Насколько результативными оказались территории опережающего социально-экономического развития (ТОР) на Дальнем Востоке, как оценивается госполитика по развитию Арктики, как решаются проблемы незавершенного строительства, объемы которого составляют более 5 трлн руб., обманутых дольщиков и расселения аварийного жилья, в интервью “Ъ” рассказала аудитор Счетной палаты (СП) Светлана Орлова.
Аудитор Счетной палаты России Светлана Орлова
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ
Аудитор Счетной палаты России Светлана Орлова
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ
— Государство на протяжении последних нескольких лет пытается обеспечить рост инвестактивности в макрорегионах. Самый яркий пример — создание ТОР на Дальнем Востоке. Дало ли это заметные результаты?
— Преференциальные режимы нужны, чтобы привлекать частных инвесторов,— без них не всегда можно эффективно решать вопросы ускоренного развития территорий. Дальний Восток — это макрорегион, которому уделяется особое внимание. Если говорить в целом, то в его развитие в рамках госпрограмм, по нашим оценкам, вкладывается порядка 2,3 трлн руб., из них 1,3 трлн руб.— это деньги федерального бюджета, 0,9 трлн руб.— внебюджетные источники.
Сейчас более 500 резидентов ТОР реализуют инвестпроекты в разных отраслях экономики (освоение месторождений, промышленные и сельхозпредприятия). Для примера — ТОР «Южная Якутия», где развернуты масштабное освоение угольного месторождения, добыча коксующегося угля и производство угольного концентрата. Объем частных вложений — 49 млрд руб., создано более 5 тыс. рабочих мест. Проект важен как для Якутии, так и для всего Дальнего Востока — основной рынок сбыта российского угля приходится на страны Азиатско-Тихоокеанского региона, поэтому требуются дополнительные мощности для транспортировки якутского угля. Сейчас прорабатывается вопрос о финансировании проекта расширения восточного участка БАМа для увеличения вывоза угля из Якутии в восточном направлении. Также важная составляющая перспективного развития — создание социальной инфраструктуры.
Что в целом это дало?
В первую очередь создание в ДФО 35 тыс. рабочих мест, но еще предстоит оценить количество высокопроизводительных рабочих мест, в каких отраслях они созданы.
Счетная палата к концу этого года планирует проанализировать в том числе эти вопросы в рамках стратегического аудита институтов развития ДФО и функционирования режимов ТОР.
Конечно, есть и риски. Например, некоторые инвесторы получают статус резидента не под новый инвестпроект, а на уже действующий в регионе — то есть пока не полностью используется потенциал для создания в ТОР именно новых производств, но правительство над этим работает. Чтобы привлекать инвесторов, нужно крутиться как белка в колесе. Даже с учетом системы «одного окна» могут возникать бюрократические препоны, поэтому тут еще есть огромное поле для работы, в том числе по совершенствованию регулирования. Другой важный аспект — конкурентоспособна ли продукция, которая в таких ТОР производится? Созданы ли для нее рынки сбыта, просчитана ли логистика? К этому тоже есть вопросы.
— И как оцениваются результаты работы ТОР в целом?
— На данном этапе то, что сделано,— это уже результат. Цифры свидетельствуют: в структуре инвестиций удельный вес привлекаемых на Дальнем Востоке выше, чем в среднем по России, и это обеспечено привлечением меньшего объема бюджетных средств. Если раньше с Дальнего Востока уезжали более 30 тыс. человек, то сейчас речь идет уже о 20 тысячах. Сказались принятые меры и на инфраструктуре — стало лучше качество дорог, создана единая дальневосточная компания, которая позволит спокойно прилететь из Москвы на Дальний Восток или, наоборот, оттуда в другие города. Да, остаются и проблемы — не везде качество жизни сравнимо со среднероссийским, есть вопросы к качеству объектов, в том числе социальных, уровень газификации ниже, чем в среднем по стране, есть и проблемы с логистикой.
Важно то, что правительство и главы регионов рассматривают экономическое развитие Дальнего Востока как возможность улучшения качества жизни людей — мы в Счетной палате уверены, что медленно, но верно это будет происходить.
