«Транснефть» предложила правительству изменить методику расчета тарифа на транспорт нефти, взяв за основу не индекс потребительских цен, а динамику цен в промышленности, строительстве, а также стоимость электроэнергии. О том, как в таком случае изменится тариф, а также о последствиях для компании от коронавируса “Ъ” рассказал первый вице-президент «Транснефти» Максим Гришанин.
Топ-менеджер Максим Гришанин
Фото: Михаил Зильбер
Топ-менеджер Максим Гришанин
Фото: Михаил Зильбер
— Как скажется на компании ситуация на рынке нефти, девальвация рубля и коронавирус? Придется ли пересматривать стратегию и бюджет?
— Думаю, пока этого никто не понимает. Надо анализировать ситуацию, когда будет новый баланс из всех этих факторов. Мы планируем далеко не на месяц вперед, нам нужно будет принять решения, которые затрагивают наши многолетние программы развития. Следующий срок актуализации долгосрочных планов и бюджетных параметров компании — третий квартал. К этому времени мы будем на все смотреть более детально.
— Может правительство отказаться от взимания с компании дивидендов в 50% от прибыли по МСФО?
— Сомневаюсь, что правительство на фоне снижения доходов откажется от дополнительных поступлений в бюджет.
— «Транснефть» хочет изменить расчет своего тарифа. Какую методику вы предлагаете?
— Сейчас тариф компании рассчитывается на основе индекса потребительских цен. Но та продукция, которую закупает «Транснефть», не продается в продовольственном магазине. При расчете какой-то части наших затрат, например расходов на персонал, мы можем применить данные потребительской инфляции. Но к другим статьям расходов, я считаю, нужно применять другие данные официальной статистики, которые также публикует Минэкономразвития: это изменение стоимости электроэнергии, которая является для нас вторым по величине элементом затрат после расходов на персонал, а также индексы цен в промышленности и в строительстве. Поэтому мы предлагаем начиная с 2020 года на следующий пятилетний период планирования использовать не ИПЦ, а композитный индекс из четырех составляющих. И уже к этому композитному индексу применять коэффициент 0,95 в рамках принципа «инфляция минус» (тарифы «Транснефти» в 2018–2020 годах должны индексироваться с коэффициентом 0,9–1 к инфляции).
— Насколько это увеличит ваш тариф?
— Естественно, он будет выше, но не драматично. Меньше чем на 1%. То есть если взять целевой ориентир по ИПЦ в 4%, то с учетом наших предложений с использованием композитного индекса и принципа «инфляция минус» наш тариф вырос бы на 4,6%. Но пока мы не знаем, какая инфляция будет в 2020 году.
— Вы уже обсуждали эту инициативу с правительством?
— Мы внесли свои предложения. Сейчас идет обсуждение, министерства присылают нам дополнительные вопросы. Пока общей реакции на них компания не получила.
— Вы также предлагали включить в тариф дивидендную составляющую. Это реальный вариант?
— Такое решение должно быть принято на высшем уровне. Пока те варианты индексации нашего тарифа, которые обсуждаются, в 4–4,6% в год, не предполагают включение дивидендов. Если они будут учитываться, ставка должна вырасти на двузначную цифру.
— Рассматривает ли новое правительство применение «эталонного тарифа»?
— Мы совместно с ФАС целый год работали над этой идеей. Исходя из расчетов, применение эталонного тарифообразования в первый год регулирования привело бы к резкому скачку стоимости услуг на двузначную цифру. Такой вариант, конечно, никого не устроил, так что эта идея сейчас не очень популярна.
— Как вы оцениваете передачу функции расчета тарифов от ФАС в правительство?
— На моей памяти она передавалась из ведомства в ведомство несколько раз. Сначала тарифы считало Минэкономразвития, потом ФСТ, сейчас ФАС. А когда-то вообще был Госкомцен СССР. Работать мы сможем с любым органом власти.
— В 2021 году в силу вступает «регуляторная гильотина». Какого эффекта вы ожидаете для себя?
— У нас сейчас регулирование отрасли, и тарифное, и техническое, правила недискриминационного доступа осуществляются на основании актов правительства. Если их отменят, то рухнет вся нормативная система работы трубопроводного транспорта. Никто не оспаривает важность подобных инициатив, но главное не обрезать слишком много. Мы рассчитывали на то, что «регуляторная гильотина» будет заключаться в том, чтобы сначала написать новые хорошие правила регулирования, а потом уже отменять старые. Хотя они работают уже 30 лет и в основном всех устраивают.
— В какие сроки реально подготовить новые акты?
— Около трех месяцев нужно на то, чтобы написать новые правила. Затем их предстоит согласовать как минимум с шестью ведомствами. На это дается 30 дней на каждое из них. После этого еще сколько-то их должны будут обсуждать в аппарате правительства, а затем провести по этим документам согласительное совещание. При наличии замечаний 30 дней дается на доработку актов, и снова проводится совещание. Затем документы выносятся на рассмотрение комиссии, и снова дается 30 дней на доработку. Прибавим еще два-три месяца на различные рассмотрения, обсуждения, и тогда можно рассчитывать на готовое постановление. А необходимых для эффективной работы отрасли актов, каждый из которых должен пройти такую процедуру, очень много.