 |
ФОТО: РГАКФД/РОСИНФОРМ  |
"Хрущев сидит, вращается в кресле, глаза прикрыл"
— Владимир Иванович, как становились секретарями ЦК КПСС?
— Меня хорошо знали руководители партии и правительства. Я работал директором Норильского комбината, и мне приходилось часто соприкасаться с Алексеем Николаевичем Косыгиным. Он приезжал в Норильск, у нас было очень много встреч с ним в Москве. Развитие производства цветных и драгоценных металлов было делом государственного масштаба. Вложения давали возможность обеспечить страну никелем, медью и платиновыми металлами, поэтому комбинатом очень серьезно занимались. В 1964 году в феврале у меня состоялась встреча с Хрущевым по этому вопросу.
— Он приезжал в Норильск?
— Нет. Он во время поездки в Целиноград объявил, что полетит в Норильск. Мы полгода готовились, аэродром построили, плакаты вывесили "дорогому Никите Сергеевичу". А тут в Крыму во время отдыха у нас умер руководитель итальянской компартии Пальмиро Тольятти, и Хрущев улетел туда. А мы сели в вертолет и полетели на рыбалку.
Он вообще был несколько сумбурным человеком. Встретились мы в 1964 году. До этого ему много говорили о развитии Норильского комбината. Он несколько раз обещал меня принять. Потом зампред Совета министров СССР Петр Федорович Ломако мне позвонил и говорит: "Приезжай, мы вроде бы договорились. Хрущев тебя примет". Приезжаю в Москву, прихожу к Ломако. Тот звонит Хрущеву, и я слышу неприятный разговор: "Товарищ Ломако, я тоже человек, у меня свои планы. Ну никак я не могу принять вас с Долгих!" Делать нечего, еду по делам в комитет металлургии. А там мне уже бегут навстречу: "Срочно возвращайтесь к Ломако!" А тот говорит, что Хрущев передумал и мы едем к нему.
 |
ФОТО: РГАКФД/РОСИНФОРМ Владимир Долгих, выпускник Иркутского горно-металлургического института |
— Вы говорили, что Косыгин в Норильск прилетал. Так же сумбурно?
— Нет, он был обстоятельный человек. Но прилетел в Норильск только на сутки. "У меня,— говорит,— больше времени нет". Я ему объясняю: "Какие сутки? Чтобы бегло познакомиться с комбинатом, нужно 15 дней. Останьтесь хотя бы на три-четыре дня". Он отказывался. Но когда мы посмотрели кое-какие объекты, согласился остаться. А посмотрев, принял решение о прокладке на комбинат газопровода.
"Брежнев налил по рюмке коньяка, выпили и поехали обратно"
— Но ведь Косыгин не выдвигал секретарей ЦК.
— Кадровые вопросы партии были полностью в руках генерального секретаря ЦК, которым стал Брежнев. Я, честно говоря, не хотел уезжать в Москву. Меня избрали секретарем Красноярского крайкома. Работы много, работа интересная. Мы выдвинули идею о комплексном развитии производительных сил региона, который обладал колоссальными энергетическими ресурсами. Брежнев поддержал. Этот вопрос рассматривался на Политбюро с моим докладом.
 |
ФОТО: РГАКФД/РОСИНФОРМ "Полгода готовились, аэродром построили. Плакаты вывесили 'дорогому Никите Сергеевичу'. А тут в Крыму умер Пальмиро Тольятти. И Хрущев улетел туда. А мы сели в вертолет и полетели на рыбалку" |
— На новом месте как себя почувствовали?
— Было довольно сложно. Надо было понять, что можно, чего нельзя и нецелесообразно. В Москве был важен табель о рангах. Где как встать, где как сесть — был точный порядок во всем. В какую страну партийную делегацию должен возглавить член Политбюро, в какую — кандидат в члены, а куда во главе делегации мог поехать и секретарь ЦК.
— Брежнев не помогал вам осваиваться?
— Помогал. Позвал как-то с собой в Завидово. Я приезжаю, а он удивляется, почему у меня нет ничего охотничьего. Он, оказывается, позвал меня поохотиться. Экипировали меня. И он сам меня повез на вышку. Смотрю, у него какое-то особое ружье. Сели на вышку, стал он мне объяснять, как здесь нужно охотиться. Вдруг где-то там захрюкало. Вышел небольшой кабан. Брежнев приложился, раз — и все. "Теперь,— говорит,— надо по-егерски пригубить". Налил по маленькой рюмке коньяка, выпили. И мы поехали обратно. Так вот я и поохотился.
