Как заявил в интервью АРИНЕ Ъ-БОРОДИНОЙ первый заместитель гендиректора ТВС ГРИГОРИЙ КРИЧЕВСКИЙ, он не понимает, в чем суть предъявленных ему претензий.
— Почему вы так неожиданно решили уйти в отпуск?
— Это решение и для меня было неожиданным. С утра главный редактор Киселев Евгений Алексеевич просил собраться всю информационную службу. И сказал, что несколько ведущих членов коллектива — Максимовская, Осокин, Кара-Мурза, Листова, Шендерович, Воробьев и другие — обратились к нему с письмом. Текст он зачитывать не стал, но сказал, что в этом письме выражено недоверие мне как руководителю информационной службы. Кроме того, Евгений Алексеевич сказал, что существуют большие проблемы в новостях ТВС, связанные с тем, что я неправильно руковожу информслужбой. После этого я узнал, что Киселев подписал распоряжение, в котором, если я правильно помню, написано, что для улучшения качества работы он возлагает на себя обязанности руководителя информслужбы.— Как вы отреагировали на его выступление?
— Я все это выслушал и сказал, что, конечно, в такой ситуации оставаться не могу. Сказал, что не буду бороться против Киселева, хотя не право главного редактора увольнять меня, поскольку я не столько журналист, сколько менеджер.
— А что он вам ответил?
— Ничего. После этого я ушел. Позвонил директору компании Терекбаеву и сказал, что беру отпуск. Редакция — это не юридическая структура, и вопрос с моим наймом решает не главный редактор, а генеральный директор.
— А на этой летучке кто-то из присутствующих журналистов предъявлял вам претензии?
— Ни на летучке, ни до этого никто мне ничего не говорил. Я, конечно, догадывался, что что-то там зреет. Но я не ожидал, что все будет так! Я думал, что если у людей есть претензии, то они подойдут и скажут мне об этом в глаза. А за те 10-15 минут, которые выступал Киселев, у меня было такое впечатление, что я присутствую на увольнении из Союза писателей или на собрании старых большевиков, которые рассматривают персональное дело за аморалку.
— Вы не преувеличиваете?
— Я просто говорю о своих ощущениях. Но я не хочу вносить раскол в коллектив. Я понимаю — начинается война в Ираке, и в любой телекомпании, особенно в новостях, должно быть единоначалие. Если главный редактор принимает решение, что будет руководить новостями, то я считаю, он вправе его принимать. Хотя этих подписантов хочется послать куда подальше, но вы приличное издание, и приходится себя лишать этого удовольствия.
— Вы много лет работаете с Евгением Киселевым, и до последнего времени у вас были довольно тесные дружеские отношения. Вы не пробовали с ним объясниться?
— Я не пойму, в чем суть претензий ко мне. Если у нас есть расхождения во взглядах на телевидение, на новости, вполне может быть. Но я не знаю ни одной организации, где бы это мешало работе. Если Евгений Алексеевич считает, что я хочу быть главным редактором, то могу открыто сказать, что я на его место не претендовал и не претендую. А вся эта история напомнила мне последние дни на НТВ. Когда начинались выплески революционной борьбы, когда в коридорах ходили возбужденные революционные матросы. Это сейчас, пережив этот стресс, я считаю, что эмоций тогда было через край. Оказалось, что не навоевались. Не против всех еще выстроены заговоры.
— Евгений Киселев особенно не скрывал, что его отношение к вам в последнее время сильно изменилось. Вам об этом было известно?
— Да. И его охранник, и секретарша были в курсе, и я чувствовал, что даже их отношение ко мне изменилось. Конечно, я знал, что письмо существует. Я пытался несколько раз поговорить с Киселевым. Но смысл всех наших встреч сводился к тому, что он мне не доверяет. Не хочу его критиковать, не имею права. Потому что он отвечает и за все программы, и за новости, и за сетку. И я не хочу подрубать его авторитет.
— Негативное отношение коллектива к вам обострилось после отставки первого замгендиректора ТВС Александра Левина. Многие ваши коллеги говорят, что именно вы были инициатором этой отставки и что на ней настаивал Александр Мамут, с которым у вас дружеские отношения. Было такое?
— Никакого отношения к отставке Левина я не имею. А если ставить мне в вину дружбу с Мамутом, тогда я виноват и в том, что поддерживаю отношения с представителями власти, с коллегами с других каналов, с другими акционерами.
— Но у вас были амбиции стать гендиректором ТВС, и именно господин Мамут предлагал акционерам вашу кандидатуру на этот пост.
— У меня нет и не было амбиций быть гендиректором. У меня нет амбиций делать что-то через голову Киселева Евгения Алексеевича, и мне жаль, что он этого не понимает.
— При каких условиях вы можете остаться в компании?
— Не хочу об этом сейчас говорить. Я очень сильно устал от всей этой истории, и ничего, кроме желания внутреннего покоя, у меня сейчас нет. Сразу хочу сказать, что у меня нет ни одного предложения.
— Но как вы представляете себе работу в компании, где большая часть коллектива высказала вам недоверие?
— Не большая: письмо подписали всего семь человек, а после того, как прошла эта чудесная летучка, мне звонили человек 30 корреспондентов и ведущих и выражали поддержку.
— Если Евгений Киселев захочет с вами общаться, вы будете готовы к разговору с ним?
— Я ему больше не верю и подписантам этим тоже больше не верю. Понимаете, если в течение нашего долгого общения ни он, ни эти люди не сказали мне ни слова, то где гарантии, что если с ним мы о чем-то и договоримся, то эти договоренности будут соблюдены? Поймите, мое отношение к Киселеву никак не изменится, кто бы он ни был: главный редактор, ведущий "Итогов" или частное лицо. Долгое время моей работой было прикрывать ему спину. Он не может упрекнуть меня в том, что я со своей работой не справлялся. Один только факт, что мы прошли через конкурс и смогли возобновить работу в эфире — в этом, мне кажется, (и он это знает) есть и моя роль. Если появились новые обстоятельства, бог ему судья. Я по-прежнему к нему отношусь как к человеку, который сыграл большую роль в моей жизни. Просто обидно: такое впечатление, что я в дерьме.
— Так это человеческий или профессиональный конфликт?
— Думаю, что в первую очередь человеческий.