В прокат вышли «Подбросы» — третий полнометражный фильм 29-летнего Ивана Твердовского. Михаил Трофименков оценил умение самого интригующего из молодых режиссеров озадачить, зачаровать и разочаровать зрителей.
Фото: Arizona Productions, Новые люди
Фильм провоцирует критиков судить о нем в меру собственной испорченности. Одним чудится парафраз комиксов о «людях Х»: 16-летний воспитанник детдома Денис (Денис Власенко) страдает анальгезией, бесчувственностью к боли. То есть страдает от того, что не страдает. Или правильнее сказать, что от этого он как раз и не страдает? Играть в силлогизмы не стоит, тем более что, приписав герою анальгезию, Твердовский то ли слукавил, то ли ошибся. Специфическая физиология героя делает его желанным участником синдиката вымогателей: он бросается под автомобили богатеньких «терпил», симулируя тяжелые травмы. Но вопрос, чувствуешь ты боль или нет, утрачивает смысл, когда по тебе проедется трактор. А каскадерские пируэты Дениса чреваты неминуемой, пусть и безболезненной гибелью.
Ясное дело: бесчувственность к боли — это метафора. Остается выяснить сущий пустяк: метафора чего?
По мнению большинства критиков, анальгезия обозначает несчастное состояние самой России, «Подбросы» разоблачают «кровавый режим». Экранная банда объединяет оборотней: от силовиков всех уровней до адвокатов и медработников, повязанных деловыми и родственными узами. Адвокат (Вильма Кутавичюте) спит с прокурором (Павел Чинарев). Дэпээсник (Данил Стеклов) — сын врачихи (Наталья Павленкова). Самого Дениса втягивает в криминал родная мать (Анна Слю), некогда загрузившая недужного младенца в беби-бокс, а теперь оформившая опеку и подбившая на побег из интерната.
К чему-чему, а к политике фильм имеет отношения не больше чем атмосфера интерната — большой и заботливой семьи — к реалиям казенных домов. Выпав из этой семьи, Денис оказывается отнюдь не в реальности — неважно, беспощадно натуралистической или утрированной,— а в фантасмагорическом зазеркалье. В параллельной вселенной силовики выслеживают жертв в барах с говорящими названиями Terpila и «Все чужие». Успех очередной аферы отмечают за зашторенными окнами абстрактных салонов, куда допущены только свои. Но силовики ли они? В настоящую ли больницу отвозят «бездыханного» Дениса, в настоящем ли суде разыгрываются под копирку слушания по делам о ДТП, или все — тотальная декорация? Чудится, что участники слишком глобального заговора вот-вот улетят в тартарары, превратившись, как в «Алисе в стране чудес», в карточных валетов и джокеров. Все рекорды странности бьет чересчур юная мама Оксана. По квартире она расхаживает не иначе, как в нижнем белье и обжимается-целуется с сыном слишком интенсивно, чтобы заподозрить банальный инцест. Да мама ли это вообще, да человек ли она? Но самое страшное в заговорщиках — то, что они совсем не страшны.
«Подбросы» напоминают шедевр Аркадия Гайдара «Судьба барабанщика». В повести, написанной в приснопамятном 1938 году, почти сироту Сережу (отец в лагере, мачеха на курорте) завлекали в западню вроде бы нормальные шпионы, столь же привычные тогда персонажи беллетристики, как ныне — коррумпированные силовики. Но на гайдаровском карнавале масок все оказывалось фейком: дядя Сережи — никаким не дядей, орденоносец «старик Яков» — никаким не буденновцем. А полоумная графиня — натуральной, пусть и полоумной, Бабой-ягой. И Гайдар, и Твердовский отталкиваются от доминирующих образов реальности, чтобы унестись к горизонту, из-за которого им приветливо машут ручками персонажи Дэвида Линча.
Другое дело, что Твердовский, похоже, не слишком понимал, как, затащив героя в галлюцинацию, оттуда его извлечь. Внезапно вспыхнувшего в душе Дениса желания «быть честным» для этого явно недостаточно: проще было бы оставить мальчика в зазеркалье. Из уважения к режиссеру предположим, что он просто пожалел героя, хотя обаяние фильма заключается именно что в режиссерской анальгезии.