Значимый вклад в решение этих проблем вносит реализация нацпроектов и выполнение «майских» указов 2012 и 2018 годов, а также применение единой дальневосточной субсидии по соцподдержке центров экономического роста, в рамках которой построено более 450 объектов. Сейчас на Дальнем Востоке 6,2% населения — это неработающие граждане, и властями активно решается вопрос, можно ли на федеральном уровне простимулировать их занятость. И в целом тренд взят правильный, хотя есть и проблемы с кадрами, с качеством госуправления и результативностью — на них сейчас надо обращать внимание.
— Ранее Счетная палата отмечала, что преференциальные режимы — как ТОР, так и особые экономические зоны — не дали прорывного эффекта для экономики. При этом сейчас создается самая большая ОЭЗ — Арктическая зона. Нет ли опасений, что история повторится?
— Пока эта работа только началась — принято «арктическое» законодательство, направленное на поддержку бизнеса, предусмотрены беспрецедентные льготы, которые позволят привлечь свыше 240 млрд руб. инвестиций. Но обычно у нас исполнение связано с рядом проблем. Практически в любом плане или программе, исполнение которых проверяет Счетная палата, мы видим, что задач было много, но по запланированным индикаторам нет того результата, который должен был быть,— так было, например, в госпрограмме развития Северного Кавказа. Планам развития Арктики нужно время — сейчас надо начать их реализовывать. В дальнейшем с учетом опыта и практики, полученных результатов мы проверим исполнение этих планов, проведем оценку рисков при достижении целей развития Арктики.
Арктика дает огромные возможности, но бизнес должен понимать, что без прорывных технологий, инноваций, без опоры на науку этот макрорегион невозможно развивать — мир очень быстро уходит вперед.
Это должно быть комплексное развитие — нужны новые, неординарные подходы. Арктика — зона стратегических интересов целого ряда государств, а, поскольку Россия в этом году председательствует в Арктическом совете, с нас будет и больше спрос — в том числе с точки зрения экологических стандартов.
— Произошла ли взаимоувязка с другими документами стратегического планирования, которой обычно не хватает при принятии тех или иных программ?
— Произошла. И надо отдать должное, сейчас правительство и регионы стали уделять внимание и стратегическому планированию, и региональному планированию — тому, какие есть госпрограммы, как они реализуются, какие индикаторы в эти программы закладываются. Так, например, в 2020 году президентом приняты решения о перенастройке стратегического управления в Арктике: утверждены и основы госполитики в Арктике, и стратегия ее развития до 2035 года. Правительством принят единый комплексный план по их реализации и обновлена госпрограмма развития Арктической зоны, реализуемая во взаимосвязи с мероприятиями отраслевых госпрограммам и национальных проектов. С 2019 года также реализуется План развития инфраструктуры Северного морского пути на период до 2035 года. В итоге для арктических регионов сформирован необходимый состав увязанных стратегических документов с горизонтом планирования до 2035 года.
— Большие госинвестиции идут в строительство капитальных объектов. Счетная плата не раз поднимала вопрос о незавершенном строительстве. Есть ли положительная динамика?
— Изменения уже начались. Счетная палата в этом направлении проделала большую, скрупулезную работу. Появление этой проблемы связано с тем, что, во-первых, не все законодательство было отработано. Во-вторых, было много вопросов к качеству планирования — нужен ли этот объект, просчитана ли необходимость его строительства на перспективу хотя бы 10–15 лет.
Теперь идет ежегодная систематизация таких объектов, каждый регион уже сделал инвентаризацию.
По предварительным данным, к началу этого года в учете на федеральном и региональном уровнях числится 5,7 тыс. проблемных объектов незавершенного строительства с общим объемом вложений в почти 1,2 трлн руб., из них 2,3 тыс. «долгостроя» на 925,1 млрд руб. и 3,4 тыс. брошенных объектов на 250,1 млрд руб.
