|
Платочный городок |
 |
| Не путаться в бахроме жители Павлово-Посада и окрестностей научились еще в XIX веке |
Фабрика занимает громадную территорию, тихую, поросшую травой и цикорием. Корпуса, построенные в ХIХ веке, соседствуют с возведенными в 70-х годах ХХ-го. Последние выглядят хуже и развалятся, как уверены на фабрике, раньше.
Стая дворняжек перебегает рельсы — раньше по этим рельсам на территорию фабрики завозили вагоны шерсти, а увозили вагоны платков. Теперь, конечно, того размаха нет. Да и шерсть теперь едет из Новой Зеландии, шелк — из Китая, а краски, например, из Швейцарии.
В год фабрика выпускает порядка миллиона платков, шалей, шарфиков и скатертей. Любовь к ярким цветочным рисункам свойственна не только русским женщинам. Платки и шали хорошо покупают в Татарии, Башкирии, Белоруссии и Туркмении, откуда часть павловопосадской продукции попадает в Иран. Между прочим, мода на шали с ярким набивным рисунком пришла именно с Востока.
— Вы к кому? — окликает нас на входе живописно усатый пожилой вахтер. Ему не то чтобы тревожно, скорее любопытно. Мы отвечаем и тянемся за документами.
— А-а! Так это кверху идите,— инструктирует нас вахтер. Так ничего и не предъявив, мы идем "кверху".
В приемной заводоуправления нас поджидают заместитель генерального директора Вячеслав Долгов и PR-менеджер Евгений Обухов. Мы хотим в цеха, а они стремятся донести до нас подробности исторического пути мануфактуры. Наконец компромисс достигнут, наиболее важная информация усвоена, остальные захватывающие моменты Евгений обязуется выдать по пути.
Комната крока
 |
| Основатели мануфактуры платков не носили, но толк в них знали |
— Главный элемент рисунка — роза. В центре, как правило, мелкие цветы, по краю более крупные в сочетании с восточным орнаментом, известным в народе как 'турецкие огурцы'. Поскольку традиция пришла с Востока, раньше изображения людей и животных на платках не печатали.
— А сейчас?
— Что угодно есть, это зависит от художника. Есть "Африка" с зебрами, "Охота" с охотничьими сценками, есть даже платок "Иные миры".
Новый художник на фабрике — событие. Групповой портрет творческого коллектива представлен на сайте мануфактуры: все — пожилые и признанные, все — члены союзов и лауреаты премий. Нам рассказали такую историю. Недавно (семь лет назад) на фабрику пришла молодая художница. Само собой, дипломированный специалист по росписи тканей, закончила текстильную академию. Однако ей пришлось учиться еще аж два года.
Пытаюсь выяснить, чему именно. Не удается — Зубрицкий сыплет терминами — "ритм изображения", "тонкая стилизация", "создание светотени"... Я не художник, к сожалению.
Как бы то ни было, павловопосадский платок виден издалека и идентифицируется однозначно. Даже если он шелковый (есть и такие) или на нем изображены не розы, а нечто авангардное и асимметричное. Рисунок все равно крупный, броский и как бы объемный. С итальянскими, например, платками точно не спутаешь.
Платки, что помоднее, любят русские, а с традиционной расцветкой — черный фон, красные розы, мелкие голубые цветочки и ярко-зеленые листья — всегда с удовольствием покупают иностранные туристы. Хотя Зубрицкий и говорит, что черная шаль уходит, красный уходит и вообще уходит "все очень гаммное" — это тенденция. Сейчас в моде размытые контуры, нечеткие линии. Такие платки на фабрике тоже делают.
Но в Средней Азии мода другая. "Вот этот рисунок,— говорит Зубрицкий,— один из нескольких, восстановленных по архивным материалам, пользуется очень большим спросом в наших бывших южных республиках".
Наша встреча имеет оттенок некоторого творческого безумия. В большой комнате, заставленной мебелью 70-х годов, находится только Виктор Зубрицкий — остальная часть художественного коллектива предпочитает работать дома, а Зубрицкий еще и администратор, и ему приходится тратить время на журналистов. Главный художник, отвечая на вопросы, активно двигается — садится, встает, взмахивает кроками, тут же что-то подрисовывает, и на его лице при этом нет ни тени раздражения. Фотограф Лебедев тактично перемещается по рабочим столам в носках, фиксируя процесс с помощью вспышки. PR-менеджер Евгений обнаруживает в себе знатока фототехники, между делом задает всякие специальные фотовопросы и вообще ведет себя так, как любой мужчина или ребенок при виде игрушки своей мечты.
