гастроли балет
Вчера завершились четырехдневные гастроли Мариинского театра в Большом. Москвичи, расстроенные петербургским Роланом Пети (Ъ от 17 марта), на балет "Манон" билеты раскупили плохо. По мнению ТАТЬЯНЫ Ъ-КУЗНЕЦОВОЙ, зря: в этой английской хореодраме театр выглядел куда достойнее.
Ситуация объяснимая: для балетов француза петербургской труппе необходимо было сломать собственные стереотипы и освоить иную стилистику, для балета шотландца — совсем не обязательно. Ведь главным источником вдохновения сэру Кеннету Макмиллану всю жизнь служил советский спектакль "Ромео и Джульетта", родившийся как раз в Кировском театре. Литературный сюжет, актерская игра "по Станиславскому", содержательность танца (под которой понимается наличие непроизнесенного текста), разработанность "житейских" мизансцен — все эти признаки советского драмбалета хореограф дополнил обильным потоком классического танца.
История Манон — одна из самых прелестных и легких в мировой литературе. Но произведение аббата Прево хореограф Макмиллан прочитал по-своему — как какого-нибудь Смолетта или Филдинга. Плуты, держательницы дорогих притонов, проститутки, богатые, но порочные джентльмены, юный наивный провинциал и столь же юная и наивная любительница легкой жизни. Прозрение добродетели, наказание порока — получился типично английский нравоучительный роман. Петербуржцы погрузились в него не без удовольствия, но, похоже, были несколько шокированы необходимостью перековки лебедей в проституток. К этому в театре отнеслись с излишней серьезностью.
Можно, конечно, попенять женскому кордебалету на единообразие и бесцветность, из-за которых было трудновато разобрать, где дамы, где простые горожанки, а где продажные девки. Или посетовать на старательность двойки солисток, благодаря которой перепалка шлюшек превратилась в заурядный экзерсис. Или поострить по поводу трех джентльменов, начавших вариацию одинаково пылко, одновременно сдувшихся в середине и столь же синхронно прибавивших к финалу. Или поогорчаться из-за несоответствия природных данных тучного Ильи Кузнецова партии романтичного де Грие: все вариации этого романтического героя хореограф Макмиллан построил на тягучем адажио, медленных турах и пируэтах, одиночных мягких прыжках без всякого разбега, а у танцовщика Кузнецова как назло нет ни шага, ни устойчивости, ни эластичности мышц. Зато изрядный рост и физическая сила обеспечили стабильность поддержек — двойные рыбки последнего дуэта с Манон дорогого стоят.
Обидно также, что обладательница лучших данных Мариинского театра Светлана Захарова обделена актерским дарованием. Поэтому не стоит зацикливаться на одинаково лучезарной улыбке, с которой она вешается на шею возлюбленному и подставляет ножки престарелому господину Г. М.; не надо обращать внимания на решающую сцену объяснения с любовником в игорном доме и искать причины ее ссоры с де Грие в том драматическом дуэте, когда он ее лупит по физиономии. Лучше сконцентрироваться на балеринских точеных ножках, образцовой стопе, идеальных линиях арабесков, легких вращениях. Это вполне достижимо, тем более что ударное финальное (и лучшее у Захаровой) адажио позволяет балерине не играть ничего, кроме полного физического истощения. Но влюбиться в эту Манон можно разве за отличную координацию движений.
Самыми адекватными в спектакле выглядели вторые солисты: Максим Хребтов в роли брата Манон и Наталья Сологуб, станцевавшая его любовницу. Обоим удалось соединить актерскую свободу с безукоризненным исполнением текста партии. Обаятельная, пикантная, ершистая балерина была изумительно точна не только в собственных вариациях, но даже во время комического дуэта с вдребезги пьяным Леско. Танцовщик же с равной удачливостью крутил медленные двойные туры, разъезжался в растяжках после высоченных револьтадтов, удерживал партнершу в рискованных поддержках и управлял ходом сюжета, весело торгуя своей сестрой.
Трехчастная мелодрама "Манон" 1974 года рождения структурирована довольно жестко. В каждом действии — одна массовая сцена и одна камерная (некоторые отступления от схемы допущены лишь в третьем, самом слабом акте). Массовые сцены сделаны по образцу ХIХ века — с танцами кордебалета, корифеев, первых солистов и главных персонажей. Привычная иерархия спектакля, в которой каждый знает свое место и свои обязанности, самым благотворным образом подействовала на труппу Мариинки — она почувствовала себя в своей тарелке. Так что поход петербуржцев на английскую классику, предпринятый три года назад, следует признать удавшимся.