Прокатная десятка

Кинокритик Михаил Трофименков: «Есть одно радикальное отличие Михайлова от его предшественников: Уайлдер, Авербах и Годар состояли в "киносекте". Михайлов же внедрился в нее под прикрытием и наблюдает кинопроцесс одновременно изнутри и снаружи. Справочники сообщают, что — в своей научной ипостаси — он разрешил, что бы это ни значило, "проблемы Боусфилда, Баумлага, Левина и Плоткина". Вот и в "Отпуске в октябре" Михайлов разрешает для себя "проблему Кино". С рациональной страстью неофита и страстной рациональностью автора докторской диссертации "Гомотопическая теория нормальных рядов в группах".

Драматургия фильма — в своей лучшей, первой половине — строится на умелых и судорожных скачках. Действие словно спотыкается на сюжетных ступеньках. Все время ожидаешь худшего для главной героини и каждый раз ошибаешься.

Усталый опер допрашивает Свету (Мария Мацель) и Лену (Анна Завтур) об исчезновении их товарки, пугает проверкой на наркотики и вообще пугает, как умеют это делать злые опера. Опа-на: "Снято!" Чернушная сцена оказывается эпизодом захудало-питерского сериала "Менты под запретом", где снимаются две не очень одаренные подруги.

Парадигма вдруг меняется. Лена и Света проходят, спев идиотскую песню не в лад и невпопад, перспективный кастинг для болливудского фильма. Несмотря на то что фильм снимается почему-то под Петрозаводском, подруги исполняют танец счастья, гуляя по потолку рейсового автобуса, несущего их в никуда.

Точнее говоря, в наглухо запертый кузов грузовика. Туда закидают счастливиц-старлеток для транспортировки на съемочную площадку. Лена предусмотрительно, как ей кажется, откажется лезть в стальной загон, отчаянная Света рискнет. Кажется, сценарный мрак сгущается донельзя, а героиня окажется в лучшем случае в садомазохистском борделе для вампиров. Но нет: окажется именно что в Болливуде, пусть и передислоцировавшемся в Карелию».

Подробнее о фильме — в материалах «Ъ» Северный Болливуд» и «Хинди руси бхай бхай».

Обзор «Ъ-Weekend»: «Двадцатилетняя Марго изучает археологию в провинциальном американском университете и по вечерам подрабатывает, продавая попкорн в кинотеатре. Один из завсегдатаев — застенчивый, неуверенный в себе мужчина, который ходит в кино один и каждый раз покупает у Марго лакрицу. После нескольких неловких попыток знакомства они все-таки обмениваются контактами и долго флиртуют по переписке, пока наконец Роберт — любитель кошек, "Звездных войн" и старомодной галантности — не приглашает девушку на свидание в ее же собственный кинотеатр.

Все это, казалось бы, довольно тривиально, однако рассказ Кристен Рупениан "Кошатник" ("Cat Person"), на котором основан сюжет фильма Сюзанны Фогель, шесть лет назад стал американской литературной сенсацией. The New Yorker опубликовал прозу, написанную от лица двадцатилетней студентки и с позиций "миллениальских", если не "зумерских" представлений об отношениях между мужчинами и женщинами. Рассказ завирусился: именно тогда, в конце 2017 года, обвинения в адрес продюсера Харви Вайнштейна запустили волну скандалов и дискуссий о том, насколько насилие и принуждение нормализовано в патриархальной культуре.

Успех Рупениан был именно в том, что в ее рассказе не происходило ничего из ряда вон выходящего: не насилие, а неудачный секс, которого не очень-то хотелось, не злодейские манипуляции, а несколько мерзких фраз, которые можно было бы проигнорировать. История второкурсницы Марго и 33-летнего "тюбика" (как теперь это называют) Роберта — вся про такие "не очень-то" и "можно было бы", рассказ из серой зоны неопределенности: ничего "такого" не произошло, но осадочек остался. Для многих читателей — и женщин и мужчин — все это оказалось до боли знакомым, и "Кошатник" стал самой популярной литературной публикацией журнала за год».

Подробнее о фильме — в материале «Ъ-Weekend» «Текст по принуждению».