Музейные манеры
 |
| Через 200 лет павловопосадская роза перекочевала с платка на герб района |
— Я вам больше не нужен? — вежливо спрашивает главный художник. И я становлюсь добычей Лены.
Надо заметить, что люди, заведующие музеями на предприятиях, отличаются пылкостью и даже фанатизмом по вполне объяснимым причинам. Они призваны нести культуру в народ, но народу в такие музеи ходит не очень-то много. Это вам не Третьяковка: территория закрытая, каждый экскурсант на вес золота. Так что, получив в свое распоряжение меня в качестве пытливого посетителя (фотограф Лебедев порысил снимать производство), Лена по ходу нашей маленькой экскурсии щедро тратила свои душевные силы. Поэтому умолчать об истории предприятия в любом случае было бы черной неблагодарностью.
Полтора столетия назад производство платков и шалей с набивным рисунком было делом многотрудным: колористы, знавшие тайну красителей, были самыми высокооплачиваемой рабочей силой и переманивались на еще большие деньги недобросовестными конкурентами, а на ярмарках "засланные казачки" копировали самые ходовые рисунки. Вообще, рисунков было мало. "Цветки" (ударение на первый слог) и "манеры" — формы, с которых на ткань переносилось то или иное изображение,— отливали из металла, затем по кусочкам крепили к деревянным доскам, что требовало нескольких месяцев работы. Со временем наиболее известные производители для защиты брэнда стали ставить на платки свое клеймо. Лена показывает мне репродукции с кустодиевскими купчихами в "честных павловопосадских платках".
Кстати, имеется и современный пример платочного контрафакта. Кто-то из работников фабрики по случаю купил турецкий платок с павловопосадским рисунком. И не просто выполненным "в традициях", а точь-в-точь скопированным с авторского. Долгов в связи с этим сказал нам: "Мы даже какую-то гордость испытали."
Сейчас изготовление павловопосадских платков считается народным промыслом и, как народный промысел, имеет налоговые льготы — например, платочная мануфактура не платит НДС. С другой стороны, термин "народные промыслы" в привычном нам кустарном смысле к павловопосадской мануфактуре плохо применим. Не то чтобы технологии тут были очень высокими, но компьютеры имеются (в частности, в отделе сбыта), а собственно руками делается не так уж много операций.
Впрочем, производство платков с набивным рисунком и не напоминало никогда роспись дымковской игрушки — платочные мануфактуры появились в XIX веке в период технологической революции. Как заметила Лена, "на меду и яичных желтках красители для платков никто никогда не замешивал, хотя верить в это очень хочется."
Осыпка, усушка и ширение
 |
| Главный художник Виктор Зубрицкий знает: платком станет лишь каждый десятый крок |
Набивка рисунка происходит примерно так. Шаблон, покрытый лаком в нужных местах, накладывают на ткань и наносят краситель. Незалаченные участки пропускают краску, и сколько красок на платке, столько нужно и шаблонов. Максимально используемая палитра — 20 цветов. Цех, где на шаблоны наносят лак, можно найти по запаху. Что это за запах, понять легко: откройте флакон с лаком для ногтей и как следует вдохните носом. Впрочем, операторы-шаблонщики к специфическому аромату привыкли — они работают большими кистями.
Платят операторам, как и вообще в легкой промышленности, мало — 4500 "грязными", но в Иваново, говорят, зарабатывают еще меньше. Рабочие помоложе заняты в цеху на более "чистых" операциях. Хотя на мой взгляд (вернее, нюх) это решительно все равно: все так или иначе сидят "в одном флаконе".
Максим намазывает лак на сетку временно — лето, сезон отпусков. Поэтому на жизнь не жалуется. Зато на нее жалуется пенсионер Александр Григорьевич. Он обнимает Лену за плечи, называет "девочка моя" и вспоминает, как выглядели пакеты с молоком "за вредность". Однако хитрый Александр Григорьевич быстро смекает, что жаловаться надо не Лене — я тоже становлюсь "его девочкой", и уже ко мне он обращается с гневным спичем в адрес министра легкой промышленности и приспешников. Я записываю, Александру Григорьевичу это нравится. В отличие от Максима, которому сложно, но можно найти работу поприятнее, Александр Григорьевич так и будет дышать лаком — непопулярная работа, как раз для пенсионера.