 |
ФОТО: РГАКФД/РОСИНФОРМ "Косыгин (слева, справа — Долгих) был обстоятельный человек. Однажды прилетел в Норильск только на сутки. 'У меня,— говорит,— больше времени нет'. Но когда мы посмотрели кое-какие объекты, согласился остаться" (справа вверху — Норильск) |
— Изредка. Массовых выездов не было. Созванивались два-три человека. Я говорил с секретарями ЦК Катушевым и Капитоновым: "Ну как, в воскресенье съездим на охоту?" Если аварийного ничего не было, собирались и ехали. Завидово — это было для генерального секретаря. А мы ездили в Барсуки. Я в большей степени рыбак, чем охотник. Но удавалось выбраться поудить только летом, когда отдыхал в Сочи. Ездили к Шеварднадзе в Грузию на пруды порыбачить. Но по большей части было не до рыбалки и не до охоты. Судите сами. В ЦК мне приходилось заниматься большим количеством отраслей: черная и цветная металлургия, геология, нефтяная, газовая промышленность, угольная промышленность, Госгортехнадзор, строительство, вся энергетика, железнодорожный, водный транспорт и т. д. Везде роль ЦК была очень большая.
— А как принимались решения ЦК?
— Вопрос обсуждался и готовился в соответствующем отделе. Потом обсуждали у меня. Затем я говорил с тем из секретарей ЦК, который будет вести заседания Секретариата,— с Сусловым или Кириленко. Суслов был начальником штаба ЦК. Он формировал повестку дня Секретариата и Политбюро. Его мнение всегда было весомым. И я не знаю вопроса, в котором бы он не разбирался. Самый опытный в том составе руководства партии. Скромный человек сам по себе. Мы с ним были в составе делегации на съезде партии в ГДР. Так вот, как только нас проводили и самолет вылетел в Москву, он тут же достал из кармана оставшуюся валюту и сдал ее помощнику.
С Андреем Павловичем Кириленко у меня не было теплых отношений, с Сусловым были куда лучше. Кириленко курировал общую экономику — Госплан, Госснаб. Но в его ведение входил транспорт, энергетика, так что наши сферы пересекались. Мы вместе готовили какие-то вопросы. Договаривались, что выходим с этим вопросом, скажем, на Секретариат. Но теплоты не было. Может быть, потому, что Кириленко видел во мне своего преемника. У него развивался склероз, говорить ему было тяжело, он забывал многие слова.
 |
ФОТО: РГАКФД/РОСИНФОРМ "В Москве был важен табель о рангах. Где как встать, где как сесть. Был точный порядок во всем" (на фото — заседание секретариата ЦК КПСС) |
— Если речь шла о сугубо специальных вопросах, то, как правило, нет. Если же вопрос касался населения каких-то территорий, другие секретари ЦК участвовали в обсуждении. Но доминирующим считали мнение профильного секретаря.
— С правительством не считались?
— Я готовил вопросы в тесном контакте с министерствами и правительством. У меня были очень хорошие отношения с председателем Совета министров Николаем Александровичем Тихоновым. Мы контактировали, он просил меня приехать, принять участие в рассмотрении вопросов. Я мог с ним спорить, но мы всегда понимали и поддерживали друг друга.
"Устинов и компания не подпустили нас к этим материалам"
— Но ошибочные решения все-таки принимались?
— Недостатки были — и качество продукции хромало, и наша склонность в гигантомании при строительстве предприятий пользы не приносила.
— Был и другой перехлест — в сторону оборонной промышленности.
— Брежнев говорил, что у него два главных направления — подъем сельского хозяйства и обороноспособности. И эти два направления он держал. Я курировал отрасли, обеспечивавшие оборонную промышленность. Мы, например, должны были кровь из носа, но обеспечить поставки им специальных сплавов. Доминировали они.
 |
ФОТО: РГАКФД/РОСИНФОРМ "В ЦК мне приходилось заниматься большим количеством отраслей (Владимир Долгих разводит руками) — черная и цветная металлургия, нефтяная, газовая, угольная промышленность, строительство, вся энергетика, железнодорожный, водный транспорт. Везде роль ЦК была очень большая" |
— У нас всегда существовала традиция преклонения перед лидером, и никто не решался осуждать то, что делает первое лицо. И потом, до 1976 года Брежнев был очень активным и работоспособным. А после инсульта, когда он очень изменился, все ожидали, что вот-вот ему станет лучше. А потом все как-то привыкли. Он ведь не был злобным, не принимал репрессивных кадровых решений, и всех это устраивало.
— И в итоге мы имели застой.
— Застой был в кадрах, а не в промышленности. Ни одна промышленность не работает, все время набирая обороты. Она развивается волнообразно. Капитал уходит из сферы, где есть перепроизводство, а в обороной промышленности у нас было перепроизводство. Когда генеральным секретарем стал Андропов, он поставил вопрос о том, что надо перекачать средства и ресурсы в гражданские отрасли. Поручено было Горбачеву, Рыжкову и мне заняться этим делом. Мы считались молодой порослью в ЦК, и Андропов нам доверял. Но нас, по сути, не подпустили к этим материалам.