Кинокритик Юлия Шагельман: «В здешних русских землях правит царь — крепкий хозяйственник (Роман Мадянов), собственными руками изготовивший свою деревянную корону и наводящий порядок в столице; Емеля (Никита Кологривый) не преминет заметить вслух, как она похорошела. Царь во всем поддерживает отечественного производителя, а потому очень недоволен симпатией своей дочки Анфисы (Алина Алексеева) к почему-то конкретно британскому, а не расплывчато "заморскому" послу лорду Ротману (Юрий Колокольников). Тот постоянно соблазняет царевну иностранными механическими диковинами, чем раздражает отстающего в гонке технологий царя еще больше.

Тут-то и пригождается Емеля, успевший заключить пакт с волшебной щукой, которая умеет оборачиваться девицей Василисой (Мила Ершова) и пообещала ему исполнение трех желаний в обмен на свободу. Бездарно профукав два из них, третье Емеля решает приберечь, а сердце царской дочери, на которую давно положил глаз, завоевать собственными силами. Однако помощь Василисы ему все равно пригодится: ведь Анфиса, стремясь погубить нежеланного жениха, придумывает для него одно невыполнимое задание за другим. Дочку поддерживает и царь-батюшка, чтобы уесть найденными Емелей чудесами ненавистного посла.

Сначала наш герой раздобывает баян-самоигран, для чего ему приходится обхитрить компьютерного кота Баюна, разговаривающего голосом Сергея Бурунова. Потом отбирает у богатырей Объедало и Обпивало скатерть-самобранку. А потом и вовсе отправляется в царство Кощея (Федор Лавров), чтобы получить благословение на брак с Анфисой у ее покойной и очень нехорошей матушки (Агриппина Стеклова). Во всех этих приключениях его сопровождает и его из них выручает верная Василиса, по малопонятным причинам влюбившаяся в Емелю, которого трудно назвать не то что хорошим парнем, но хотя бы обаятельным».

Подробнее о фильме — в материале «Ъ» «И печи наши быстры».

Кинокритик Михаил Трофименков: «"Не выходи из комнаты, не совершай ошибку",— советовал Иосиф Бродский. Этот бы поэтический мед да в уши юного лондонца Гарри Бхавсара (Чемейл Кулар), чья ошибка заключилась в том, что он сел на утренний пригородный поезд. К вычитанной по дороге новости о том, что неподалеку рванула бомба, унесшая полтора десятка жизней, он отнесся так же, как относится к таким новостям 99,99% жителей европейских столиц. Первая реакция: ужас-то какой! Вторая: а на нашей ветке движение не остановят? Не остановили, ну и слава богу. Иншалла!

Неважно, что Гарри — сын абсолютно интегрированных и состоятельных выходцев с Индостана. Пьющих — так себе мусульмане — за ланчем красное вино и вызывающих сына в загородный дом, чтобы тот позаботился об очаровательной псине на время их каникулярного отъезда. Ну, не без предрассудков они: Гарри волнуется, что им придется не по душе его роман с афроангличанкой Хлоей, художником-аниматором. Да, придется, Гарри, придется, разопьют как-нибудь бутылочку доброго вина и полюбят друг друга.

В общем, родители укатили: авиарейсов из-за теракта не отменили. А Гарри выгулял собаку и прилег на диван, чтобы посмотреть по телику старого доброго "Франкенштейна" (1931). И сам не заметил, как превратился в глазах общественности в то самое чудовище, сшитое из ошметков мертвых тел безумным доктором. А его любимый дом — в то самое обиталище доктора Франкенштейна, дверь которого прогрессивная общественность начала XIX века выносила бревном в неизбывной человеческой жажде кого-нибудь линчевать.

Беда Гарри в том, что он со своей бородкой, рюкзачком за плечами и на-глаза-бейсболкой похож на десятки тысяч таких же, как он, условно говоря, "хипстеров". И, как многие тысячи из них, скажем так, не принадлежит к титульной нации».

Подробнее о фильме — в материале «Ъ» «Социальные сети вынесли приговор».