Вообще, пенсионеров на фабрике немало — им доверяют не только вредные, но и самые ответственные операции. Пожилых много, например, среди "бахромщиц вручную по обвязке платков" — это официальное название профессии. Делают бахромщицы следующее: берут платок и одним рывком выдергивают несколько ниток по краю — получается бахрома. Дернуть нужное количество ниток с нужной силой не так просто: ширина осыпки регламентирована: 0,5-0,7 см. Дернешь лишнюю нитку и ткань посыплется дальше.
Осыпка бывает только на платках, на шерстяных шалях — шелковая бахрома. Если бахрома заплетена "клеточкой" — это тоже ручная работа. Бахрому вяжут на дому уже третье столетие в окрестных деревнях в свободное от основных занятий время. Если дома нет условий, можно вязать на фабрике. Для всех вязальщиц бахрома — приработок, и только для глухонемого Саши — основной источник дохода. На вес золота ручной труд не ценится. Ни для работников, ни "на выходе": розничная цена самой дорогой шали около 700 руб.
Между изготовлением форм и бахромы платок проходит еще ряд процедур. Чтобы краска хорошо впиталась, его отпаривают, затем высушивают и одновременно растягивают, чтобы шерсть не дала усадку. Машина, которая это делает, называется сушильно-ширительной.
Розы на память
 |
| Павловопосадский платок легко переносит любые исторические преобразования |
— А платки на 8 марта женщинам дарят? — интересуюсь я у Евгения.
— Платки не дарят, а премию дают. Им это больше нужно. К тому же на фабрике платки запрещено носить: одно время воровали, а сейчас контроль хороший, никто и не пытается.
В свободное от работы время работницы мануфактуры все-таки носят свою продукцию: "Мы как зимой в Москву приезжаем в театр сходить,— рассказывает мастер швейно-наметочной кладовой Надежда Ивановна,— обязательно накидываем на плечи наши шали и вид в зале всегда имеем очень оригинальный."
На мануфактуру надо было ехать, конечно, зимой. Интересно было бы посмотреть, как жительницы Павлово-Посада носят свои платки (не только же в Москве они их используют!), и что это за оригинальный вид. А так, какие шали-платки в тридцатиградусную жару?
Само собой, павловопосадский платок — отличный сувенир для зарубежного, да и для российского туриста. Компактное и убедительное воплощение русского стиля — не самовар какой. Самая большая шаль 250х250 см с бахромой весит около 350 г. Российские туристы павловопосадский товар используют по прямому назначению. Кстати, его можно даже заказать в интернете или выписать по почте: каталог пришлют бесплатно, сиди и выбирай. На фабрике говорят, что услуга "шали почтой" особенно востребована в глубинке, где павловопосадский платок — практичный и красивый головной убор, а не сувенир.
Другой вопрос, что делают с платками и шалями иностранные туристы, приехав на родину.
— Очень многие,— рассказывает Вячеслав Долгов,— покупают шали как скатерти. Специально замеряют, чтобы хватило стол накрыть. Мы им говорим: "Это же шерсть, какая из нее скатерть?" А им неважно — красиво, и все тут. Еще они большие шали используют как пледы: сел у камина, на колени набросил — хорошо, тепло.
Шелковые платки с точки зрения иностранцев стоят сущие копейки, но на эксклюзив не тянут, потому как подшиты на машине. Через полгода, рассказал Долгов, начнут подшивать руликом вручную, а еще будут выпускать платки жаккардовые (с тканым рисунком) и платки из особого шелка — жоржета.
На прощание нам подарили по платку, я выбрала все-таки не шерстяной, а шелковый, саржевый, называется "Золото Изиды". В фабричном магазине я поддалась ажиотажу, не выдержала — купила еще один, атласный с цветами. Думала, приеду — подарю оба, но с тех пор регулярно достаю платки из шкафа — и кладу обратно. А фотограф Лебедев в магазине совсем разнервничался и так и не смог ничего выбрать. Приеду, говорит, с женой, пусть сама выбирает.
ОЛЬГА ЦЫБУЛЬСКАЯ, ДМИТРИЙ ЛЕБЕДЕВ (фото)