Все эти взрослые, грубые и щетинистые мужчины, которые входят в коллектив, грозно именующий себя "Группировка 'Ленинград'", каких-нибудь 25-30 лет назад, еще до знакомства с гитарами и микрофонами, проводили свои безоблачные дни в компании виниловых пластинок с детскими сказками, рассказанными самыми лучшими советскими актерами и спетыми лучшими певцами, от "Голубого щенка" с Михаилом Боярским и Александром Градским до "Алисы" Владимира Высоцкого. Очередной релиз лейбла Сергея Шнурова "ШнурОК" "Бабаробот, или Как нужно делать саундтреки" ("ШнурОК" / "Мистерия звука") — это, конечно, прежде всего ностальгия по этим самым музыкальным спектаклям, которые стали чуть ли не вообще первыми объектами искусства, с которыми познакомилось шнуровское поколение. Эта потаенная любовь не могла не всплыть рано или поздно. Теперь, когда Шнур не Шнур, если выпускает меньше трех пластинок в год, а рынок все это хавает, настало время реализоваться в специфическом жанре, который вызывает ностальгические эмоции именно вот у этой возрастной прослойки — 25-30 лет. Причем реализоваться, конечно, в присущем "Ленинграду" брутальном ключе. Сюжет произведения является абсолютным бредом, сгенерированным то ли в ходе коллективной попойки, то ли еще какого приятного времяпрепровождения. Присутствует популярный мотив трансвестизма: приятели — выпускники ПТУ продают своего друга по прозвищу Робот, выдавая его за Бабаробота, а купивший его мужик в него неожиданно влюбляется и, даже обнаружив горькую правду, увозит в Геленджик — рай на земле. В общем, все как в финале фильма "В джазе только девушки": "У каждого свои недостатки!" Продукт в первую очередь рассчитан на тех, кто старается не пропускать ничего выходящего из-под пера Шнура, прочие могут не беспокоиться, тем более что главный и единственный хит пластинки "Замечательный мужик меня вывез в Геленджик" и не захочешь, а по радио услышишь.
В отличие, видимо, от творений коллектива Sixtynine, который в первой же песне своего альбома "Выживу, стану крепче" (CD-Land) жалуется на злых дельцов от шоу-бизнеса: "Я ношу свои песни по рекординг-лейблам, и меня везде трескают фэйсом об тэйбл". Жалобщики из Sixtynine заявляют безапелляционно: "Время рока прошло", но назвать их рэперами, несмотря на многословие и внешнее, формальное сходство с речевками негров Западного или там Восточного побережья, не поворачивается язык. Равно как не убеждает их "протест". Судя по пресс-релизам, эти молодые люди крепко дружат с некими левыми "движениями" или "фронтами" и вообще жуткие бунтари. Но ей-богу, желание воевать со всеми и сразу уложено в весьма вторичную поэтическую форму, а в музыкальном смысле напрочь лишено того самого грува, который присущ признанным мастерам ритмизованного стихочтения. Ни одного свежего поэтического образа, ни одного неожиданного сэмпла, одна классовая ненависть, доведенная до такой степени абсурда, что начинаешь подозревать исполнителей в серьезных комплексах. Мне не довелось быть лично знакомым с господами из Sixtynine, возможно, они реальные "дети улиц", но на пластинке получился какой-то офисный рэп, бунт перед монитором компьютера, абсолютно лишенный ощущения, что вот именно эти парни таки готовы идти до конца. Кто был на концерте RZA или слышал "Крестную семью", тот поймет.Когда человек реально прошел через ад, он пишет совсем по-другому, достаточно послушать пластинки Эверласта или вот, например, новую пластинку бывшего лидера группы "Ноль" Федора Чистякова "Блюз кубинского негра" (Фирма грамзаписи Никитин). Редко встречаешь столь гармоничную и умную пластинку на русском языке. Распевная и, конечно, немного наивная лирика, памятная по самым сердечным нолевским песням, звучит то в блюзовых квадратах Чижа, то в милейших кинопеснях, напоминающих о лучших саундтреках Максима Дунаевского, а то и поднимается практически до высот бардовских куплетов самого А. Б. Градского. В одной строчке Федора Чистякова "Ехали по улице трамваи, ехали куда-то помирать" больше одинокого бунта и грусти по человечеству, чем во всех Sixtynine мира, вместе взятых. Неминуемые мурашки по коже — лучшая рецензия на "Блюз кубинского негра". Пик мурашек — на кавер-версиях "Темной ночи" и "Старого клена" и на финальном номере "Мама приходит домой" на стихи Эдуарда Успенского. С возвращением, дядя Федор!