слово издателю
ВЛАДИМИР ДРАБКИН, издатель журнала "Книжный бизнес", поговорил о положении на современном книжном рынке с корреспондентом Ъ АЛЕЙ ХАРЧЕНКО.
— Что изменилось за десять лет, которые существует журнал, в этом самом книжном бизнесе в России?
— Я бы начал анализировать перемены с более раннего времени, потому что современный книжный рынок начал формироваться с 1980-х годов. Зарождение всего бизнеса — это бешеный спрос, который тогда был на все, что раньше не издавалось: зарубежные детективы, так называемая возвращенная литература и прочий книжный дефицит, за которым охотились читатели. Тогда была очень высокая рентабельность, и на книгах можно было сделать действительно хорошие деньги. Но в какой-то момент начальный голод был удовлетворен. Когда появился наш журнал, настало время уже не просто бездумно скупать все, что выбросили, а еще и что-то осмыслять. Уже тогда стало ясно, что все, что издается, покупаться все равно не будет. Настоящий рынок, как и положено, начался с кризиса перепроизводства, случившегося в 1994-1995 годах, когда тиражи залегали на складах без всякой надежды на продажу.
— Может быть, частично и из-за качества изданного?
— Скорее из-за вкусов аудитории. Потребитель начинает придирчиво относиться к качеству бумаги и перевода тогда, когда отрасль уже сформировалась. Когда у нас потребителю дали возможность выбирать то, что он хочет, оказалось, что наш читатель не самый умный в мире и хочет читать миллионными тиражами не Пастернака с Солженицыным, а Барбару Картленд. Рынок расставил все по местам, люди перестали обсуждать на работе недоступного раньше "Улисса" и стесняться того, что им действительно интересно читать. Под потребителя, который уже не будет хватать все, что можно схватить из страха, что завтра этого уже не будет, и стал выстраиваться книжный рынок.
— Кого сейчас можно назвать в числе его основных фигурантов?
— Отрасль не представляет собой что-то однородное, потому что каждый ее сегмент удовлетворяет потребности совершенно разных людей: кому-то нужна просто книга, которую можно забыть на пляже, кто-то готов выложить серьезные деньги за деловую литературу. Среди игроков, показывающих хорошие результаты в разных нишах, я бы назвал пятерку издательств: ЭКСМО, АСТ, "ОЛМА-Пресс", "Дрофа", и "Просвещение". ЭКСМО — достаточно универсальное издательство, начинавшее когда-то с отечественных детективов. Это позволило им развиться, и единственное, чего они сейчас не выпускают,— это учебников. АСТ тоже универсальная структура, которая старается выпускать все, что покупается; и своим ассортиментом они могли бы заполнить средненький книжный магазин. Успешность этого издательства доказывает, что наш потребитель сейчас озабочен скорее ценой, чем некачественной бумагой и ошибками корректуры. "Дрофа" — издательство, которое начинало с художественной литературы, но потом переориентировалось на учебную и сделало сумасшедший прорыв по сравнению с нашим бывшим монополистом "Просвещением". "ОЛМА-Пресс", несмотря на большие амбиции и универсальность, все же отстает от АСТ и ЭКСМО раза в два.
— А можно ли назвать таких лидеров среди авторов?
— Хотя книжное дело мы и называем бизнесом, оно обладает некоей иррациональной составляющей. При любых маркетинговых исследованиях все равно главную роль играет интуиция издателя, когда что-то вовсе не собиралось стать бестселлером, но вдруг стало. И сам автор, выходя на какую-то орбиту, должен быть готов, что из него сделают звезду, и обладать некой харизматичностью. По моему мнению, этому требованию сейчас соответствует Дарья Донцова. В отличие от, например, Марининой, она обладает этой энергетикой, обаянием и умением говорить. Харизматической личностью является Акунин, причем он харизматичен настолько, что ему даже особо мощная рекламная поддержка не понадобилась.
— А Татьяна Толстая чем вам не харизматичный персонаж?
— А Уэльбек? Толстая — это ветер с той стороны, где есть и посильнее люди, например, тот же Сорокин, у которого хорошие тиражи, но нескольких сот тысяч он еще не перевесил. На сегодняшний день из интеллектуальных бестселлеров у нас только один автор — Пауло Коэльо. Это притчеобразное, бессмысленное чтиво выбирают люди, которые сами себе хотят казаться интеллектуалами, но на деле ими вовсе не являются. Зато тиражи Коэльо в России уже составили миллион. Пример этот доказывает, что по-настоящему интеллектуальная литература у нас пока не может иметь спроса просто по количеству реальных покупателей.
— В чем отличие российского книжного рынка от мирового?
— Если брать западные страны, то наш рынок можно назвать разве что развивающимся. Там выше покупательский спрос, и за свое желание иметь какую-то книгу покупатель отвечает рублем. У нас же из-за низкого уровня жизни и платежеспособности развиваются наиболее массовые и коммерческие направления. К тому же литератор на Западе почти всегда профессионал в отличие от России, где в эту область пришло очень много случайных и откровенно халтурящих людей.
По сравнению же в неразвитыми странами, где книга является уделом очень тонкой прослойки людей, дела наши обстоят не так плохо. У России сейчас есть два варианта: или пойти по пути развитых стран, когда качественной литературы будет еще больше, и мы постепенно превратимся в какую-нибудь Германию, или же мы превратимся в страну, где книга останется привилегией избранных, а остальные просто разучатся читать.