Одной из главных музейных новостей в мире стало сообщение, что Верховный суд Нидерландов отклонил кассационную жалобу крымских музеев и постановил передать «скифское золото» Украине. В постановлении отмечается, что решение суда по этому спору является окончательным и уже не может быть обжаловано на национальном уровне.
Фото: Виктор Коротаев, Коммерсантъ
Фото: Виктор Коротаев, Коммерсантъ
Для тех, кто следил за судьбой экспонатов выставки «Крым — золотой остров в Черном море», которая в 2013 году гастролировала в Бонне и Амстердаме, а после присоединения полуострова к Российской Федерации оказалась предметом юридических споров, решение Верховного суда Нидерландов не было неожиданным: задержанные в 2014 году в Амстердаме около 2 тыс. экспонатов приехали туда из государства Украина и по международным законам должны вернуться туда же. Все госгарантии, которыми облагаются подобные выставки, оговаривают этот момент. Да и собственность на эти вещи не у конкретных музеев (в выставке принимали участие шесть крымских музеев и историко-культурных заповедников), а у государства как такового. Ровно такой же закон охраняет и вещи из российского музейного фонда, в который на момент присоединения Крыма к РФ спорные вещи не входили.
Однако история оказалась долгой и, скорее всего, еще какое-то время может тянуться и дальше: окружной суд Амстердама в декабре 2016 года постановил, что «скифское золото» принадлежит Украине и должно быть передано в Киев. Крымские музеи в январе 2017 года подали апелляцию. Апелляционный суд Амстердама в октябре 2021 года вынес решение о передаче коллекции Украине. Верховный суд Нидерландов это решение только что подтвердил, однако в Крыму утверждают, что вместе с юристами будут изучать дальнейшие пути его возможного обжалования. Результат, скорее всего, будет тем же. Пока суд да дело, экспонаты оценочной страховой стоимостью €2 млн остаются в Нидерландах. Немедленно в Киев их вряд ли отправят, но принципиальный ответ на свой запрос Украина уже получила.
Несмотря на действительную ценность и редкость коллекции, сам этот кейс выходит за границы конкретного спора. Это классический пример юридических споров по поводу владения произведениями искусства, которые охватили в последние десятилетия весь мир.
Важно отметить, что это не тот случай, когда места происхождения (Бенин, Греция, Никарагуа, например) требуют вернуть им вывезенные во время колонизации и иных войн вещи. И даже не вопрос реституции культурных ценностей, вывезенных законно в качестве репараций за потери, нанесенные проигравшей стороной стране-победителю. Мы имеем дело тут с законным временным вывозом из мирной страны, часть которой вдруг стала частью другого государства. Однако само понятие «реституция» в последние лет двадцать сильно переменило свое значение. Во-первых, в тот момент, когда РФ приняла закон о реституции (июнь 2001 года), фактически был закрыт вопрос о вообще каком-либо возврате вещей, вывезенных из Германии и союзных ей во Второй мировой стран. Положения закона, который западные юристы сразу же посчитали противоречащим международному праву, ограничили возможность требований возврата ценностей религиозными организациями и очень коротким сроком их подачи. Никаким немецким музеям, штампы которых красуются на находящихся в РФ вещах, никаким семьям, чья собственность украшает нынче Эрмитаж или ГМИИ, надеяться тут не на что.
Такое отношение российского государства к чужой собственности довольно показательно. Брали ли военные в 1945-м законные компенсации или подбирали то, что плохо лежало (и вешали в своих спальнях чуть ли не полотна Рубенса), никто разбираться больше не хочет. Что попало на территорию РФ, там и останется. И то, что «золото Шлимана» было когда-то тайно и незаконно вывезено с территории нынешней Турции, почему-то не заставляет никого в Минкульте беспокоиться о возможных (и обоснованных вроде бы) требованиях Стамбула. А чем, собственно, отличается это золото от того, «крымского» золота? Вы скажете: тем, что последнее найдено на территории Северного Причерноморья, в который входит и Крым? Значит ли это, что мы встаем на позицию, что археологические памятники привязаны к месту, где были раскопаны? Тогда пора отдавать «золото Шлимана». Ну и готовить на вывоз все греческие, римские, египетские и иные древности, украшающие наши музеи. И археологические находки из Сибири срочно надо передать обратно сибирским же музеям.
Или же тут иная логика? Например, что археологические находки должны принадлежать «своим» народам. Но тут неприятность: кто такие скифы, которым надо отдать «скифское золото»? Уж точно не крымские татары и переселенные впоследствии в Крым славяне. Нет тех скифов на земле. Да и с азиатами трудно: находки скифского времени на территории нынешних Тувы или Хакасии с точки зрения антропологии никакого отношения к нынешним жителям этой территории не имеют. Проблема двойных стандартов в отношении собственности на культурные ценности сейчас, может быть, и не самая главная, но вокруг нее, как правило, сконцентрированы вопросы, которые обозначают цивилизованное отношение к прошлому и настоящему. Тоже вполне себе лакмусовая бумажка.