выставка рисунки
В Государственной Третьяковской галерее на Крымском валу открылась выставка Ильи Кабакова "Десять персонажей". Самый знаменитый в мире русский художник, выставлявшийся во всех главных мировых музеях, наконец-то к своему 70-летию удостоился персональной выставки в Третьяковке. Сам маэстро на открытие не приехал — художник тверд в своем решении не возвращаться на бывшую родину. Рассказывает ИРИНА Ъ-КУЛИК.
"Десять персонажей" — это десять альбомов, нарисованных Ильей Кабаковым еще в 1970-е годы. Сам художник говорит о них как об опыте автобиографии "человека, описывающего свою жизнь через персонажей". Причем сам этот "человек", излагающий свою историю, описывается в третьем лице как некий одиннадцатый персонаж, за которым скрывается неуловимый автор. Некоторые листы из этих альбомов уже показывались в Москве, в том числе и на недавней выставке в Государственном центре современного искусства, посвященной 70-летию Ильи Кабакова (см. Ъ от 2 октября). Но только в Третьяковской галерее альбомы экспонируются полностью, в виде тотальной инсталляции и с благословения автора, приславшего ее эскизы.
Жанр альбомов был придуман художником в подпольно-домашний период существования и не предполагал формата публичной выставки. Но, переехав на Запад, Илья Кабаков придумал новую форму демонстрации своих альбомов — инсталляцию-лабиринт, блуждая по которому, зрители рассматривают альбомные листы. Именно в таком виде "Десять персонажей" представлены в Третьяковской галерее. Так что теперь мы можем смотреть кабаковские произведения 1970-х годов так, как их смотрит западная публика. На нынешнюю выставку в Третьяковке доехали пока что только пять альбомов — "Мучительный Суриков", "Украшатель Малыгин", "В`окно глядящий Архипов", "Полетевший Комаров" и "Отпущенный Гаврилов". Вторую "серию" "Десяти персонажей" можно будет увидеть в начале 2004 года.
В общем-то все кабаковские концептуалистские комиксы рассказывают об одном и том же — о побеге, который оказывается возможным лишь ценой исчезновения главного героя, а вместе с ним и всего окружающего его мира. Прикованный к больничной койке "В`окно глядящий Архипов" наблюдает из окна палаты волшебным образом сменяющиеся виды — городские улочки, поезда, сельские пейзажи, но в конце концов оконную раму заполняют ангельские крылья, свидетельствующие о том, что земные страдания Архипова завершились. "Полетевший Комаров" обитает в райском мире, все обитатели которого наделены возможностью свободно перемещаться по воздуху. На картинках, выдержанных в духе социалистического воздухоплавательного оптимизма мозаик на метро "Маяковская", видны граждане, парящие над запруженными машинами улицами явно сталинской застройки и устраивающие чаепития в небесах. Но в финале люди то ли превращаются в птиц, то ли просто исчезают, как и сам герой, сиганувший с балкона. "Мучительный Суриков" всю жизнь страдает из-за редкого недуга зрения: он способен видеть лишь крошечный фрагмент мира — все остальное застлано странной пеленой. Когда же пелена спадает, за ней обнаруживается не широкая панорама, но бессмысленная мозаика множества фрагментов.
В качестве своего финала или кульминации кабаковские альбомы предполагают чистый белый лист. И даже если этот лист так и не возникает, в какой-то момент понимаешь, что все чередующиеся в альбомах рисунки — лишь мучительные попытки оттянуть появление этой пустоты. Герой еще одного альбома, конторский служащий "Украшатель Малыгин", этакий совковый Акакий Акакиевич, привыкший выводить свои рисуночки на полях бюрократических документов, даже на чистом листе зарисовывает только уголки, не в силах заполнить неумолимую белизну посередине.
Художник уехал из России в 1989 году, когда никаких жизненных показателей для эмиграции вроде бы уже не было. Но их требовала логика историй из альбомов, исчезновение привычного советского мира неизбежно вело к исчезновению главного героя. Впрочем, выставка "Десять персонажей" (во всяком случае, ее первая серия) воспринимается не только как история про невозможный побег, но и как история возвращения в детство, в материнскую утробу.
Его герои не столько стремятся сбежать, сколько жаждут забиться в угол и оставаться в неподвижности — как Архипов на больничной койке, как Суриков за пеленой своей слепоты, как "Отпущенный Гаврилов", сбежавший из города, чтобы затаиться где-то в деревенском курятнике, где никто не мешает ему прислушиваться к раздающимся в его воображении голосам. Илья Кабаков-персонаж уехал, чтобы навсегда остаться в мизерабельном уюте советского коммунального угла. Илья Кабаков-художник раз за разом воспроизводит декорации этого угла, превратившиеся в этакий детский кукольный домик в натуральную величину, чтобы наверняка убедиться, что сам он точно находится снаружи. Теперь теряться в этом игрушечном лабиринте предстоит зрителям.