Суммы штрафов с аграрников сопоставимы с субсидиями АПК.
Естественные отходы животноводства — штука затратная
Фото: Кристина Кормилицына, Коммерсантъ / купить фото
Естественные отходы животноводства — штука затратная
Фото: Кристина Кормилицына, Коммерсантъ / купить фото
Представляете, как можно опечатать и остановить коровник? Директора не представляют. Поэтому платят нередко наличными — от трети до половины суммы штрафа. Говорить об этом решаются только без диктофона, фамилий и названий, иначе сядешь за дачу взятки должностному лицу при исполнении. Один алтайский директор обнаружил у себя в кабинете утром сразу четырех генералов из разных ведомств — звезды сошлись: то ли у них субботник был, то ли на подарок собирали. Каждый назвал сумму. Директор велел кассиру принести деньги, но сказал: я объявлю рабочим, что отдал вам их зарплату, как отсюда будете выбираться? Даже чаю не попили. Но такой директор всего один. Пока работает.
Упомянутые звания — не фигура речи. Сугубо гражданские организации — Россельхознадзор, Роспотребнадзор, ветеринары, лесники, налоговики и прочие — имеют свою форму одежды с погонами, где высшие руководители — трехзвездные генералы с непременными лампасами на штанах. Им очень хочется быть похожими на прокурорских, полицейских, пожарных и товарищей из органов, которые «наше всё». Поэтому для пущей солидности у каждого сотрудника штатской (невоенизированной) организации есть комплекты парадно-выходного обмундирования на зиму и на лето с пальто, фуражкой и шапкой, а также комплект повседневной формы с пилоткой, включая кители, брюки, юбки, туфли, сапоги и вышеупомянутые погоны. Стоимость амуниции неизвестна (прямых ссылок на расходы по пошиву обмундирования нет), но сомневаться не приходится: корпоративная «культурка» вполне себе сложилась — мы имеем десятки тысяч людей в погонах, наделенных правами проверять, штрафовать и «приостанавливать» деятельность предприятий. Что характерно, без суда и следствия. И когда эти люди в формах разного цвета начинают один за другим ходить с проверками к аграрникам, у тех, образно говоря, «едет кукуха» от такого меню.
По опросам ассоциаций животноводов, предприятия с коровами, свиньями и птицей платят штрафов более миллиарда в год. Экстраполируя цифру на другие отрасли АПК, можно смело предположить, что суммы штрафов сопоставимы с бюджетными субсидиями АПК. То есть государство одной рукой выделяет десятки миллиардов аграриям, чтобы те не взвинчивали цены на продукты и покупали технологии экономии ресурсов, а другой рукой изымает эти деньги в виде штрафов на прокорм и одежду государственным же служащим. Все происходит в полном соответствии с законом Ломоносова — Лавуазье: если в одном месте убыло, в другом непременно прибудет. Аграрии, правда, здесь явно лишние. Хотя получается ровно по Карлу Марксу, который утверждал: «крестьянин — непонятный иероглиф для цивилизованного ума» и доверять ему деньги крайне неосмотрительно.
Самый изысканный в наши дни штраф в сельской местности — на навоз и помет. Прежде, чем хозяйская корова начнет, извините, какать, хозяин должен купить лицензию на работу с особо опасными отходами (стоит около миллиона рублей).
Дело в том, что навоз и прочие продукты жизнедеятельности животных с недавних пор отнесены к I (наивысшей) категории опасности. Атомные станции, для сравнения, имеют II категорию. Этот бред узаконен. На основании документов штрафуется отсутствие лицензии, отсутствие сертифицированной площадки для выдержки навоза, вывоз навоза на поля. Чтобы получить сертификат на площадку для навоза, она должна быть спроектирована аккредитованной при экологах организацией и построена аккредитованными строителями. Почти космодром, если судить по величине откатов. Мне называли сумму штрафа в 20 млн, но ее удалось сократить «полюбовно», перечислив часть «на нужды отрасли».
Экологи, при всем уважении, самые изощренные изобретатели штрафов. Например, по новым нормативам, дождевая вода стала особо опасной и ее с крыш надо собирать в емкости. Емкости должны быть сертифицированы и т.д. За отсутствие — миллионные штрафы.
Гостехнадзор — ископаемая организация, ответственная за техническое состояние сельскохозяйственной техники и тракторов. И еще один изобретатель поборов. Это осколок советской системы «Сельхозтехника», которая отвечала за исправность машин в государственных совхозах. Совхозов 30 лет как нет, «Сельхозтехники» нет, а контрольная контора осталась, несмотря на то что за состоянием техники давно следят сервисные инженеры дилеров крупнейших производителей машин, поскольку техника стоит миллионы долларов. Они же, понятное дело, производят ремонт и техосмотр. Но все это не отменяет «отечественной специфики»: приходит дядя при погонах, лампасах и фуражке и требует проверить настройки немецкого (американского, российского, французского) трактора и уровень выхлопа. Далеко не бесплатно…
В период полевых работ «гаишник» на деревенской дороге давно стал фольклорным элементом пейзажа. Этот «фольклор», однако, замечательно монетизируется, и все на селе к этому, увы, привыкли. Штрафы за проезд «негабаритной техники» по дорогам общего назначения закладываются в бюджеты предприятий, а мелкие и не очень взятки наличными выдаются механизаторам, потому что переезд комбайна с поля на поле через сельскую дорогу требует сопровождения патрульной машиной, а экипажей не хватает, заявку надо делать за несколько дней и тоже не бесплатно, а ячмень и пшеница ждать не будут…
Перечислять можно долго. И вопросы задавать можно государственным органам и законодателям. Единственное, о чем не надо спрашивать,— почему растут цены на продукты. Крестьянин и директор тоже человек и у него есть семья. Если у него забрали субсидии на погоны и лампасы, платить будем я, ты, он, она: вместе — целая страна...