Кинопрокатчик «Централ Партнершип»: «Петр I пообещал маленькой дочери Елизавете, что выдаст ее замуж за Людовика XV, и она станет королевой Франции. Но все планы, в том числе договоренности с французским королем, рушатся вместе со смертью великого монарха: Петр I уходит из жизни, не успев назначить наследника. Так начинается безжалостная и беспощадная эпоха дворцовых переворотов — время интриг и борьбы за власть. Устоит ли построенная Петром империя и ее новая столица Санкт-Петербург? Какую цену придется заплатить Елизавете Петровне, младшей дочери великого монарха, чтобы занять свое место в истории? И что могут дать России женщины на престоле?»

Кинокритик Андрей Плахов: «В альпийском шале, утопающем зимой в снегах, живет семья: одиннадцатилетний Дэниел и его родители. Оба, мать и отец, заняты литературным трудом. Сандра Войтер — успешная писательница, ее мужу Сэмюэлу еще предстоит утвердить себя в этой профессии. Он француз, она немка: не совсем обычная, но не такая уж уникальная для нынешней Европы интернациональная ячейка общества, где общим языком служит английский. Дэниел после уже давнего несчастного случая стал слабовидящим. Возвращаясь с прогулки вместе с псом-поводырем, он обнаруживает перед входом тело мертвого отца с гематомой на голове — то ли выпавшего, то ли выбросившегося, то ли выброшенного с чердака.

Начинается долгое следствие, а за ним процесс, где главной подозреваемой (и мишенью падкой на сенсации прессы) становится Сандра. Зритель получает возможность с головой погрузиться в дебри французской судебной системы, познать ее образцовые и ее абсурдные стороны. Опросы свидетелей, следственные эксперименты, версии медэкспертов, анализ траектории падения тела и трех капелек крови. Титанические битвы прокурора-мизогина с симпатизирующим Сандре адвокатом. И даже зачитывание перед присяжными фрагментов романов героини, написанных в формате автофикшен: в них тоже может скрываться ключ к истине.

Сама же истина поворачивается перед зрителями то одной, то другой гранью, но так и не предстает в полном виде и объеме. В ней ощутим непреодолимый зазор между изображением и звуком, видимостью и значением, реальностью и ее интерпретацией. По ходу процесса выплывают компрометирующие аудиопленки (Трие тут же превращает их в видеозаписи), а с ними — неприглядные подробности семейной жизни героев — измены, ссоры вплоть до рукоприкладства. Они в чем-то опровергают, в чем-то подтверждают толстовскую мысль о сходстве счастливых семей и о том, что каждая несчастливая все переживает "по-своему"».

Подробнее о фильмах — в материалах «Ъ» «Милость к выпавшим» и «Улики из супружеской жизни».

Кинокритик Юлия Шагельман: «Себастьян — бывший сослуживец героя Сины, которого зовут Мейсон Петтитс. Он с детства хотел помогать людям, поэтому пошел учиться на юриста, но потом осознал, какая скучная жизнь его ждет, если он выберет эту работу, и предпочел ей службу в горячих точках. Одна из операций закончилась неудачей — все его боевые товарищи погибли, а сам Мейсон получил травму спины. Поэтому он вернулся к юридической практике, а заодно впал в депрессию, для которой у него есть такие веские причины, как наличие уважаемой профессии, дома в пригороде, красивой блондинки-жены (Элис Ив) и маленькой дочки (Молли Макканн).

Из тоскливых будней нашего героя вытаскивает как раз Себастьян, успевший за то время, что они не виделись, основать неплохо зарабатывающую ЧВК. Он предлагает Мейсону сопроводить журналистку Клэр Веллингтон (Элисон Бри) в Пальдонию, где она должна взять интервью у "последнего чистого автократа в Западном полушарии" Хуана Артуро Венегаса (Хуан Пабло Раба)… Ситуацию осложняет то, что именно Венегас, по мнению Мейсона, виновен в смерти его друзей — ведь они как раз отправились в его страну, чтобы его устранить, но не успели. Поэтому он диктатора ненавидит, но на работу все равно соглашается, просто чтобы свалить наконец из надоевшего дома. При личном знакомстве Венегас начинает бесить его еще больше своим белым костюмом и скользкими манерами, но погрузиться в эти переживания Мейсон не успевает. По пути в загородную резиденцию президентский кортеж встречает засада каких-то «повстанцев», всю охрану убивают, а сам Венегас, Клэр и Мейсон остаются в живых только благодаря профессионализму последнего. Теперь этим троим предстоит бегать по сельве от людей в камуфляже, твердо вознамерившихся довести начатое до конца.

