тренд 90-х, который Версаче задал и успешно использовал. За его брендом не было исторической европейской аристократии и старого Голливуда (хотя он довольно много шил для Элизабет Тейлор), но он нашел другую нишу — рок- и медиазвезды. Он дружил с Элтоном Джоном и делал для него сценические костюмы, еще в 1985 году он познакомился с принцессой Дианой и одел ее в платья-футляры выше колена, когда она наконец разъехалась с принцем Чарльзом. Оба они, и Диана и Элтон Джон, ценили дружбу с Версаче и присутствовали на его отпевании в Миланском кафедральном соборе в июле 1997 года.
Фото: DDP/VOSTOCK-PHOTO
Скандальный и провалившийся в прокате, но ставший культовым фильм Верхувена 1995 года на актуальную сегодня тему абьюза и харрасмента в мире шоу-бизнеса. Главная героиня, вульгарная провинциальная девица Номи, пробивается на ведущую роль в эротическом шоу, использующем и сексизм, и объективацию. Ее мечтой, воплощенным "жизнь удалась", становится именно платье Versace, которое она видит в витрине и покупает на первый серьезный гонорар, не умея даже правильно произнести название бренда.