Вице-премьер Марат Хуснуллин уделяет этому вопросу пристальное внимание, в том числе на еженедельных штабах. Недавно он поручил определить Минэкономики ответственным за вопросы незавершенного строительства ведомством. Министерство совместно с Минстроем завершают работу по проекту «дорожной карты», направленной на решение проблемы незавершенки, и внесли ее в правительство — скорейшее утверждение «дорожной карты» выведет работу уже на системную основу, а ее реализация создаст необходимые инструменты, препятствующие появлению новых проблемных объектов.
— Минстрой предлагает создать единый реестр объектов капитального строительства. Это поможет?
— Конечно. Счетная палата еще в 2019 году предлагала правительству создать информационный ресурс, позволяющий на основании уникального идентификационного номера объекта получать сведения о нем из всех государственных информсистем на всех этапах его жизненного цикла — от идеи создания до его ликвидации. Поэтому мы поддержим эту инициативу.
— Другая проблема строительного сектора, касающаяся, впрочем, больше жилищных условий граждан,— расселение аварийного фонда. На эти цели из бюджета ежегодно тратятся десятки миллиардов. Эффективно ли?
— Сейчас расселены около 240 тыс. человек из 4 млн кв. м аварийного жилья при цели расселить 630 тыс. человек из 10,5 млн кв. м к концу 2024 года. С учетом того, что Фонд ЖКХ и регионы сработали хорошо, в конце 2020 года из федерального бюджета Фонду ЖКХ были дополнительно выделены 50 млрд руб. для опережающего расселения. Хотелось бы при этом, чтобы все строящиеся в рамках реализации программы дома были также и энергоэффективными. Однако это, к сожалению, не всегда происходит. Это сложный и неоднозначный вопрос — когда сдается энергоэффективный дом, услуги становятся гораздо дороже, и у людей не всегда есть возможность платить за них.
— Проблема аварийного фонда, по сути, бесконечная — ежегодно появляется больше такого жилья, чем расселяется. В связи с этим говорилось о том, что нужен постоянный механизм расселения…
— Мы всегда хотим большего. Но до 1995 года ветхое жилье вообще не рассматривалось как аварийное — это уже большое продвижение в управлении данным процессом. Я еще помню, когда было всего четыре региона в программе расселения: Кемеровская, Астраханская области, Республики Коми и Якутия, где жилье было в неудовлетворительном состоянии. После этого уже было принято решение о распространении такой практики на остальные регионы.
Да, сейчас остается много ветхого жилья, хотя Фонд ЖКХ и проделал большую работу. Мы прекрасно понимаем, что жилье будет и дальше ветшать, аварийный фонд — только увеличиваться. Эту проблему регионам надо решать совместно с Фондом ЖКХ.
— Фонд ЖКХ будет объединяться с Фондом защиты прав дольщиков. Как сейчас оцениваете ситуацию с решением проблемы обманутых дольщиков?
— С переходом застройщиков на проектное финансирование и созданием Фонда защиты прав дольщиков введен более жесткий контроль в этой сфере. Сейчас приняты решения по восстановлению прав в виде предоставления жилья или денежной компенсации по 60 тыс. обманутых дольщиков. Хотя их количество, все прекрасно это понимают, гораздо больше — около 180–200 тыс. человек.
Сейчас важно обеспечить эффективное взаимодействие между Фондом по защите прав дольщиков и созданными региональными фондами, которые пока, к сожалению, не везде работают достаточно хорошо.
Больше всего проблемных объектов и, соответственно, обманутых граждан в Московской, Ленинградской, Новосибирской областях, а также в Краснодарском и Красноярском краях.
— Это связано с тем, что в этих регионах самые большие объемы строительства?
— Не только, это также вопрос повышенного спроса на недвижимость. Перед государством стоит задача — до 2024 года решить вопрос обманутых дольщиков. Все предпосылки для ее выполнения есть. Хотя есть и риски — в первую очередь они касаются вопросов финансового обеспечения мероприятий по восстановлению прав граждан, а также отсутствия персонифицированного учета обманутых дольщиков. В Счетную палату, например, приходит очень много писем от таких граждан. Но, по крайней мере, наличие у государства комплексного подхода к решению этой острой социальной проблемы очевидно.