Подробнее о фильме — в материале «Ъ» «Вооружась автократом».

Кинопрокатчик «НМГ Кинопрокат»: «Матвей — молодой прилежный алтарник, который мечтает стать священником. Агата — спонтанная дерзкая художница, которая не привыкла ничего планировать наперед. После знакомства Матвей и Агата понимают, что их разные на первый взгляд миры объединяют одни и те же проблемы и ценности. Но смогут ли они это по-настоящему осознать?»

Кинокритик Михаил Трофименков: «Истекающий кровью, продырявленный пулями мужик с диким воплем "Я умираю!" подъезжает к дому своей бывшей жены. Как реагирует жена, легко догадаться: "Ларри, тебе же суд запретил к нам приближаться больше чем на две мили!" Как реагирует сын? "Папа, что ты на хрен здесь делаешь!" "Что-что, помираю, сынок»,— хрипит папаша. Но делать нечего, закон есть закон, приходится ехать эффектно помирать в другое место, за пределами запретной зоны.

Ладно, черт с ним, с Ларри (Райан Херст), в конце концов он персонаж второго плана. Но вот главный герой Расселл (Гарретт Хедлунд) подбегает с окровавленной главной героиней Мейбен (Уилла Фицджералд) на руках к приемному покою больницы. Истошно, что твой Ларри, кричит, как вопиющий в пустыне: "Кто-нибудь, эй, кто-нибудь, помогите!" Надо полагать, только его крик будит ленивую ночную смену, вдруг заметившую, что перед входом в госпиталь творится что-то неладное.

Сцены, до которых не додумались бы, пожалуй, и авторы лучших пародий на голливудские мелодрамы. "Аэроплан" отдыхает. Между тем "Дорога отчаяния" — не пародия, а натуральная слезовыжималка. И проблема фильма не в том, что он выжимает слезы — выжимать их можно и нужно мастеровито и тонко,— а в том, что он следует всем рецептам из учебников сценарного дела одновременно».

Подробнее о фильме — в материале «Ъ» «Уголовочка жалобно поет».

Обзор «Ъ-Weekend»: «Новый фильм Абеля Феррары — американского режиссера, 20 лет назад переехавшего на историческую родину,— не имеет отношения к сериалу Паоло Соррентино, а папа римский не появляется в нем даже в виде портрета. Центральный персонаж действительно нестарый, но с тем же успехом заглавие можно было бы локализовать как, например, "Во все тяжкие" — и было бы даже точнее. На самом деле картина называется "Падре Пио" — в честь монаха и священника из ордена капуцинов, который был одной из самых популярных фигур итальянского и вообще католического духовенства в XX веке. Отец Пио — в фильме его играет Шайя Лабаф — большую часть жизни провел в монастыре в городке Сан-Джованни-Ротондо, и действие фильма происходит в первые годы его пребывания в этом месте, сразу после окончания Первой мировой. Уже при жизни Пио ему приписывали чудесные деяния, и спустя 35 лет после смерти он был канонизирован папой Иоанном Павлом II…

Падре Пио у Феррары полностью погружен в вопросы личной морали и не вовлечен в противостояние левых с правыми. Это не вполне соответствует реальной биографии святого, который редко, но все же участвовал в общественной жизни — первое время симпатизировал фашистам, вскоре разочаровался в них, но продолжал критиковать левое движение. Осветив этот аспект жизни Пио, Феррара и Брауччи могли бы крепче связать две драматургические линии и сделать персонажа еще более неоднозначным, но предпочли умолчать о его связи с фашизмом и изобразить человеком не от мира сего. Духовное и светское в фильме полностью разведены: Пио не выходит из своей кельи, изредка общается с мирянами, которые приходят к нему за советом, чаще — со своими личными демонами, которых видит в экстатических видениях».

Подробнее о фильме — в материале «Ъ-Weekend» «Репортаж с крестом на шее».