— Маршал Устинов?
— И компания. У оборонных отраслей были колоссальные научные разработки. Но многие интересные и для гражданской сферы разработки после испытаний признавались неподходящими для армии, списывались и никуда не передавались. Мы видели колоссальное перепроизводство военной техники.
— А как вас не пускали?
— Не нас, не допускали передачи народному хозяйству передовых технологий. Говорили, что на это завязано много секретов. Вот, скажем, вопрос аэродромов. Почему нельзя было использовать военные аэродромы для гражданских целей? Во многих странах есть такое совместное использование, и это дает серьезную экономию. Но военные были против. Тогда сложилась сильная каста крупных военных. Это были заслуженные люди, но они привыкли к своему особому положению в стране и считали, что так должно быть. Наверное, это можно было изменить. Но Андропов очень скоро и очень сильно заболел.
"Мы с Тихоновым не пропустили Ельцина"
 |
ФОТО: РГАКФД/РОСИНФОРМ "До 1976 года Брежнев был очень активным и работоспособным. А после инсульта, когда он очень изменился, все ожидали, что вот-вот ему станет лучше. А потом все как-то привыкли" (Владимир Долгих слева) |
— В общем и целом все понимали, что необходимость изменений назрела. Партия серьезно замкнулась в себе, не выходила на диалог с населением. Много людей вошло в партию из карьеристских соображений. Партия нуждалась в серьезной чистке, а кадры — в обновлении.
— В те годы в Москве появился Ельцин. Он возглавил строительный отдел ЦК, который был в вашем ведении.
— Какое-то время да. Его дважды выдвигали в Москву, и оба раза я был против. Мы знали его резкий характер, доходили до меня и слухи, что он выпивает. Его рекомендовали министром, но мы с Тихоновым стали насмерть и не пропустили его. А когда освободилась должность заведующего строительным отделом, кандидатура Ельцина возникла снова. Я опять его тормозил. Но Тихонов уже был на пенсии, и с моим мнением не посчитались. Большинство было за его выдвижение. И мне же поручили переговорить с ним.
— Расхождения с Горбачевым у вас были и по другим вопросам?
— Смысл наших расхождений состоял в том, что началось разрушение без создания чего-либо на этом месте. Предлагалось ликвидировать то или иное министерство. Что вместо него, никто не говорит и не знает. Говорят: "Давайте введем избрание директоров предприятий". Но мы понимали, что не всегда это целесообразно и оправданно. Например, начальник железной дороги. У него в распоряжении около 300 тыс. человек. Кто и как должен его избирать? Непонятно. Или атомная электростанция. Можно ли доверить ее каким-нибудь крикунам, которые рвались в руководители? Причем выступали против и я, и Рыжков, и Слюньков. Довод против нас был такой: "Вы посмотрите, кто выступает против — бывшие директора предприятий. Долгих — директор Норильского комбината, Рыжков — 'Уралмаша', Слюньков — крупного завода в Белоруссии. Своих защищают".
Мои хорошие рабочие отношения с Тихоновым вызывали у Горбачева раздражение. Некоторые близкие в то время к Горбачеву люди потом писали, что он говорил: мол, эти старики тянут к себе Долгих, хотят сделать из него вождя.
— Многие считали, что, после того как Тихонова отправили на пенсию, председателем Совмина СССР будете вы. А Горбачев назначил Николая Рыжкова.
— Я узнал об этих настроениях потом — что я вроде бы котировался на премьера. Этот вопрос очень субъективный. С кем работать генеральному секретарю, руководителю государства проще, удобнее, легче, того он и выбирает. А у нас с Горбачевым было довольно много споров.
— Споры закончились тем, что он начал вас выдавливать.
— Да. В общем-то да.
— И как он вас "ушел"?
— Перед заседанием Политбюро он пригласил меня к себе. Он говорит: "Сейчас на заслуженный отдых уходят Демичев, Соломенцев. Наверное, тебе тоже пора". Я отвечаю: "Шестьдесят три года, наверное, не преклонный возраст. Но если Политбюро так считает, что я могу поделать?"
— Вы остаетесь убежденным противником перестройки?
— Тут нет никаких личных обид. Нынешняя власть тоже начинает соображать. Она идет по примерно такому же пути, как шли мы. Что такое "Единая Россия"? Правящая партия. Администрация президента — это тот же ЦК КПСС. От номенклатуры открещивались, а теперь к ней возвращаются.
При содействии издательства ВАГРИУС "ВЛАСТЬ" представляет серию исторических материалов