Большие языковые модели (LLM), популярные с 2022 года под именем «искусственного интеллекта» (AI), могут быть эффективно использованы как модель обыкновенного потребителя в экономике. Экономист Джон Хортон из MIT продемонстрировал, что LLM GPT-3 в прикладном смысле ничем не отличается от homo economicus по крайней мере в трех классических экономических экспериментах 1990–2010 годов. Перспективы, открывающиеся этой нелестной для человека разумного работой, широки: использование LLM как компьютерной модели человека в том числе для экономического прогнозирования очень недорого.
Экономисты нашли довольно дешевый способ точно узнавать, что на уме у населения
Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ
Экономисты нашли довольно дешевый способ точно узнавать, что на уме у населения
Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ
Опубликованный ассоциацией NBER препринт работы Джона Хортона из бизнес-школы Sloan Университета MIT в США «Большие экономические модели как симуляция экономических агентов: чему мы можем научиться у кремниевого человека?» — нечастый случай, когда идея полностью описана заголовком. Общедоступная чат-реализация коммуникаций с крупными LLM, такими как GPT-3, в 2023 году стала одним из ультрапопулярных «вирусных» развлечений социальных сетей: впервые AI в этой реализации создавал ощущение общения с моделью разума, по речевому поведению похожего на человека. Работа Хортона заключалась в том, чтобы проверить, будет ли GPT-3 вести себя хотя бы примерно так, как ведут себя в классических экономических экспериментах обычные homo sapiens. То есть можно ли уже сейчас заменить homo economicus, математическую модель поведения абстрактного человека в экономике, компьютерной, которую Хортон обобщенно называет homo silicus, «человек кремниевый». Самый краткий ответ: да.
Чуть более полный ответ: LLM позволяет не только моделировать «просто человека», но и в перспективе «настраивать» ее под типы мировоззрений, профессионализаций, личных предпочтений через обучение AI за счет изменения потока входящих данных.
Хортон изучал поведение такой модели «человека экономического» в трех классических экономических экспериментах: исследовании «социального выбора» Чарнесса и Рабина 2002 года, работе Канемана 1986 года, исследующего ограничения, накладываемые «честностью» на возможность выгодного человеку выбора, и эксперименте Самуэльсона и Зекхауэра 1988 года, исследующем систематические отклонения в сторону статус-кво при принятии экономических решений. Все три эксперимента многократно подтверждены на «человеческих» выборках. К этому набору Хортон, специалист по рынку труда, добавил собственный, он касался стратегий замещения труда при наличии на рынке ограничений на минимальную заработную плату. Во всех четырех симуляциях живых людей LLM получен «обнадеживающий», по мнению автора, результат: Homo silicus в виде GPT-3, несовершенства и непохожесть которого на homo sapiens с начала 2023 года в переписке с LLM выясняли и высмеивали миллионы пользователей соцсетей, ведет себя в этих экспериментах примерно так же, как эти люди.
Следовательно, экспериментировать в экономике дешевле и проще именно на них — здесь нет ни этических, ни экономических ограничений, ни барьеров в масштабах выборки, ни проблем с обработкой данных. Судя по аннотации, Джон Хортон в ходе работы обсуждал (на деле довольно прискорбное) сходство «кремниевого» и «экономического» человека с рядом известных экономистов, в том числе Дэниелом Роком, Дароном Асемоглу, Джонатаном Мейером, Элиоттом Липновски, а выводы Хортона могут стать технологией очень скоро. Тогда и выяснится, насколько она позволяет делать выводы о более сложных аспектах экономического поведения человека. Отметим, что эксперименты Хортона не обязательно что-то, что можно будет назвать «революцией в экономике», но даже данные об отличиях homo silicus и homo economicus могут дать очень важную информацию о том, чем может и чем не может заниматься эта наука.